Макс не любил контролеров.

«А кто их любит?!» — воскликнет простой пассажир, и на его вопрос не найдется ответа. Это легко объяснить, ведь, несмотря на то что работа контролеров вполне законна, есть что-то глубоко аморальное в этой бескровной охоте на живых людей. Злопамятные трудящиеся метко прозвали их «насосами». Впрочем, как их только не обзывают безбилетные граждане. Но, даже если имеется у гражданина билет, то и тогда сердце екает, а поджилки начинают непроизвольно подергиваться, когда услышишь грубовато-напористое: «Предъявляем проездные документы!»

Макс не любил контролеров. Но с какого-то момента перестал их бояться. За набором из бляхи, удостоверения и нарукавной повязки он научился различать таких же, как и все остальные, затюканных жизнью людей, но, кроме всего прочего, еще и совершенно бесталанных, не сумевших отыскать для себя более достойного занятия, чем рэкет, разрешенный уголовным законодательством.

В этот раз деньги сосали трое молоденьких шакалят. Контролеры они были откровенно липовые, да и на промысел, судя по возбужденно блестевшим глазкам, вышли впервые. Потому вели себя развязно, под маской наглости скрывая страх быть разоблаченными. Макс отмахнулся от них милицейской ксивой, которую носил для таких вот случаев. При виде «корочек» энтузиазм молодых людей потух, и они даже обошли стороной пассажиров, стоявших рядом с Максом. Но испуг быстро улетучился, и через минуту лжеконтролеры уже кого-то штрафовали в глубине салона.

Вообще-то Макс не собирался вмешиваться, не в его это было правилах. Однако спор, возникший между юниорами и одним из пассажиров, вдруг набрал обороты, переходя в высокую тональность самого настоящего скандала. Макс, не выдержав, обернулся. Спорила женщина, и Макс подумал, что самое время поучить сопляков уму-разуму.

Жил Макс у «Электросилы», в доме, выходящем окнами на Московский проспект. Частник высадил его возле станции метро, и Макс прогулялся по торговым развалам. Накупив свежих продуктов и газет, он наконец добрался до своей малогабаритной квартиры.

Вывалив на сковородку резаные польские овощи из пакета, Макс уселся тут же на кухне и развернул первую газету. Политические и светские новости он всегда пропускал, здраво полагая, что их чтение не способствует пищеварению. Более всего Макса привлекали колонки бесплатных объявлений и частной коммерческой рекламы. Но и здесь были свои приоритеты. Например, разделы «Недвижимость» и «Автомобили» вызывали у Макса чисто теоретический интерес: пока это были не его масштабы. «Домашние животные» и «Оргтехника» не навевали сколько-нибудь конструктивных идей. Так же как и «Служба знакомств». Разумеется, кое-какие наработки по этим позициям имелись, но лишний раз пользоваться классическими, хотя и многократно обкатанными схемами Макс без особой нужды не хотел. По натуре он был изобретатель и предпочитал разрабатывать новые подходы, совершенствуя свое мастерство. Кроме того, Макс работал на перспективу, и тут газета могла многому научить. Рекламные колонки служили пристанищем для целого сонма прохиндеев. Читая очередное объявление из двадцати пяти слов, Макс каждый раз пытался представить, какая именно комбинация за этим стоит. Ну вот, например, набранное жирным шрифтом предложение некоего агентства, обещающего за весьма скромную плату поместить фотографию любого желающего в каталоги известных кинокомпаний: «Коламбия Пикчерз», «XX век Фокс», «Юниверсал». Это понятно и не слишком ново. А вот еще в том же духе. Некое Международное астрономическое общество готово за еще более скромную плату присвоить безымянной звезде гордое имя заказчика и снабдить клиента соответствующим дипломом. Макс не сомневался, что все это мошенничество чистой воды, потому что и сам был мошенником.

— Здравствуйте, — сказала Майя. — Я вам звонила.

