Ксения держала сына за руку. Она медленно прошла сквозь распахнутые настежь ворота и остановилась на скользкой дороге. Снежная поземка… Низкие тучи… Темный, зыбкий декабрьский рассвет. Будка охранника пустовала. Вместо двери в ней зиял голый проем. Только растущая рядом ель с накинутой на ветви новогодней гирляндой приветствовала ранних гостей мерцающей спиралью желтых огоньков. Дорога тут же заканчивалась, упираясь в сугробы сдвинутого бульдозером снега. За снежным валом виднелся покосившийся деревянный дом – при известном воображении в нем можно было увидеть старинную барскую усадьбу. Окна были темны. Крыльцо занесено снегом. Ксения неуверенно остановилась. Таксист, бредущий рядом с ней, тоже встал, бросил в снег багаж пассажирки и угрюмо спросил:

– Вы не ошиблись, хозяйка? Точно это место?

Ксения и сама засомневалась. В прошлый раз, когда она приезжала сюда, снег еще не выпал, по парку бежали разноцветные дорожки, и вообще, в солнечном свете все выглядело радостнее и веселее. Почему округа будто вымерла? Уже десятый час, а жизнь в таких местах начинается рано. Приподняв голову, Ксения угадала вдали, в просвете сосен, темнеющую громаду высотного здания. Один из верхних этажей прорезал пунктир светящихся окон. Только один! Но Ксения воспряла духом, взяла сына на руки и побрела по снежной целине в сторону многоэтажного монстра. Таксист обогнал их, – пошел впереди, печатая ботинками следы.

Не часто женщина с пятилетним сыном на руках отваживается сбежать из дома. Сбежать от плохого мужа. Но всякому терпению наступает предел.

Ксения Королёва была врачом, достойным специалистом, но в душе оставалась послушной девочкой-отличницей. Все заключалось дело в слишком интеллигентном воспитании: не подготовили ее родители к реальной жизни. Даже превратности судьбы не смогли искоренить в ней вежливости и привычки считаться с другими людьми. Ее уступчивостью воспользовался Вадим Кривонос, тоже дипломированный врач. Стал мужем Ксении и в быту показал себя законченным деспотом и садистом.

От медицинской практики Вадим Кривонос отошел вскоре после окончания института: то зарплата не устраивала, то далеко на работу ездить, то требования начальства чрезмерны. Сменив несколько мест службы, оказался на вольных хлебах – распространителем пищевых добавок. Но и в новой среде заслуг не прибавилось, партнеры пренебрежительно называли его «Вадик» и ответственных дел не поручали. Ксения тем временем освоилась в поликлинике, была на хорошем счету и работала физиотерапевтом. На сына с мужем у нее времени тоже хватало. Чем успешнее шли дела у Ксении, тем больше раздражался Вадик. Он стал вымещать на ней обиды, винить в своих неудачах. Орал, в запальчивости бросал в лицо презрительное – «Королева придурочная!». Только унижая жену, Вадик возвышался в собственных глазах.

Ксения большей частью отмалчивалась, иногда слабо возражала. Не дай ей бог указать на просчеты мужа – Вадик не стеснялся и руки распускать. Ксении часто приходилось запудривать синяки и ссадины на лице и шее, чтобы скрыть от окружающих следы безобразных сцен. Гордость не позволяла жаловаться на свою беду даже близким людям.

После приступов ярости Вадик становился смирным, падал перед Ксенией на колени, осыпал цветами и жаркими поцелуями. Покаянные речи мужа восстанавливали шаткое перемирие, но ненадолго. Вскоре ситуация повторялась и катилась по уже известному сценарию: нелепые обвинения, крики, рукоприкладство.

