Его колено вырывается из-под моей ноги, но я хватаю его за голову и сворачиваю шею, прежде чем он успевает почувствовать боль. Отпускаю его и отхожу, а он валится на землю, будто пустой мешок. Бывает и труднее — иногда они неожиданно уворачиваются или стремительно отражают удар. Но чаще всего дело простое — не труднее, чем с манекенами на тренировке.

Когда я в боевом трансе, смотрю на всё как будто со стороны. Равнодушный наблюдатель. Одна часть меня, холодная и расчётливая, руководствуется только правилами и приёмами, знакомыми как свои пять пальцев. Другая часть — весь мой страх, гнев, горечь, соединившиеся в одно чувство, названия которого мне не найти. И оно пылает, будто мощнейшее топливо. Нам не запрещают испытывать эмоции, просто нужно их сдерживать и давать волю ярости, только если имеешь дело с врагами хозяев.

Вокруг оглушительный шум битвы. Мы скатываемся по склону, подобно волне, все двадцать человек. Огибаем блестящий горный хрусталь, проходим под арками из сталактитов. Минералы под подошвами ботинок крошатся, словно сахарные леденцы. Обхожу острые прозрачные шипы, способные проткнуть человека насквозь. Спуск становится всё круче, и мы несёмся вниз на бешеной скорости.

Воздух разрывает грохот осколочной пушки. Мужчине справа от меня очередь прошивает грудь, его вскидывает и отбрасывает назад. От выстрелов лес из кристаллов разлетается в мерцающую пыль. Задерживаю дыхание. Сейчас дышать опасно — можно сильно повредить лёгкие.

Мы надеялись, что они не успеют развернуть пушку. Взяв высоты и обойдя группу с флангов, рассчитывали, что элемент внезапности нам поможет. Лес разлетается на куски, каменные осколки пронзают солдат Эскарана, а я чувствую тошнотворный страх.