– Ты мошенник, Джеймс Боливар ди Гриз, – прорычал Инскипп, злобно потрясая передо мной пачкой бумаг.

Я прислонился к шкафу в его кабинете, изображая оскорбленную добродетель.

– Я невиновен, – прорыдал я. – Я жертва целенаправленной, холодной, расчетливой лжи.

За спиной у меня был его сигарный ящик, и я ощупью, будучи большим специалистом в этом деле, исследовал замок.

– Хищение, обман, и что хуже всего – рапорты продолжают поступать. Ты обманывал собственную организацию, свой Специальный Корпус, своих же товарищей…

– Сначала нужно выяснить, куда вы направитесь. Место и время.

Профессор Койпу расхаживал по лаборатории, я за ним, не в лучшем состоянии духа. Он бубнил над табуляграммами компьютера, которые вываливались из печатного устройства на пол.

– Нужна точность, большая точность, – сказал он. – Мы произвели разведку в направлении, обратном ходу времени, идя по следам искажений. Планету мы определили. Теперь надо попасть в нужную точку времени. Если опоздаете, они могут уже закончить свою работу. Прибудете слишком рано – можете умереть от старости, прежде чем эти демоны родятся на свет.

– Прелестная перспектива. А что за планета?

– Название странное. Названия, скорее. «Грязь» или «Земля»… Что-то в этом роде. Считается легендарной колыбелью всего человечества.

Все застыло.

Профессор замер у пульта управления, схватившись за рубильник. Я смотрел в том направлении и лишь поэтому видел его – теперь я мог смотреть только в одну точку. Так же застыло и тело – а мозг панически всколыхнулся и забился в своей костяной коробке, осознав, что дыхание остановилось. Насколько я мог судить, сердце тоже не билось. Что-то шло не так, я был уверен – ведь спираль времени оставалась туго свернутой. Тихая паника усилилась, когда Койпу стал прозрачным, а стены позади него совсем расплылись. Все исчезало, все таяло у меня на глазах. Очередь за мной? Как знать.

Примитивная часть моего существа, унаследованная от обезьяны, брыкалась, выла и металась. И в то же время я испытывал холодный, отстраненный интерес. Не каждому доводилось наблюдать распад своего мира, вися на конце геликоидного силового поля, которое будто бы может зашвырнуть тебя в далекое прошлое. Правда, свою привилегию я бы охотно передал любому, кто пожелает. Но таковых не находилось, и я все висел, выпучив глаза и застыв как статуя, а лаборатория все таяла вокруг меня, пока я не очутился в межзвездном пространстве. Очевидно, даже астероид, на котором была построена база Специального Корпуса, не оставил следа в этой новой Вселенной.

Началось непонятное движение. Меня тянуло каким-то неописуемым образом в невообразимом направлении. Спираль времени начала раскручиваться. Может быть, она раскручивалась и раньше, но искажение времени не давало мне этого заметить. Некоторые звезды точно двигались все быстрее и быстрее, пока не превратились в размытые точки. Это зрелище не слишком ободряло, и я попытался закрыть глаза, но сковавший меня паралич не позволил. Мимо пролетела звезда, так близко, что я мог видеть ее ядро, и на сетчатке глаза долго сохранялось ее пылающее отражение. Все ускорялось по мере того, как возрастала моя скорость во времени; даже периоды жизни звезд – и те так замелькали, что я не мог за ними уследить, и весь космос превратился в серое пятно. То ли это пятно обладало гипнотическим эффектом, то ли на мозг повлияло движение во времени, но мысли мои совсем спутались, и я впал в состояние между сном и потерей сознания, которое продолжалось очень долго. А может, и недолго, я не уверен. Это могло продолжаться и мгновение, и вечность. Может быть, какой-нибудь уголок мозга и отразил страшное, медленное прохождение всех этих лет. Если так, я не хочу об этом знать. Я всегда стремился выжить. Стальная Крыса в бетонных туннелях общества, я рассчитываю только на себя. Гораздо легче потерпеть неудачу, чем добиться успеха, сойти с ума, чем здраво рассуждать, – нужна вся умственная энергия, чтобы выбрать правильный курс. И я существовал, и сохранял относительно здравый рассудок во время своего безумного путешествия, и ждал событий. После неизмеримого периода времени они начались.

Я прибыл. Конец пути был еще драматичнее, чем начало, – все произошло как-то сразу. Я снова мог двигаться. Я снова мог видеть, и сначала свет ослепил меня – словом, ко мне вернулись все пять чувств, которых я так долго был лишен.

Если сомневаешься, дай другому сделать первую ошибку – это старый мой девиз. Можно попытаться бежать, забраться наверх или взлететь, но вдруг у этих людей есть оружие? Тогда я стану хорошенькой мишенью. А удастся уйти – привлеку внимание к этому району. Лучше поглядим, кто они такие. Повернувшись к ним спиной, чтобы огни не слепили мне глаза, я терпеливо ждал. Машины с рокотом подкатили и выстроились вокруг меня полукругом. Моторы кашляли, фары слепили глаза. Я сощурился и вслушался в странные звуки, которые водители издавали при разговоре. Ни одного слова разобрать не удалось. Похоже было, что мой костюм находят экзотическим. Наконец они вроде бы договорились – мотор одной из невидимых машин заглох, а ее водитель вышел на свет.