Алина в последнее время спала очень мало. Работа юриста на новом месте оказалась неожиданно беспокойной. Алина думала, что в ее обязанности будут входить составление договоров и проверка подлинности всевозможных документов. Но от нее потребовалось совсем иное. Что ж, деньги зря нигде не платят – а платили ей по высшему разряду. Консалтинговой фирмы, где она теперь служила, в деловых кругах побаивались. За глаза ее называли рейдерской, то есть захватнической. Действуя на грани закона, ее специалисты подводили то или иное предприятие, завод или земельный участок к вынужденной продаже. Этим деятелям в деловым кругах дали зловещее прозвище «санитары леса», потому что слабые владельцы теряли в неравной схватке все. Бесхозная, государственная собственность захватывалась с еще большей легкостью.

Поначалу Алина приводила в юридическое соответствие бумаги на незаконно выстроенные там и сям пристройки, ларечки, оттяпанные от ничейной земли территории. Но теперь их фирма получила выгодный заказ от крупной столичной корпорации на захват санатория в Ленинградской области. Главу корпорации, Александра Руста, Алина видела дважды. Мельком, на переговорах. Тогда он сразу произвел на нее впечатление своим уверенным видом. Этой своей уверенностью он как бы отметал другие, индивидуальные черточки. А, возможно, их просто не было – правильное, как на плакате, лицо, средней упитанности фигура, безупречно сидящий серый костюм. Пожалуй, только престижную торговую марку этого костюма и запомнила Алина. Потом состоялась еще одна встреча. Перед возвращением в столицу Александр Руст выразил желание посетить балет в Мариинском театре. Алине выпала честь сопровождать его.

Они оказались в ложе почти одни, охранники были не в счет. Зал был забит битком, как всегда бывает на «Лебедином озере». Перед спектаклем Алина, не глядя в программку, весьма подробно изложила сюжет, поразив олигарха своей эрудицией. (Не прошло бесследно общение с Ксенией.) Он, в свою очередь, разглядывал публику, отмечал известных лиц, один-два раза с кем-то поздоровался кивком головы. С Алиной держался вежливо, но отчужденно: она была для него лишь юристом. Кроме того, ее слегка косящие глаза исключали ее из претенденток на близость. Вскоре свет в зале погас, оркестр заиграл увертюру. Затихли покашливание, перешептывание, скрип стульев, шорох программок. Алина хорошо знала этот балет, но сейчас ей было не до Зигфрида, чьи обтянутые трико крепкие ноги прежде неизменно волновали ее. Она размышляла, как ей очаровать Александра Руста. Алина давно постигла истину: мужчины падки на комплименты не менее, чем женщины. Но поскольку у них мозги включены чаще, чем сердце, делать это надо с умом. К антракту у нее был готов план.

Занавес опустился. Зрители чинно прошествовали в фойе. Общий интерес был направлен на многочисленные кафе и буфетные стойки. Александр и Алина присели за один из столиков. Алина села наискосок, умело маскируя разбегающиеся глаза. Охранник Руста принес два бокала шампанского – для хозяина и его дамы.

– За гостеприимных петербургских дам! – произнес тост вежливости Александр.

Ксения чувствовала себя свободной, будто получила отпуск. Несколько дней присутствия на выставке и семинарах – это не работа, а отдых. Ей вменялось ознакомиться с рынком медицинской аппаратуры, войти в курс последних новинок в области физиотерапевтического лечения. Даже приехавший двумя днями позже Виктор Эдуардович Жарковский не докучал ей, так как днем был занят налаживанием контактов с партнерами, а вечера проводил в квартире больной жены.