— Привет вам, — холодно и осторожно поздоровался инфантильный мужчина лет тридцати либо просто молодо выглядевший. — Проходите. Раздевайтесь тут.

Майя скинула плащ, туфельки и робко проследовала по коридору, сопровождаемая странным мужчиной. Двигался он бесшумно, настороженно постреливая по сторонам глазками, и ноздри у него раздувались хищно, как у вампира.

В комнате, обставленной антикварной мебелью, восседала дородная матрона в потрепанном парчовом платье. Ее огромное тело занимало большую часть дивана, мягкого, атласного, с резными ручками красного дерева. Пухлые, мучнистого оттенка пальцы, унизанные дутыми золотыми кольцами, нетерпеливо барабанили по ним.

— Здравствуйте, — робко повторила Майя.

С новой своей подругой Макс встретился в понедельник вечером.

— Как прошли выходные? — невинным тоном поинтересовалась Майя.

Выходные прошли в мучительных раздумьях. Поначалу Макс даже решил оставить затею с главным инженером, затем похмельный опасюк миновал, и голова заработала четче. В воскресенье, когда холодильник показал пустые полки, стало ясно, что десять долларов тоже хлеб. Похоже, Макс начал привыкать к постоянной работе. Он даже не задумывался срубить бабок прежним способом. Регулярная мизерная зарплата, несомненно, являлась лучшим деморализующим фактором. Верещагин понял, что с благотворительностью пора кончать. Появление в его жизни столь необычной девушки было знаком свыше.

Сейчас Максу показалось, что она видит его насквозь.

— Выходные прошли, и наступили трудовые будни, — не без сарказма ответил он.

Дискотеки (не путать с танцклассами и вечерами «кому за тридцать») в нашей стране меняли целевую направленность раз в десятилетие. В шестидесятых годах на дискотеку ходили потанцевать, в семидесятых — подраться, в восьмидесятых — поплясать, в девяностых — поторчать, а с наступлением миллениума — попить пива. Майя ходила на дискотеки воровать. У нее были свои представления об этих заведениях. По ее мнению, дискотеку посещала особая порода лохов, стремящихся до конца вечера обязательно расстаться со всеми наличными. Майя шла навстречу их щедрости, досрочно освобождая карманы, зачастую вместе с бумажником и всеми вложенными в него документами. Отгулявшие экстерном клиенты с чувством выполненного долга возвращались домой или продолжали веселиться за счет друзей-приятелей, до которых не дотянулись ловкие пальчики Майи. Подруги тоже могли служить источником финансирования. С девушками Майя работать не любила: как правило, барышни не напивались и держали ушки на макушке. Добраться до их кошельков было несказанно труднее. Однако тут Макс вызвался ей помочь.

— Вдвоем удобнее, — заявил он и тут же добавил: — Если что, я тебя отмажу.

— Попробуй, мой храбрый рыцарь, — иронично улыбнулась Майя.

К сверкающему елочными гирляндами ангару, где размещался ночной клуб «Просперо», добрались вместе, но зашли поодиночке и с небольшим интервалом, сначала Майя, затем, галантно пропустивший даму на подвиги, Макс.

В «Просперо» Макс был впервые и поначалу не очень обрадовался. Могучие секьюрити на входе проверили его металлодетектором, а к Майе даже заглянули в сумочку. Подобные меры предосторожности оказывались совершенно не лишними: молодежь и особенно гости из южных провинций запросто могли пронести пистолет или нож, а потом под горячую руку устроить на танцполе резню. Впрочем, сообразил Макс, полной безопасности детектор не гарантировал — нунчаки не звенят, зато в умелых руках равны охотничьему ножу. Да, кроме нунчак, есть еще немало специфических приблуд, которые может изготовить дома и в совершенстве освоить фанатик боевых искусств. Явару, например, или кистень в виде бильярдного шара на гибкой ручке из китового уса. Металлодетектор их не обнаружит, а череп эта приспособа развалит запросто. Или японский кухонный нож с пластмассовой рукояткой и клинком из особо прочной керамики. Не говоря уж о ремне с массивной пряжкой, которую никакая охрана носить не запретит. Все это у Макса промелькнуло в голове, пока он двигался от кассы к посту охраны. И хотя у мирного мошенника оружия не было, пройдя контроль, он почувствовал некоторое облегчение.