Мы обменялись взаимно заинтересованными взглядами. Он был пониже меня, однако металлический шлем в форме ведра прибавлял ему роста. Шлем был усеян заклепками, а на макушке торчала длинная пика, безобразная, как и весь его наряд: сплошной черный пластик с блестящими кнопками и пряжками, а уж верхом вульгарности был стилизованный череп с костями у него на груди, утыканный какими-то фальшивыми драгоценностями.

– Кризл пртцблк? – сказал он крайне оскорбительным тоном, выпячивая челюсть.

Я улыбнулся, дабы показать, какой я добродушный, дружелюбный парень, и ответил как можно вежливее:

– Мертвый ты будешь еще противнее, чем живой, поганец, а ты им скоро станешь, если будешь так говорить со мной.

По правде говоря, еще ни один банк я не грабил с такой легкостью. Заведение, выбранное мной, стояло в центре города с невозможным названием Хартфорд. Солидное здание из серого камня, проемы загорожены железными прутьями – но вся эта защита была ни к чему, поскольку с обеих сторон к банку примыкали другие здания. Крысы редко входят через парадную дверь.

Ранним вечером мы вышли на дело, и Слэшер дергался и нервничал, несмотря на большое количество поглощенного им низкосортного алкоголя.

– Попозже надо бы, – ныл он. – Еще народу полно на улице.

– Вот и хорошо. Если будет на двоих больше, никто не заметит. Ставь-ка тачку за углом, где договорились, и бери сумки.

Я нес чемоданчик со своим инструментом, а Слэшер шел за мной с двумя большими дорожными сумками – нашей недавней покупкой. В здании слева от банка было темно, а входная дверь, конечно, на запоре. Не беда – я присмотрелся к замку еще днем и был уверен, что проблем с ним не будет. Прибор в моей левой руке нейтрализовал сигнализацию, правой я в то же время вставил отмычку. Дверь открылась так легко, что Слэшер даже не остановился, а вошел с сумками прямо за мной. Никто на улице не обратил на нас никакого внимания. В коридоре были еще запертые двери, в которые я входил с той же легкостью, и наконец мы дошли до последнего кабинета.

Блодгетт – мирная планета. Светит оранжевое солнце, легкий бриз несет прохладу, а тишину лишь изредка нарушает приглушенный шум ракет в космопорту. Спокойная обстановка. Слишком спокойная для такого человека, как я. Человека, которому постоянно надо быть начеку, готовому к разным неожиданностям. Признаюсь, что я совсем забыл об этом, когда раздалась трель дверного звонка. Стоя под горячими струями душа, я расслабился, как дремлющий кот.

«Я открою!» – услышал я голос Анжелины, старавшейся перекричать шум воды. Я хмыкнул, с сожалением закрутил кран и вышел из душа.

Автомат обдал меня потоком теплого воздуха, а распыленный лосьон слегка пощипывал нос. От неземного наслаждения я, голый, как в день своего появления на свет, не считая, понятное дело, некоторых приспособлений, которые всегда при мне, мурлыкал какой-то мотивчик. В жизни случаются счастливые моменты, и, глядя в зеркало на свое крепкое тело, обветренное лицо и седоватые виски, я ни о чем не волновался.

Внезапно у меня в голове появились тревожные мысли. Предчувствие? Нет, стремительный бег секунд. Слишком долго не возвращалась Анжелина. Что-то случилось.

Я выскочил в коридор и преодолел его одним прыжком. Дом был пуст. Распахнув дверь, я, как цапля, запрыгал на одной ноге, пытаясь вытащить пистолет из кобуры на лодыжке. У меня глаза на лоб вылезли, когда я увидел, что два широкоплечих типа заталкивают мою Анжелину в черный автомобиль. Когда он рванул с места, я послал ему вдогонку пару пуль, стараясь продырявить шины. Но похитители быстро затерялись в потоке других машин, и от стрельбы пришлось отказаться.

Сидя в темном салоне машины, я нервно грыз ногти.

– Это никуда не годится, – наконец сказал я. – Я признаю себя виновным. Разве можно толкать двух невинных мальчишек на преступный путь?

С заднего сиденья послышалось возмущенное фырканье. Затем дверцы хлопнули, и не успел я повернуться, как ребят уже и след простыл. Куда они побежали? Неужели сами решили провернуть это дело? Какие опасности поджидают их? Я пытался найти ответы на эти вопросы, когда услышал приближавшиеся шаги. Я вышел из машины. Сыновья подошли ко мне с суровыми и решительными лицами.

