Александр Гейман
Император соло
Траурные флаги висели на шестах по всему Некитаю - страна скорбела о пропаже последнего французского святого. А в том, что доблестный аббат Крюшон тоже был святым вестником Шамбалы, ни у кого сомнения не было. Возможно, святость его и не дотягивала до незапятнанного сияния графа Артуа - сей святой граф прошел по юдоли грехов наших даже не заметив их. Он не только ни разу не онанировал - он даже не сознавал этого. За аббатом же водились кое-какие грешки - например, он так и не измазал трон императора соплями, хотя в этом состоял его долг пастыря и христианского вероучителя. Но никакого сомнения, что миссионерский подвиг, сотворенный праведным аббатом, полностью очистил его и искупил все случайные прегрешения, которым все мы, смертные, увы, иногда подпадаем. Ведь сколько аббат прожил в Некитае? Всего ничего - то ли полгода, то ли еще меньше. А сколько праведных трудов совершил? Великое множество. И ведь не остался, чтобы тщеславно насладиться плодами проповеди своей,- нет, аббат сотворил благочестивый посев и, дождавшись первых плодов, скромно удалился, оставив питомцам своим вкусить сладость жатвы. Наставил Сюй Женя и Тяо Бина сигать ради святой истины в купель с поросячьей мочой - и удалился. Чудотворно даровал де Перастини когтеходство по вере его - и ушел. Посадил Пфлюгена и Тапкина распевать в харчевне народную песню "Дрочилка Артуа" - и ушел. Отстегал членом по башке Блудного Беса на Заколдованном перевале - и слинял. Раздавил как клопов резидентуру Бисмарка - и удрал. Пресек отток некитайского семени из родной земли - и сконал. Зашухерил всю малину - и похилял. Поломал кайф кентам - и слинял. Навонял как хорек под нос всей столице - и скололался к хренам... Святой человек, колбаса мой сентябрь!.. килда с ушами!..
Когда император узнал, какой шмон навел в Неннаме аббат Крюшон и как бесследно исчез впоследствии, владыка чрезвычайно расстроился.
- Да что же это такое,- жаловался он супруге и двору,- только завелся один святой - сбежал, второго прикормили - и опять сбежал! Ну почему, почему у нас не задерживаются святые? Хоть бы,- горько вздыхал император,- трон соплями напоследок измазал - так и то побрезговал! Эх!