Пробудились рано, в восемь, но как-то сразу стало ясно, что день уже начался. Полноценный рабочий день, а не какое-то хилое утро. По двору сновали быстрые шаги, звучали детские выкрики, плескалась вода в умывальнике, алюминиевый ковшик глухо звякал о стенку ведра.

Макс заскрипел пружинами панцирной сетки, повернулся на бок и обнаружил, что подруга тоже не спит. Лежит с блаженным, доселе не виданным лицом и смотрит на него.

— Привет. — Макс протянул руку.

Между койками стояла тумбочка, стиснутая рамами. Кровати боком упирались в стену, а изножьем в платяной шкаф — вот и вся немудреная комнатка-пенал, метко прозванная в народе курятником. Но какое дело до обстановки двум влюбленным, которым рай и в шалаше!

— Доброе утро, милый. — Майя вложила пальчики в его ладонь и с необычайной силой потянула к себе.

Ностальгические воспоминания окрашены в розовый цвет и неизменно сладостны, даже если сохранили картину в неприглядном виде. Но сегодня Макс впервые не мог сказать этого о себе. Он вернулся к месту службы и нашел его почти таким же, каким помнил, однако чувства возникли неожиданные. Вместо радости Макс ощущал испуг, любопытство и восторг. Он лежал на животе у вершины скалы Бычий Зуб и смотрел, как из ворот сооружения номер тридцать четыре выкатывают контейнер ядерной боеголовки.

Макс отполз на пару метров вниз и только тогда осмелился встать на ноги. Он вовсе не хотел быть замеченным с Тридцатьчетверки. Объявят тревогу, нарушителя периметра техзоны примутся ловить. Так было во времена его службы, и после увиденного у Верещагина не осталось причин сомневаться в сохранении режима секретности. Если есть спецконтейнеры, особым образом подготовленная техническая обслуга и надежная охрана, значит, у контейнеров имеется соответствующее содержимое.

Как выглядит контейнер для ядерной боеголовки, Макс знал не понаслышке.

От спецназа Верещагин спрятался, как беглый негр, — в терновнике. Он сидел на корточках за густыми зарослями и наблюдал. С веточки перед самым носом свисала зеленая козявка, похожая на бесплодные мечтания унылых девственниц. По дороге совсем близко от него прошли трое в черной форме и беретах. Солдаты выглядели довольно грозно, а отъевшаяся харя самого здоровенного была настолько бандеровской, что Макс поклялся живым в лапы «тиграм» не попадаться.

Спецназовцы прошли мимо. Они были без оружия, из чего Макс заключил, что это не патруль и не разводящий со сменой, а просто воины слоняются без дела. Может быть, на хозработы идут или загорать в укромное место.

Как себя вести, если его остановят, Макс уяснил, купив в Щебетовке газету. Разумно было назваться паломником в Свято-Стефано-Сурожский монастырь. Вчера Макс видел загадочные белые домики на месте сооружения 40абв, но до столь очевидной глупости не додумался. Теперь монастырскую церковь смело можно было заносить в Книгу рекордов Гиннесса как храм с самым большим подвалом в мире. Куда там ватиканскому собору святого Петра! Сооружение 40абв было рассчитано на хранение стратегического запаса взрывчатки и автотехники в условиях нанесения прямого ядерного удара. Предать забвению столь грандиозный комплекс ради сомнительной чести возрождения православного памятника показалось дикостью даже законченному аферисту. Правда, до тех пор, пока не мелькнула мысль об изощренной маскировке, придуманной чьим-то циничным умом. Если так, то монастырь на четырехстах тоннах тротила оправдывал свое существование.