– Меня зовут Джеймс, – сказал Джеймс. – А это брат Боливар. Нам исполнилось по восемнадцать лет, и по закону мы считаемся взрослыми. Мы имеем право пить, курить, ругаться и заигрывать с девушками. Если у нас возникнет желание, мы можем нарушать законы любой планеты, зная, что, если мы попадемся, нам грозит наказание. До нас дошли слухи, что ты, Скользкий Джим, как раз собираешься нарушить закон ради справедливого дела. Мы хотим тебе помочь. Что ты скажешь на это, папа?

Что я мог сказать? Может, у меня в горле стоял комок или в уголке глаза появилась слеза? Надеюсь, что нет. Эмоции и преступления несовместимы.

В жизни часто случаются подобные моменты. По крайней мере, в моей жизни. Не стану говорить за других. Это ужасно неприятно и даже смертельно для тех, кто к ним не готов. К счастью, основываясь на богатом опыте, я предвидел такую ситуацию. Не успело еще стихнуть эхо, как я швырнул вперед маскировочную гранату. Она глухо рванула, из нее вырвалось черное облако дыма, и до меня донеслись недовольные крики. Чтобы немного поразвлечь противника, я швырнул в дымовую завесу имитатор перестрелки. Это небольшое приспособление производит столько шума, что кажется, идет небольшая война, а во все стороны разлетаются капсулы с веселящим газом. Должен сказать, что это всегда приводит к немыслимой суматохе. Я повернулся к ребятам, которые замерли с вытаращенными глазами. Приложив палец к губам, я сделал жест рукой, чтобы они возвращались обратно. Подальше от этого адского грохота.

– Здесь мы расстанемся, – сказал я. – Вот вам компьютерные коды к программам.

Боливар машинально взял их, а потом помотал головой, пытаясь привести в порядок свои мысли.

– Папа, может, ты объяснишь…

– Конечно. Когда я выдавил стекло, я знал, что даже малейший шум тут же засекут детекторные сигнализаторы. Поэтому я сразу перешел к плану Б, не сообщив вам об этом. По плану Б я совершаю отвлекающий маневр, а вы тем временем пробираетесь к компьютерам и завершаете операцию. Используя свое служебное положение агента Спецкорпуса, я узнал все, что необходимо для доступа к компьютерам МДНС. Стоит только ввести нужную команду, как в памяти сотрутся все данные на людей, обитающих в радиусе нескольких световых лет. Повезет тем, чья фамилия начинается на букву Д. Иногда я думаю…

Тот факт, что я не впервые совершал путешествие во времени, отнюдь не смягчил неприятные ощущения. Меня снова закрутило в пространстве, и перед глазами заплясали звезды. Ужасное чувство. И длилось оно слишком долго. Затем оно исчезло так же быстро, как и возникло. Вместо серого времени-пространства снова приятно чернел космос с сияющими звездами.

Я медленно парил в своем противоперегрузочном скафандре, когда в поле моего зрения появилась спутниковая станция. Я включил радарное устройство на груди и определил, что до спутника – десять километров. Он был огромных размеров, с антеннами, мигавшими маяками и светившимися иллюминаторами. Битком набитый пузатыми адмиралами, которые в перерывах между трапезами и возлияниями изредка решали свои военные вопросы. Что ж, их ждет сюрприз, которого я тоже с нетерпением ожидал. Настроив приемник на волну спутника, я выяснил, что оказался здесь на час раньше намеченного времени. Койпу интересно будет узнать об этом. Мне еще предстояло убить целый час до момента истины.

По понятным причинам я не мог закурить сигару в космическом скафандре, но выпить мне никто не мешал. Я заранее вылил воду из резервуара скафандра и наполнил его виски. Тридцать две тысячи лет назад на планете под названием «Земля» я пристрастился к этому напитку. Хотя этой планеты давно уже не существовало, я запомнил формулу и после серии неудачных экспериментов научился производить вполне приемлемое пойло. Я пососал виски из трубочки. Недурно. Коротая время, я любовался звездами, спутником и декламировал стихи.

Исчезновение должно было произойти ровно через пять минут. Боковым зрением я заметил какое-то движение. Повернувшись, я увидел космонавта, летевшего в мою сторону. Он сидел на двухметровом сигарообразном предмете. Я выхватил пистолет, который взял с собой на случай всяких непредвиденных обстоятельств, и направил его на незнакомца.

– Держи руки так, чтобы я мог их видеть, и повернись ко мне. Пистолет заряжен разрывными пулями.

– Классный корабль, папа! – воскликнул Боливар, осматривая пульт управления крейсера «Л. С. Гнэшер».

– Еще бы! Крейсеры такого класса по праву считаются самыми лучшими в Галактике.

– Даже есть централизованное управление огнем. Ого! – сказал Джеймс, нажимая на кнопку, прежде чем я успел его остановить.

– Тебе не обязательно было уничтожать этот метеорит. Он тебе абсолютно не мешал, – недовольно пробурчал я, отключая орудийные системы, пока ребенок не натворил чего-нибудь еще.

– Дети есть дети, – с материнской гордостью сказала Анжелина.