Но одной свободы недостаточно для счастья. Были проблемы, не дающие наслаждаться жизнью. Ксения с ребенком остановилась в квартире своего деда, полагая, что в собственном доме ее поджидает разгневанный муж, встречи с которым она по-прежнему опасалась. Дед ее для своих девяноста лет был еще крепкий старик, после смерти бабушки Ксении женился и жил с новой женой уже несколько лет. Его семидесятилетняя супруга к Ксении относилась доброжелательно. Она не возражала, чтобы Ксения остановилась у них во время своей командировки (она была в курсе злоключений приемной внучки), и, что было верхом щедрости, согласилась полностью взять на себя на эти дни заботу о мальчике. Ксения могла располагать собой и днем, и вечером. Но вечера проводила дома, так как выходить куда-то в одиночку ей было неуютно. Бездетная жена деда с удовольствием ходила вместе с Никиткой по соседкам, хваталась неожиданно обретенным внуком-правнуком. Ксения оставалась вдвоем с дедом. Глуховатый, но вполне здравомыслящий старец был рад пообщаться с любимой внучкой. Ей он мог пожаловаться на непорядки в стране, обсудить политический момент. Жена не интересовалась этими вопросами и часто перебивала старика, встревая в разговор со своими бабскими заморочками. Ксения во всем соглашалась с дедом, не вдавалась в смысл его жалоб – просто смотрела на родное, сильно постаревшее лицо и думала о том, что остался единственный в мире близкий ей человек. Еще она каждый вечер перелистывала старый альбом с фотографиями уже покойных бабули и мамы.

Мама Ксении умерла прежде бабушки. Даже работа в благотворительном фонде не смогла излечить ее от тоски – слишком она любила оставившего ее мужа. Через год после его ухода из семьи у Надежды Владимировны выявили рак – мучилась она недолго. Ксении оставалось несколько месяцев до выпускных экзаменов, когда она осиротела. Бабушка с дедушкой помогли девочке пережить потерю матери, дали возможность закончить школу. Из-за передряг Ксения не заработала золотой медали, но по инерции сдала экзамены хорошо и получила приличный аттестат. Месяц провела в больнице, у постели умирающей матери, и приняла решение пойти учиться на врача. Мечты о консерватории остались в той, почти нереальной жизни, где у Ксении были мама и папа, а сама была королевой.

Ушедший из семьи папа стал со временем для Ксении отцом. Он помог дочери с поступлением в институт, поговорил с кем надо. Что было – то было. Помогал и материально, пока Ксения училась. Даже, когда по контракту уехал работать в Американский исследовательский центр, присылал дочери деньги на жизнь. Но душевное тепло ушло из их отношений. Теперь душу Ксении согревали бабушка и дедушка. И сейчас дед, смущаясь своей нежности, погладил внучку по руке:

– Ну, как там ты одна, среди чужих людей, Ксюшенька?

Ксения вернулась в санаторий и попала в круговерть дел и событий. Едва она передала Никитку на руки няни Прони, как ее позвал к себе в кабинет Жарковский. Оказалось, с сегодняшнего дня контингент больных увеличивался в два раза. Главврач в дни выставки нашел какие-то ходы к администрации города и «выиграл» тендер на реабилитацию стариков с серьезными переломами. За лечение обещало расплатиться государство.

– Погоди, Ксюша. Скоро грядут настоящие перемены. Пока мне надо получить дополнительные средства, а потом, как только я оформлю право собственности на санаторий, мы свернем эту программу, и у нас будут другие отдыхающие. Мы тут с тобой такие дела затеем! Ванны, грязи, соляные пещеры, все у нас будет как на Лазурном Берегу Франции. И номера люкс в придачу.

– Кажется, Виктор, ты ведешь не вполне честную игру. Не рассчитывай, что я буду помогать тебе обманывать стариков. Я буду назначать им то лечение, которое им показано.

– Да, кто же на тебя рассчитывает, глупыш. И лечить стариков тебе никто не запрещает. Напротив, обращайся с ними поласковее, они это любят – жалобы нам сейчас совсем не нужны. Я тебя прошу о другом: будь моей Музой, твое присутствие удваивает мои силы. А деловых партнеров у меня и без тебя хватает: и Мария, и директор сауны, и прочий серьезный народ. Ну, а сейчас иди работай, осмотри поступивших в пятницу больных.