На всякий случай святую обитель он обошел стороной. На техзону Макс просочился кружным путем. Добрался по грунтовке до входа в ущелье, перелез через завал и колючку, пройдя по дну высохшего ручья, обогнул пруд и поднялся по тропинке к терновнику. Монастырь остался справа. Недалеко, но на другой стороне лощины. «Не достанут!» — отчего-то ликующе подумал Макс.

С места, где он сидел, была видна крыша караульного помещения и сетка склада НЗ. «Интересно, в вагончиках остались припасы? — сработал мародерский инстинкт бывшего писаря. — Если они есть, нельзя ли чем полезным разжиться? Они хоть сигнализацию после нашей кражи догадались поставить?» Но рисковать ради тельняшек и осветительных ракет показалось глупо, и Макс оставил затею с налетом на склад НЗ. Он выждал, пока стихнут голоса, и только тогда выбрался на дорогу.

Место для наблюдения было выбрано почти идеально — горный склон по другую сторону дороги. Обстановку портили лежалые останки зайца. По непонятной причине зверек скопытился прямо на ровном месте. Солнце сразу тронуло тлением его мясистую тушку. Вскоре шерстка свалялась. Бок надуло газом. Потом шкурка лопнула, бок опал, облепив клетку ребер. Вездесущие мухи довершили остальное.

У Макса было достаточно времени, чтобы вообразить превращения смрадного зайчика. Еще до зари махинатор проник в городок, занял позицию и стал наблюдать за домом главного инженера, дожидаясь, когда хозяева уйдут и он сможет беспрепятственно поискать карту. Мысль о том, что старый одежный шкаф прежних хозяев давно отправился на помойку, не давала Верещагину покоя. Так оно, скорее всего, и было. Если он ничего не найдет, придется несолоно хлебавши возвращаться в Санкт-Петербург, в лучшем случае провести у моря недельку-другую, пощипать богатых туристов, отдохнуть с подругой телом и душой. Почему-то лишь сейчас такая мысль вплотную встала перед Максом. «Упремся — разберемся», — утешал он себя прежде. И вот теперь уперся и рассматривал дополнительные бонусы от поездки на юг. Бодрости они добавляли немного. Взамен появились мандраж и нервозное ожидание не удачи. А ну как запалят в доме? Войти, быстро осмотреть комнаты — это должно было занять минуту. «Шкаф не иголка, найдется, — посмеивался Макс и тут же думал: — А ну как не найдется?»

Так он прилежно тешил себя, лежа в засаде, пока солнце не пригрело как следует и заяц не завонял. Стало не до пустых переживаний. «Насрать, — Макс угрюмо понюхал воздух перед собой, под мышками и со стороны тушки. — Буду как настоящий разведчик: чем хуже, тем лучше. Зато сюда никакая собака с кинологом не зайдет». Макс не знал, если ли у «тигров» служебные собаки. Лая он не слышал, но почему-то решил, что псы есть. У ментов обязательно должны быть.

— Услышав лай караульной собаки, часовой обязан четко, громко и без изменений передать сигнал в караульное помещение, — прошептал мошенник, чтобы хоть как-то развлечься на посту.

Стрелки перевалили за одиннадцать, солнце поднялось высоко, рабочий день был в разгаре. Над тушкой громко жужжали мухи, в нутре дружно шелестели опарыши. Обитатели инженерского домика тоже пребывали в движении. Сначала они ходили по двору, поливали огород, копошились на грядках. Затем Кузахметов растворил ворота и вывел большой зеленый мотоцикл с коляской, держа его за рога. Мотоцикл зарычал и увез хозяина в неизвестность.

— Зашибись, — сказал Макс. — Мы обставили конкурентов. По случаю победы на всех фронтах объявляю выходной.

— Будем в море купаться? — спросила подруга.

— Устроим праздник жизни! По ходу украдем палатку.

— Поехали в Гурзуф, — предложила Майя.

— Что там делать? — озадачился Макс. — Почему сразу не в Ялту?