«Когда мне было года три, отец рассказал мне сказку про то, что матерью Степняка

[1]

была принцесса, а отцом — медведь, которого она повстречала в лесной чаще. Как сейчас помню, я слушал эту историю затаив дыхание, а потом, подумав, заключил со знанием дела: «Значит, это был добрый медведь, который был папой Степняка».

Читая воспоминания о детстве английского писателя Дэвида Гарнетта (1892–1981), в которых так много подробностей, связанных с Россией, русской литературой, судьбами русских общественных деятелей, оказавшихся на положении эмигрантов в Англии, невольно задумываешься об истоках его литературного творчества: не в русских ли сказках с их таинственными «лесными» превращениями коренится начало его знаменитых «метаморфоз» — «Женщины-лисицы» и «Человека и зоологическом саду», предлагаемых вниманию читателя?

Младший современник Д. Г. Лоренса и сверстник Олдоса Хаксли, известных широкой русской аудитории по переводам «Сыновей и любовников», «Радуги», «Любовника леди Чэттерлей», романов «О дивный новый мир» и «Шутовской хоровод», Дэвид Гарнетт, кажется, не повторяет никого из собратьев по перу. Уж если искать параллели, то вне родной ему литературы. Гарнетт — это, если хотите, английский Заболоцкий, только в прозе, с примесью Замятина и Булгакова. Современному русскому читателю будет интересно и полезно пополнить свою литературную коллекцию «превращений», прибавив к апулеевскому «Золотому ослу», булгаковскому «Собачьему сердцу» и «Превращению» Кафки гарнеттовских «Женщину-лисицу» и историю человека, заключившего себя в клетку лондонского зоопарка. Эти небольшие по объему повести — настоящие шедевры: с десятилетиями они не только не теряют в весе и значении, но, наоборот, обнаруживают дотоле скрытый смысл, обнажая непреходящий абсурд социальной жизни человечества.

В каждой большой национальной культуре есть свои литературные гнезда — семейства, из которых вышло не одно поколение писателей, поэтов, литераторов. В России это Толстые, Тургеневы, Бунины, а в Великобритании, например, Гарнетты. Выходцы из Йоркшира, что на севере Англии, к середине XIX века Гарнетты прочно обосновались в Лондоне. Он стал родным домом для Ричарда Гарнетта (1835–1906), деда писателя по отцовской линии. Ричард Гарнетт поэт и переводчик, автор многих литературных биографий, редактор солидных академических изданий, в том числе «Реликвий Шелли» (1862), — в современном мире известен, прежде всего, как автор сборника языческих преданий «Сумерки богов» (1888), многократно переиздававшегося и переведенного чуть не на все языки мира. Но среди соотечественников и современников Ричард Гарнетт слыл в первую очередь интеллектуалом и библиографом высочайшего класса. В течение почти десяти лет, с 1875-го по 1884-й год он занимал должность хранителя знаменитого отдела рукописей Британского Музея, а впоследствии стал ответственным редактором первого в мировой практике печатного каталога библиотеки музея. Эрудиция и профессионализм сочетались в нем с широтой взглядов и практической жилкой. Узнав о том, что его невероятно рассеянному и непрактичному сыну Эдварду нравится молодая женщина Констанс Блэк, блестяще закончившая в 1883 году классическое и математическое отделения Кембриджского университета — неслыханное по тем временам достижение для женщины! — и, к тому же, старше его сына на семь лет, Ричард Гарнетт, не раздумывая, благословил будущий брак. Лучшего университета и школы жизни для его сына не придумать! И оказался прав. Как позднее писала сама Констанс Гарнетт, «каждый разумный отец понимает, что ничего лучшего для сына и желать нельзя, чем связь с умной молодой женщиной, на несколько лет старше его».

Чудесные или сверхъестественные события далеко не редкость. Они поражают нас главным образом ввиду своей крайней нерегулярности. Так, иногда в течение целого столетия может не произойти ни одного достойного внимания чуда, зато потом они вдруг сыплются на нас как из рога изобилия. Землю заполоняют всевозможные чудовища, на небе вспыхивают кометы, дождем падают метеоры, морские суда идут ко дну по злой воле сирен и русалок или бесследно исчезают, поглощенные морскими змеями, страшные землетрясения массами истребляют человечество.

Однако тот странный случай, о котором я хочу вам рассказать, был явлением единичным и не сопровождался никакими другими сверхъестественными событиями, обычно вызывающими в нашем мире такое враждебное отношение. Именно по этой причине на него и обратили сравнительно мало внимания. Внезапное превращение миссис Тэбрик в лисицу — теперь уже твердо установленный факт, и вы можете пытаться толковать его, как хотите. Для нас главное затруднение заключается совсем не в том, чтобы поверить в правдивость этой истории: она подтверждена целой дюжиной свидетелей — людей почтенных и не способных на умышленную подтасовку фактов. Нам труднее всего будет найти ей какое-нибудь объяснение и примирить со всеми существующими понятиями.

Теперь я перейду к подробному рассказу об этом событии и о его последствиях. Но я отнюдь не хочу отговаривать читателей от попытки найти объяснение этому кажущемуся чуду. Из тех, что предлагались до сих пор, ни одно не может считаться вполне удовлетворительным. По моему мнению, данный случай осложняется главным образом тем обстоятельством, что превращение это произошло, когда миссис Тэбрик была уже взрослой женщиной, к тому же все совершилось внезапно, в короткое время. Мне кажется, что нам было бы легче примирить это превращение с нашими привычными представлениями (хотя, конечно, мы все-таки считали бы его чудовищным), если бы у миссис Тэбрик появились вначале признаки хвоста, тело постепенно покрылось бы шерстью и по мере роста произошло бы медленное изменение всей анатомии ее, — особенно если бы это случилось, пока она была еще маленьким ребенком.

Но на самом деле все обстояло совсем иначе. Взрослая женщина мгновенно превратилась в лисицу. Этого вам не объяснит никакая естественная философия. И тут даже не может помочь царящий в наш век материализм. Такое превращение несомненно следует назвать чудом и отнести к явлениям, совершенно необычным для нашего мира. Натолкнувшись на такой рассказ в Священном писании, мы, пожалуй, примирились бы с ним, приняв его за знак божественного откровения. Но никто из нас, конечно, не подготовлен к тому, что нечто подобное может случиться в наше время, среди наших соседей, в Оксфордшире

Все, что хоть сколько-нибудь могло бы способствовать разъяснению данного случая, — это не что иное, как предположения и догадки. Я вовсе не склонен придавать им значение и упоминаю о них только потому, что не желаю ничего скрывать от своих читателей.