Ксения едва заметно поморщилась и поспешно вышла из кабинета главного.

В начале сентября состоялось последнее заседание суда по делу о разводе Ксении и Вадима. Чтобы поставить точку в затянувшемся процессе, Ксения приняла условия Вадика. Главной ее потерей стала родительская квартира, но взамен она обрела долгожданную свободу. Хотя… свободу весьма относительную. Сейчас на ее руках были маленький сын и немощный дед – в его квартире теперь обитала маленькая семья из трех человек. Заботы о старике и сыне стали для Ксении первостепенными. Дед благодаря Ксении приободрился и как мог, старался облегчить жизнь внучки. Держась за ходунки – подобие спинки железного стула, перемещался по квартире, стуча по паркету: поднял – опустил – сделал шаг. В общем, держался молодцом. Зато Никитка с трудом приживался в новом детсаду. Он не мог усидеть на месте, без спроса покидал комнату для занятий – в подготовительной группе ребят приучали к школьным порядкам. Ксения в замешательстве теребила свою сумочку, выслушивая жалобы воспитательницы: отголоски семейных скандалов с Вадиком отзывались на сыне. Ее обнадеживало лишь то, что мальчик быстро соображал, на лету схватывал знания. Однако усидчивости ему явно недоставало. Ксения сама поставила ему диагноз – гиперактивность. Много хлопот было с Никиткой и дома. Энергию мальчика требовалось направить в подходящее русло – но без мужской руки сделать это было нелегко. Дед был не в счет, своенравный мальчишка абсолютно не слушался больного старика.

Повседневные тяготы удручали Ксению вдвойне, потому что в этот трудный период она лишилась поддержки Родиона. Лишь однажды он позвонил ей и пробормотал что-то невнятное: мол, занят и сейчас не имеет возможности встречаться с ней. Когда через несколько дней она сама позвонила ему, на стационарном аппарате никто не снимал трубку, а мобильник оказался вне зоны приема. Ксения недоумевала и беспокоилась: почему он не дает о себе знать? С ним что-то случилось – или он решил оставить ее, испугавшись новой обузы – больного старика?

В эти же дни на Ксению обрушились звонки иного рода: и на трубку, и на домашний телефон стали звонить незнакомые мужчины. С ухмылкой в голосе они предлагали ей провести вечерок, оттянуться, а некоторые грубияны с откровенной прямотой звали «перепихнуться». Первые звонки она посчитала случайностью, потом решила, что ее номер по ошибке поместили в рекламу сомнительных услуг. Однако вскоре поняла, что за этой историей кто-то стоит. Один из звонивших охотно пояснил ей, что выудил ее данные на сайте знакомств, сказал, что ему нравятся женщины-врачи и что на том фото, где она снята в белом медицинском халате, она смотрится очень сексуально. Соискатель назвал и адрес злополучного сайта. Мысли Ксении метнулись к Вадику и Жарковскому – оба считали себя несправедливо обиженными. Но который из них?

Чтобы оградить себя и семью от беспокойства, Ксении пришлось отключить домашний телефон и перестать принимать звонки на мобильный. Теперь предстояло отыскать зловредного анонима, подставившего ее, и для начала хотя бы посмотреть злополучный сайт. Компьютера у Ксении не было, и она связалась с Алиной, чтобы рассказать о своей неприятности. Алина пригласила Ксению в гости.

Все дела, планы и намерения Родиона были отодвинуты на задний план одним непредвиденным обстоятельством. Открылось оно на третий день после возвращения Родиона из чудесного отпуска, проведенного вместе с Ксенией в санатории.

