В субботу наш БТЩ (быстроходный тральщик) «Щит», носивший бортовой номер «14», вернулся, как и другие корабли, в Севастополь. Закончились флотские учения, в которых участвовали и войска Одесского военного округа, и теперь мы рассчитывали на заслуженный воскресный отдых.

После напряженных дней и ночей, проведенных на ходовом мостике, хотелось хорошенько выспаться. Такую «роскошь» командир корабля может позволить себе лишь в базе. И я получил разрешение командира дивизиона сойти на берег.

Но отдохнуть не пришлось. Среди ночи меня разбудил краснофлотец–оповеститель и сообщил, что в базе объявлена боевая тревога.

Что это — продолжение учений? Но раздумывать некогда. Одеваюсь, выбегаю на улицу. И сразу чувствую: обстановка необычная. Город затемнен. По черному небу бегают голубые лучи прожекторов. С рейда доносится гул мощных вентиляторов машинных отсеков — корабли поднимают пары.

Погас Херсонесский маяк. Не горели и Инкерманские створные огни. Между тем по правилам мирного времени, в том числе и международным, их гасить не полагалось.

Мы занимались контрольным тралением севастопольских фарватеров, когда неожиданно поступил приказ: следовать в Одессу.

Новое задание было как нельзя кстати. Дело в том, что каждодневная наша работа — контрольное траление и дозор — кое–кому казалась однообразной. На политических информациях, в беседах с краснофлотцами и старшинами все чаще высказывались просьбы:

— Пошлите на сухопутный фронт.

В те дни в главной базе флота формировались отряды морской пехоты для защиты Одессы. Желающих влиться в эти отряды у нас на корабле, как и в целом на флоте, было много. Нашлись краснофлотцы, которые еще до призыва на военную службу получили стрелковую подготовку в кружках Осовиахима. Как–то обратился ко мне краснофлотец Петренко и, показывая диплом о своих стрелковых достижениях, стал с жаром доказывать:

— Я же готовый снайпер, товарищ командир. А вы держите меня здесь. Нерационально это, на сухопутном фронте я больше пользы принесу Родине.

10 сентября мы прибыли в Феодосию. Отсюда нам вместе с тральщиком «Минреп» предстояло идти в Одессу — конвоировать транспорты с продовольствием и боеприпасами.

Командовал «Минрепом» капитан–лейтенант Лев Николаевич Аверков. Экипаж этого БТЩ, как и наш, был дружным и сплоченным. Он тоже не раз ходил в Одессу в конвоях и, как говорится, уже немало понюхал пороху.

«Щит» с одним из транспортов должен был оставить Феодосийский порт раньше «Минрепа». Перед выходом в море мы с Львом Николаевичем встретились. С ним было приятно беседовать. Он никогда не унывал, любил добрую шутку, смех. Но на этот раз нам было не до шуток. Мы обсудили обстановку, которая складывалась на путях движения конвоев. Было ясно, что противодействие гитлеровцев нашим перевозкам возрастает. И дело не только в налетах «юнкерсов». Противник продолжал забрасывать фарватеры неконтактными минами.

— Что ж, будем бдительными! — подытожил я разговор.

На прощание мы пожелали друг другу счастливого плавания.

Почти месяц мы занимаемся обычными делами: выполняем контрольное траление, несем дальние и ближние дозоры. Но 13 октября размеренный ритм боевой жизни «Щита» нарушается. Мы получаем приказ следовать в Одессу и попутно доставить на Тендру бомбы и бочки с бензином для базирующейся там авиаэскадрильи. Наши части, обороняющие Тендровскую косу, продолжают оказывать врагу упорное сопротивление. Она срывают планы гитлеровского командования, стремящегося нарушить морские коммуникации, связывающие Одессу с Севастополем.

Экипаж тральщика готовится к походу. На причал подходят автомашины с грузом, и мой помощник лейтенант Сотников организует прием бензина и авиабомб.

Ко мне в каюту входит незнакомый командир и четко докладывает:

— Лейтенант Мандель прибыл в ваше распоряжение.

Накануне из штаба ОВРа мне сообщили, что на «Щит» назначен дублер командира БЧ–II–III

[7]

. Приглашаю лейтенанта Бережного, и мы довольно подробно беседуем с новичком. Он рассказывает нам о себе, а мы с Иваном Федоровичем знакомим его с историей корабля, с экипажем, с задачами, которые нам приходится решать. Мандель пришел на флот по мобилизации, специальной военно–морской подготовки не имел, но очень хочет служить на корабле. Узнав, что мы идем в Одессу, он искренне рад:

22 октября 1941 года «Щит» вернулся в Севастополь из Новороссийска, куда мы ходили в составе конвоя. Узнав о нашем возвращении, вечером на тральщик пришли сотрудники флотской газеты «Красный черноморец» Александр Баковиков, Ян Сашин и Лев Длигач.

Мы с Баковиковым давние друзья, вместе кончали военно–морское училище. И служить нам довелось на одном флоте. Александр Васильевич был назначен на крейсер «Коминтерн» командиром зенитной батареи, некоторое время служил помощником командира крейсера, а потом его перевели во флотскую газету.

В редакцию он попал, конечно, не случайно. Еще в юности Александр увлекался поэзией, в училище писал стихи, с которыми выступал на вечерах художественной самодеятельности. Его стихотворения отличались задушевностью, проникновенностью и очень нам, курсантам, нравились. Сам он был скромным, даже застенчивым, но обладал удивительным даром располагать к себе окружающих. Впрочем, мне кажется, это — свойство даровитых людей.

Баковиков и его товарищи вызвались провести на корабле литературный вечер. Мы конечно же одобрили это предложение. К сожалению, я был очень занят по службе и не смог присутствовать на вечере. Как потом рассказывал Никита Павлович, встреча экипажа с журналистами прошла интересно. Особый успех выпал на долю Баковикова. Он читал свои новые юмористические рассказы. Героем их был небезызвестный бравый солдат Швейк, но у Баковикова он действовал уже в иной обстановке. Швейк очень ловко издевался над гитлеровскими офицерами, пытавшимися принудить его воевать против Страны Советов. В тот вечер на корабле было много смеха. Усталость как рукой сняло.

А ночью меня разбудил дежурный по кораблю. Он доложил о поступившем приказании командира ОВРа — «Щиту» к 6.00 ошвартоваться у причала Сухарной балки, где будут даны указания о дальнейших действиях. Догадаться о характере предстоящего нам боевого задания нетрудно — к этому причалу за чем–либо другим, кроме боеприпасов, корабли не ходят. Но артиллерийские погреба мы уже пополнили. Значит, придется принимать мины.