Ничего не оставалось, как обратиться за помощью: с работой никак, остановиться больше не у кого, а насчет денег — лучше не думать. Самое неприятное — начнутся расспросы, хотя вроде бы скрывать от тети Мэгги было нечего. Не знаю, но почему-то меня это не радовало. Или просто стыдно просить у женщины. А может, из-за ма и всех этих историй: никого лучше ма для меня нет, и я ей во всем доверяю. В общем, я был наслышан о Мэгги — в чем только она ни была замешана и чего только ни вытворяла, но всегда оказывалась в выигрыше благодаря своей внешности: кавалеры чуть не дрались, чтобы исполнить всякую ее прихоть. Даже сейчас, когда ей должно быть под пятьдесят, никто бы не дал ей столько. Наверное, не каждая женщина, которой за тридцать, выглядит лучше ее. А может, ма не хотела говорить правду о возрасте Мэгги? Потому что — как бы это сказать?.. — пусть ма и не такая красавица, но зато никто так не умеет готовить. Похоже, тетя намного моложе. Нисколько бы не удивился, что так оно и есть. Видел своими глазами.

Я б ее даже не узнал, если б не сидел за столом у нее на кухне. Последний раз, когда я ее видел, мне было не больше пятнадцати. Она приезжала к нам в Эль-Пасо несколько раз, но мало ли какие родственники могут нагрянуть в гости. Я на домашних делах не зацикливался и, даже когда мы целовались при встрече и на прощанье, можно сказать, не видел ее и не слышал. В общем, как все подростки. Теперь я мужчина, у меня есть жена, ребенок и еще один на подходе. И, как всякий нормальный мужчина, я видел, что моя тетя — женщина, это нельзя было не заметить.

— Возьмусь за что угодно, — сказал я ей, — главное, чтобы дело было стоящее. — Я рассказал ей о трех местах, где работал. Два раза устраивался на стройку, но там мне совсем не нравилось, и я уходил где-то через неделю, а последний раз — в ресторан, потому что не было ничего другого, но, оказалось, там надо торчать целый день и не оставалось времени подыскать что-нибудь получше.

— Подождем, пока приедет Джим: он тебе что-нибудь присоветует, Гильермо. Скоро он должен вернуться. — Она говорила о муже. Его не было уже недели две, а то и больше, он уехал в Чикаго, а еще у него были какие-то дела в Бразилии. Я не стал спрашивать, что за дела, чем он вообще занимается. Фамилия у него — язык сломаешь. Хотя ма всегда злилась за это на отца, но он называл его зажравшимся габачьим

— Билли, — сказал я ей. — Все меня зовут Билли.