После возвращения из санатория, он поселился в квартире родителей, так как свою квартиру пришлось оставить жене. Не до конца использованный отпуск собрался потратить с толком. Запланированный при переезде ремонт решил начать не медля. Да и родители, позвонив, сообщили, что собираются приехать с дачи в этом году пораньше: какие-то срочные дела с перерасчетом пенсии. Родион для ускорения процесса нанял рабочих. Сам же осуществлял общий надзор: выбирал цвет жидких обоев для окраски стен – остановился на солнечном колере. Заказал напольное покрытие под светлый орех, купил сантехнику и арматуру в ванную комнату. Родион не мелочился в расходах. Тем более что кратковременный период денежных затруднений сменился удачной полосой. Косяком шли задержанные ранее выплаты.

Рабочие взялись за дело бригадой и через неделю все было закончено. В квартире пахло краской, но все здесь теперь было так, как ему хотелось: живительный цвет стен подстать полам из ламината, чудесная ванна-джакузи. Он полагал, что маме понравится, а пока обживал ванну сам. Целых полчаса Родион наслаждался подводным массажем, подставлял спину веселым фонтанчикам, бьющими со дна ванны, наконец неохотно поднялся и встал под душ. В запотевшем зеркале в торце ванны отражалась туманным силуэтом его мускулистая фигура и длинные ноги. Родион протер зеркало губкой, чтобы осмотреть себя как следует, проверить, не остались пятна краски на лице или руках. Невольно он залюбовался собой: загорелое тело выглядело очень мужественно – белела лишь незагорелая полоска на месте плавок. Родион отвел взгляд от зеркала и машинально почесал между ног. Потом остановил руку и посмотрел туда, где чесалось: густо рассыпанные красные пупырышки озадачили его. Поразмыслив, решил, что подцепил какую-то грязь на пляже – вода в заливе в разгар сезона чистотой не отличалась. Взял шампунь для мытья волос и тщательно обмыл воспаленное место. Мнительностью он не страдал, и вскоре забыл об увиденном.

На следующий день Родион устранял следы ремонта: оттирал наляпанную на полу краску, мыл окна и стекла в дверных ставках. Теперь жилище была полностью готово к нормальной жизни. Закончив с домашними делами, стал раздумывать, не съездить ли на квартиру Лады за своими вещами. Он долго откладывал этот визит, избегал встречи с бывшей женой. Родион знал, что Лада не вполне смирилась с разводом, и ожидал, что она опять обрушит на него водопад слез и станет зазывать его назад. Раздумывая о ее поведении, позвонил Ладе, обнаружил, что ее нет дома: трубку никто не снимал. Родион воспрянул духом, решил съездить за вещами немедленно – ключ от старой квартиры был при нем. Пока он умывался и собирался, обнаружил, что вчерашняя сыпь не исчезла, а зуд усилился. Пришлось мазнуть себя йодом и сделать ванночку из марганцовки. Заодно прополоскал и горло, оно тоже стало першить, видимо, просквозило, пока мыл окна. Родион болел редко, и внезапное нашествие мелких неприятностей со здоровьем испортило ему настроение.

В начале октября состоялось заседание арбитражного суда по спору сторон за санаторий «Волна». Оно проходило в Петербурге. На процессе присутствовали заинтересованные стороны и множество вездесущих журналистов. Из Москвы приехал Александр Руст в окружении юристов и телохранителей. В Питере к ним присоединилась Алина Первомайская, занимавшаяся технической работой на месте.

Другую сторону представлял главврач санатория Жарковский и нанятый им адвокат. Моральную поддержку главврачу оказывала Мария Дмитрук – после отъезда Ксении из санатория она прочно обосновалась рядом со своим начальником.

Заседание тянулось долго, в зале было душно, за окном моросил нескончаемый осенний дождь. Мужчины то вытирали со лба пот, то обмахивались газеткой, то слегка приспускали ворот. Женщины держались стойко. Уверенно и эффектно смотрелась Алина Первомайская. На ней был костюм приглушенного розового цвета, юбка смелой длины, туфли на каблучках невообразимой высоты. На Алину бросали восхищенные взгляды не только журналисты, но судьи и адвокаты противной стороны. Причиной их восхищения был не только стильный вид Алины, но и отлично подготовленные ею документы, убедительные доводы и неопровержимые факты по рассматриваемому делу.

