Дмитрий Гаврилов — участник московского Клуба любителей фантастики с момента его основания. В данном сборнике — «Великий и Ужасный» — представлены рассказы автора в жанрах научной фантастики, фэнтези и мистики, опубликованные с 1996 по 2002 годы в периодических изданиях. Ряд рассказов публикуется впервые.
Заседания Московского Клуба любителей фантастики (КЛФ) в Центральном доме литераторов проходят один раз в месяц, каждую третью субботу.
Сайт КЛФ:
E-mail:
Для широкого круга читателей.
Бог создал море, а фламандцы — берега
Этот прохожий не любил римлян. Он не любил всё, что было связано с Римом — кроме его женщин. Да ещё разве что знаменитый легионер Брабо по праву заслужил признательность и уважение фламандца. Отважный солдат сгинувшей без следа империи вступил в схватку с грозным великаном, жестоким и неумолимым, и, отрубив мерзавцу руку, швырнул её в Шельду.
Зато он, прохожий, знал и любил этот город, Град Отсечённой Длани. Красивейший из всех городов Фландрии, облечённый покоем ленивых, медлительных каналов и полусонных старинных мостов. Антверпен, чьи многочисленные верфи и доки тянулись на десятки миль вплоть до самой голландской границы…
В западной части площади Гротмаркт, которую прохожий мерил широкими шагами, высилось всё ещё величественное здание ратуши. Здесь каждый камень помнил звук его шагов. Сомкнув круг, бок о бок тут выстроились гильдейские дома с резными ступенчатыми фронтонами и изящными золочёными фигурками на остроконечных крышах. Весною площадь превращалась в чудный сад, потому что каждый подоконник пестрел яркими душистыми цветами, и, точно морские валы, райские кущи вздымались к голубым небесам.
Колокол ударил три раза. Худой, как жердь, прохожий, одетый в длинный, весь в складках, выцветший дорожный плащ, остановился и нехотя глянул направо — туда, где, проткнув серые осенние облака непомерно острым шпилем, стоял огромный готический собор. Он прищурил глаза — кровавый солнечный луч протиснулся сквозь дымчатую завесу.
— Ну, здравствуй, солнышко! — улыбнулся человек. — О, да, воистину ты счастливейший из фламандцев! — пробормотал он себе под нос. — И Питер-Пауль и Вольфганг-Амадей, то были гении. Счастлив тот, кто в чёрные дни сохранит чистоту сердца — говаривал отец. А ты, весёлый старожил, помня его завет, всего лишь держал первому кисти, и второго подсадил к органу. Малыша как-то привезли во Фландрию — дать концерт, а ведь он не доставал до клавиш… Многое видел этот собор: и порушенные статуи, и величайших из творцов.
Зов Мастера
Актёрам и писателям нет пути ни в рай, ни в ад — я часто думала об этом раньше, и теперь знаю точно: так оно и есть. Мы проживаем сотни чужих судеб на сцене, едва откроются кулисы — и мы не принадлежим сами себе.
Оживляя нестройные ряды букв, писатель творит героев, которые, коль он талантлив, продолжают жизнь и после ухода самого создателя. Странные, странные персонажи…
Лицедеям вечно пребывать в чистилище, ибо никогда доля зла, что мы привнесли в этот мир, не соизмерится с долей добра.
Стоит хоть кому-нибудь на Белом Свете приоткрыть книгу Мастера — весы снова качнутся, и так они не успокоятся никогда. Мне кажется, иной раз эта безвременная неопределённость заставляет Их взывать к живым — тогда-то и случаются самые волшебные, самые фантастичные, невероятные истории. Вот одна из них.
Наш театр знаменит уже тем, что расположен в здании бывшей богадельни при «Склифах». Ныне это и театр современной оперы, и музей. Кому дом принадлежал «до победы мирового пролетариата», выяснилось случайно. Собственно, с этой несуразности всё и началось.
