Большой транспортный зал логистического центра Плимута на Песчаном Зеве выглядел уныло. Огромные стальные арки, чуть тронутые коррозией, поддерживали прозрачный, слегка мутный хрустальный купол. Темно-серое небо за хрусталем при всем желании нельзя было назвать красивым. Ни облаков, ни звезд, ни глубокого цвета, как, скажем, в страшном антрацитовом небе Угольного Мешка, ни разрядов молний меж рваных клубящихся туч, как на Электре. Обычное мрачное небо без намека на оживление.

Невзрачные, под стать небу рудокопы неспешно перемещались по огромному транспортному залу. Даже те из них, кто был одет в ярко-зеленые куртки с синими полосами — такую странную расцветку имела униформа местной компании «Карбон», в которой я трудился совсем недавно, — казались словно присыпанными местной бурой пылью. Или расположение духа у меня было не слишком радужное и окружающий мир я воспринимал через призму своего плохого настроения?

Две недели я отработал на Песчаном Зеве манипулятором. И не выдержал конкуренции, получил расчет и был сменен лучшим претендентом на должность. Я и в самом деле старался, но, видно, технические манипуляции не для меня. Рабочий день сливался в одну сплошную череду движений, накладывающихся друг на друга, ночи проходили в кошмарах, единственный выходной я провел, валяясь на кровати и наблюдая ток-шоу, которые прежде терпеть не мог. На большее не хватало сил. Я чувствовал, что мое сознание необратимо меняется, причем не в лучшую сторону. Видимо, ощутил неладное и инспектор, который настоятельно предложил расторгнуть контракт.

Главный инженер рудника, пожелавший побеседовать со мной лично, выразил надежду, что еще увидит меня на производстве, но не в качестве манипулятора, а на какой-то специализированной, требующей фантазии, а не исполнительского мастерства, должности. По-видимому, он намеревался меня утешить, но у него не слишком хорошо получилось. Уж если манипулятором я не смог стать, куда мне до более продвинутых специальностей? Да и свою жизнь в трудах на рудниках Песчаного Зева я, в общем-то, не мыслил.

Одна радость: счет мой после непродолжительной карьеры манипулятора пополнился почти на тысячу двести гамов, экономический эффект от поездки на песчаную планету был очевиден. Да, я рассчитывал на большее, но и тысяча двести неплохо.

Когда-то очень давно перевозчики живой рыбы столкнулись с проблемой. В дороге рыба, не имевшая возможности и стимула двигаться, становилась сонной, теряла и вес, и товарный вид. Кто-то предложил сложную систему освежения воды, обогащения ее кислородом, подогрева и подкормки. И это был хороший, эффективный, но дорогой выход.

Девушка раздевалась медленно, томно прикрыв глаза и всем своим видом демонстрируя, что прекрасно сознает свою красоту и понимает, что мужчины, собравшиеся у бассейна, внимательно следят за каждым ее движением. Толстяк, минуту назад надувавший пластиковый матрац, замер, забыв обо всем на свете, и воздух вырывался наружу из матраца, теребя реденький чубчик толстяка.

Со свистом.

Наверняка со свистом, но камера в бассейне микрофоном оборудована не была, и Максим, естественно, слышать ничего не мог.

— Сверчки… — Покупательница, склонив голову, залюбовалась обитателями вольера. — Они такие милые…

— Да, — согласилась Зоряна, — хотя обычно для размена и на выезд берут тараканов.

— Тараканов? — Плохо выщипанные брови поползли вверх. — Почему?

— Они неприхотливы, легки в переноске и быстро размножаются. У нас есть несколько разновидностей. Вот посмотрите — дальше налево на стеллаже. Хотя, конечно, более редкие виды, белых мадагаскарских или бори-тараканов, надо заказывать специально.

— Нет… тараканы мне как-то не очень… а что у вас еще есть?

Прошла, красивая, молниями стреляя. На меня и не глянула. Девушка-сказка, девушка-мечта! Поэзия ходячая! Остановилась метрах в трех, замешкалась типа. Вот она я, полюбуйтесь!

