Я сел в вагон в самом скверном расположении духа, - ехать в путь, когда не хочется, скучно; ехать на лечение - еще скучнее… но чувствовать себя ко всему этому совершенно здоровым… этого и выразить нельзя…

Быть не в духе, скучать, капризничать можно, когда кто-нибудь этим огорчается, занимается, когда кто-нибудь развлекает, а сидеть в вагоне и знать, что никому дела нет до этого, что никто не обращает внимания, это выше сил человеческих.

Я попробовал придраться к соседу за то, что у него дорожный мешок велик, и нарочно сказал ему: "Ваш чемодан мне мешает". Дурак извинился и переложил с кротостью мешок на другое место.

Поэты говорят, что вынести они могут многое, но что им надобно пропеть свое горе… Пропеть кому-нибудь - петь без уха слушающего так же трудно, как легко петь без голоса… Уха-то, уха пригодного у меня недоставало. "Впрочем, - подумал я, - поэты для большего удобства поют чернилами, а я буду капризничать карандашом…" Затем я вынул из кармана только что купленный "Memorandum" и еще раз окинул взглядом соседей. Их было четверо - четыре в четырех углах. Когда это они успели забиться, сейчас нас спустили из salle d'attente [зала ожидания (фр.)]. Что за безобразные рожи| Надобво правду сказать, род человеческий некрасив. Через две станции трое вышли, и, едва я успел броситься в угол, вз-ошли трое других, еще хуже, - так и видно, что череп им жмет мозг, как узкий сапог, что мысль их похожа на китайские ножки, на которых ходить нельзя, - слаба, мала, тесна… А жиру вволю. Средний класс во Франции очень потолстел за последние двадцать лет.

Между тем мои соседи - не в омнибусе, а в вагоне - поразговорились…

- Ну, что же скажете?

- Я боюсь одного, что Прим - un ambitieux [честолюбец (фр.)] и эгоист.

- Это может быть. В генералах нет никогда проку… Заметьте, у нас все генералы были реакционеры: Ла-морисьер, Шангарнье, один Шаррае остался верным демократии, но зато он был полковник, а не генерал.