Малосольный огурец, два свежих лимончика, еще с зеленью, высушенная рыбка с ладонь величиной, колючий ершик для мытья бутылок (концы щетинок загнуты по часовой, беленький, но с несмываемой грязью на стержне), и рядом с ним бутылочка шампуня, уже почти пустая. Два последних предмета хорошо смотрятся вместе – поставим их в сторонку. Кто первый назвал это мертвой натурой? – художник ведь должен видеть, что совсем мертвых предметов нет. Впрочем, чего-то недостает этой композиции. Ладно. Поставим карточный домик, здесь, на переднем плане, а в домик поместим шахматного коня – красавец, блестит, шея гордо изогнута, только не белый, а кремовый, почему-то. Когда-то фигурки вырезали из слоновой кости, теперь их прессуют из старых авторучек. Сойдет за белого, как-нибудь. Теперь можно и рисовать. Начнем с огурца – вот он, худой, пупыристый, сразу заметно, что не он главный на столе, хотя с него и начали рисунок. Попробуем вдохнуть в него жизнь. Если верно угадать, то оживут и остальные предметы. Допустим, он молод, это сразу видно. Зелен и прыщав. Побольше фантазии. Допустим, его зовут Гришей – ага, вот, уже зашевелился и моргнул глазками; конь приподнимает голову и смотрит гордо: смотрите, мол, какая я ценная штучка; ершик с бутылочкой затеяли скучный разговор о вчерашней постели – они давно надоели друг другу; рыбка захлопала по скатерти сушеным хвостиком и притворилась совсем живой; лимончики дремают в уголке, надувшись. Такие все милые; еще час или два они будут жить, пока я не закончу рисунок – но не в моих силах оживить их навсегда.

Гриша работал регистратором на туристической базе "Возьмемся за руки".

Столь легкомысленное название было дано базе ее прежним директором, быстро уволенным из-за несоответствия. Новый директор собирался назвать базу оригинально, но строго, например "Дружба", «Полет» или "Поход". "Горная сказка", – на романтичный манер. Правда, новое название требовало новой регистрации в налоговом органе, а за регистрацию орган брал сумму, равную годовому доходу базы – данные органы вообще были голодны, злы на весь мир, готовы весь этот мир съесть, но глупы – и только благодаря их глупости мир еще существовал и кое-как цвел. Была средина лета. Была глупая жара. В городе водились магнолии с удушающим парфюмерным ароматом. Платановые аллеи теряли клочья кожуры. Море дышало между мелких камней. На глубине обитали смутно съедобные мидии, которых никто не пробовал. Рабочее место функционировало.

Гриша присутствовал на своем рабочем месте и упорно переводил статью о полупроводниках, – он учился в радиотехническом и месяц назад провалил экзамен по английскому. На его стойке, рядом с книгой, лежало пирожное, а на пирожном сидела муха – такая голодная и несчастная с виду, что Грише было совестно ее прихлопнуть.