Любуюсь, а куда деваться? От мониторов оторвался — вживую смотрю. Даже с кресла встал, чтобы перегородка картинку не загораживала.

Платье — техно, цвет — металлик, а края и вырезы — в виде копий Зевесовых, да еще и сверкают для полноты ощущений. Впрочем, это уже перебор. Платьишко откровенное, в нем и без молний так насверкаешься за день, что у сотрудников глаза заболят. Тут уж хоть очки темные надевай. Впору будут (это я, конечно, по себе сужу). Но смотрится шедеврально. Эх, почему боссу всегда достается самое лучшее?!

В любой уважающей себя фирме появление на работе секретарши № 1 — это настоящее шоу. Приятно, что Корпорация и тут впереди планеты всей. Традиции — святое дело. Все сотрудники Корпорации свободны в выборе тела и внешности. Хоть пауком шестиногим на работу заявись — слова тебе никто не скажет. Дискриминация по внешнему виду недопустима. Наряжайся как хочешь. Секретарша босса — единственное исключение из этого правила. Имплантировать в свое тело она может все, что пожелает, но внешне обязана оставаться эффектной женщиной. Особым шиком считается полное отсутствие имплантатов (чип не в счет). Наша Юленька именно такая. Даже ни одной пломбы во рту нет. Стопроцентная базовая органика. Высший класс. Умничка, красавица.

Каждое утро наблюдаю ее дефиле и тихо радуюсь. Но сегодня она превзошла саму себя. Прыгнула выше головы. К чему бы это? Босс-то в командировке. Завтра только вернется.

Транспорт был огромен. За неделю кропотливой работы из обычного карьерного проходчика сделали сухопутный броненосец. Обшили борта стальными листами, устроили палубы для пассажиров, усилили каркас и заменили двигатель.

В багряном полумраке вспыхнула сварочная дуга, особенно яркая на фоне темного корпуса.

— Пушки ставят, — сказал часовщик Менакер. — Ночью на тягачах привезли. — И потом добавил, словно оправдывался: — У меня бессонница, я видел.

— Пушки? — Надир Кулиев, худощавый светловолосый мужчина лет сорока пяти, удивленно посмотрел на старика. — Откуда в Тимирязеве пушки?

Часовщик пожал острыми плечами. Седая голова на тонкой шее качнулась туда-сюда, точно маятник. В больших круглых очках сверкнул отраженный свет.

— Мистер Норман Гейц? — Голос в телефонной трубке, судя по всему, принадлежал молодому мужчине. Частный сыщик, телохранитель, посредник?

— К вашим услугам, господин э-э-э…

— Зовите меня Джон Смит.

— Смит? Случайно не родственник Папаши Смита с Эверли-роуд?

— Нет. Боюсь, что нет.

Перед последним гиперпрыжком Карло сказал, что не прочь пару суток побездельничать. Антон был против и принялся спорить, в результате сошлись на двадцати четырех часах.

Карло положил «Братьев Иванини» в дрейф, и экипаж приступил к безделью. Антон посмотрел пару боевиков и драму, почитал скучнейший детектив. Зевая, заглянул в конец, узнал, кто убийца, и отправился на боковую. Карло к этому времени уже вовсю храпел. Поспать без сопутствующей гиперпереходам тряски он считал лучшей наградой, выпадающей на долю рабочей скотинки — пилотов космического почтовика.

За три часа до истечения отведенных на безделье суток Антон проснулся, отправил в пищевой процессор заказ на завтрак и двинулся будить брата.

Карло разметался на каютной койке — большой, мускулистый, смуглокожий. Даже во сне он улыбался. Да и вообще он был добряком, жизнерадостным, веселым и шумным. Антон в который раз подумал, как ему повезло, что у него такой брат.

— Поднимайся уже, лежебока, — немилосердно тормоша Карло за плечо, стал уговаривать Антон. — Курс пора считать.