Вердикт суда был однозначен: признать права на санаторий за президентом соответствующего ЗАО Александром Рустом со всеми вытекающими последствиями. Вся прибрежная территория и здания санатория переходили в его собственность. Неподвижно-плакатное лицо Александра оживилось самодовольной улыбкой. Он адресовал ее Алине и вновь принял непроницаемый вид. Руст не имел обыкновения выражать эмоции на людях.

Другая сторона – Жарковский, его адвокаты и Мария старались скрыть разочарование. Но хмурые гримасы непроизвольно искажали их лица. Это было крушение всех надежд – «цари» санатория утратили все, чем владели. Журналисты засыпали вопросами победителей и проигравших. Победители давали односложные ответы, боялись спугнуть удачу – проигравшие разговаривали с большей охотой. Их адвокат заявлял, что не согласен с решением суда и будет подавать на апелляцию. Жарковский, как прирожденный политик, распространялся об интересах незащищенных слоев населения – это был его единственный козырь, хотя суд убедительно доказал, что интересами простых людей он беззастенчиво пренебрегал.

После того, как Ксения прогнала его, Стрельцову стало все равно, что будет с ним дальше. За себя он больше не боялся, болезнь его не пугала, даже наихудший ее исход. Было горько, что пострадала Ксения, но в его извинениях и покаяниях она не нуждалась, иначе не дала бы ему от ворот поворот. Он опять с головой ушел в работу: будь что будет. По выходным бессмысленно валялся на диване, пил пиво или блуждал по интернету.

Родители нагрянули неожиданно. Они не смогли дозвониться сыну – он как раз выходил в магазин, а потому взяли на вокзале такси и добрались самостоятельно. В первый момент, когда Родион услышал звонок в дверь, он подумал о Ксении, но тут же понял, что ошибся.

Мама, Галина Николаевна, и отец, Алексей Иванович – оба постаревшие и располневшие, – уже стояли на пороге. У их ног громоздились сумки и картонные коробки с яблоками. Родион обнялся с мамой и отцом, быстро втащил вещи родителей в квартиру, незаметно подобрал разбросанную одежду и носки. Отец, такой же высокий как и сын, кинул быстрый взгляд на новые обои и пожал Родиону руку:

– Молодец. С ремонтом хорошо управился.

Мама уже разгружала на кухне привезенные сумки с провизией: маринованные огурчики, связки сушеных грибов, банки с вареньем.

После выигранного у начальства раунда, Родион не мешкая приступил к сборке и настройке очередного медицинского аппарата. Следовало довести прибор до ума, чтобы не подводить своих ребят – ведь отлучиться на несколько дней ему все равно придется. Мысли о Ксении волей-неволей вклинивались в работу, как помехи на волнах работающей радиостанции. События развивались непонятным для Родиона образом. Почему Ксения снова уехала в санаторий? Неужели она решила вернуться к прежнему другу? А если так, стоит ли ехать к ней? Перегретый паяльник ядовито шипел при соприкосновении с канифолью, но Родион не замечал этого.

В соседней комнате, где сидели системные программисты, послышались оживленные, смешки. Затем один из парней окликнул Родиона:

– Эй, Род! Ты там сильно паришься? Хочешь на девочек посмотреть? Ты же у нас теперь холостой! Я тут на сайте знакомств таких красоток откопал, пальчики оближешь!

Родион покачал головой. Он был старше большинства сотрудников отдела и подначки молодежи мало задевали его. К тому же, он с сомнением относился к виртуальным знакомствам и разглядыванием девочек в интернете тоже не увлекался. А главное, мысли его сейчас были всецело поглощены Ксенией.

Парень не умолкал. Ему хотелось похвастаться находкой: