Для меня эта история началась давно. Ещё тогда, когда мне было десять. Родители разбились на автомобиле, выжила только я. Даже мой младший брат, который в обход меня должен был унаследовать графский титул — погиб. А я осталась жить. Заледеневшая изнутри, беспомощная и не знающая как жить дальше. Ещё когда я только родилась, моя дальнейшая судьба была предрешена. Меня ждало сначала домашнее обучение, а после поступление в престижнейшее, закрытое учебное заведение для благородных девиц столицы. С виконтом Солерсом Уффатом нас помолвили тогда, когда мне было пять, а ему пятнадцать. Пожениться, по завещанию, оставленному моими родителями, мы должны, когда мне исполнится двадцать, и я вступлю в права наследования. Виконт и так один из богатейших женихов страны, а после женитьбы на мне и получения моего приданного, станет неприлично богат. По-другому и быть не могло. Чистая кровь требовала одного — родниться только с такой же чистой кровью.

Я никогда не видела Солерса вживую, даже живого портрета у меня не было. Мы, соблюдая пиетет, раз в месяц обменивались письмами, не более того. Но я могла спорить на что угодно, и уверена, что угадала бы, если бы сказала, что у него такие же светлые, почти белые волосы как и у меня. Признак высшей, чистой крови. Как и синие глаза. Родители подбирали мне пару, как и покойному ныне брату, исходя из важнейших условий — чистота крови, древность рода и размер состояния. Меня воспитывали так, чтобы я стала достойной женой виконту. Меня устраивало всё, иной жизни я не знала. Мне с детства внушали мысль о том, кто я и зачем живу на этом свете. Моей наиважнейшей задачей было соответствовать всем требованиям высшего света, куда мне предстояло войти незадолго до описываемых событий.

Был один нюанс, который мог бы стать причиной того, что виконт Уффат решил бы отказаться от женитьбы на мне. Но этот мой недостаток, мой дядя опекун, родной брат отца, как и его жена, тщательно ото всех скрывали. Редкий, подаренный мне после смерти родителей артефакт, спас положение и помог спрятать правду — я ослепла после аварии. Наверное, с подаренного мне когда-то артефакта всё на самом деле и началось…

Про меня часто говорят, что у меня звёздная болезнь. Что я высокомерна и не считаю людей за людей. Что только чистокровные удостаиваются моей улыбки. Что я невоспитанная стерва и сволочь. Меня не любят за спиной и улыбаются в лицо. Но при этом парни готовы отдать очень многое, чтобы на собственном опыте узнать был ли у меня мужчина, или ещё нет. Их всех так интересует то, что я ем, надеваю на себя, куда хожу… И почему-то все они ждут от меня уважения к ним. Как можно уважать тех, кто считает меня за личность только потому, что я одна из богатейших наследниц страны? Каждый из этих людей заслуживает только одного — презрения с моей стороны. Мне всегда очень хорошо удавалось демонстрировать его. Как и полагалось наследнице с чистой кровью. И мало того, что они пресмыкаются передо мной, обсуждая за спиной меня так, как им хотелось того, они еще и завидуют мне. Жуткой, чёрной завистью родившихся не в семье аристократов с белыми волосами. Завидуют тому, что я могу не отказывать себе ни в чём. Завидуют тому, что у меня красавец жених с несметным состоянием… Зависть плохое чувство. Ещё более достойное презрения, чем лизоблюдство.

Сегодня меня должны представить обществу. Длинное платье в пол и сложная причёска — жизненно необходимые вещи для того, чтобы не осрамиться. А держать спину прямо я умею и так. Врождённая способность, шепчут у меня за спиной. Тяжёлая рука гувернантки, возразила бы я, посчитай нужным снизойти до объяснений. Одно плохо, я так и не узнаю, какого цвета на мне платье. Точнее, мне тяжело будет вспомнить, как выглядит цвет, хоть служанка и озвучит мне его — для неё всего лишь мой странный каприз, а их за мной числится бесконечное множество.

Это будет не просто представление. Нас, впервые за четырнадцать лет, сведут с виконтом Уффатом лицом к лицу. Официальное предложение мне ещё сделано не было, и пусть все знают, что мы с ним поженимся, пока он не озвучит сакраментальное признание вслух, на виду у достаточного количества свидетелей, это будет только помолвка на словах. Недостаточный повод, чтобы идти в храм, заключать брак. Это простолюдины могут позволить себе справлять подобные праздники тихо, мирно. Нам, носителям чистой крови, придётся соблюдать целый сонм правил и традиций.

Я скрываю, что радуюсь одной из них, как ребёнок. Незачем людям знать, что боюсь автомобилей и просто счастлива пользоваться в близких поездках экипажем. Да, я скрываю свой страх, и в более дальних поездках приходится терпеть и держать себя в руках.

Сегодня мой первый бал в сезоне и вообще карьере светской львицы. Завтра день открытых дверей в пансионе для благородных девиц, где я шлифую своё домашнее образование. Насыщенная неделя. Дебют там, дебют здесь. Я ещё ни разу не выступала на этих праздниках для родственников обучающихся. Меня щадили, прекрасно понимая, как меня не радует день открытых дверей, мои родители по известным причинам не могут присутствовать на празднике. А общество моего опекуна, брата отца, барона Талор, мне приятным не казалось. Как и его благоверной.

Мне не удалось избежать общества дяди и его делового партнёра. Форух не сводил с меня глаз всё то время, пока я давилась булочкой с маслом и горячим отваром. А я боялась поднять на него взгляд, мне становилось страшно при одной мысли о том, что там можно увидеть. Сегодня как никогда было тяжело сидеть, гордо выпрямив спину и делать вид, что ничего не произошло.

— Ты бледна, дорогая племянница, — обратился ко мне барон.

Я внутренне содрогнулась его цинизму и бледно улыбнулась в ответ:

— Поздно уснула, дядюшка. Мне пора в пансион, — поднялась из-за стола, так и не доев булку. — Тётушка, господин ас Олиани, дядюшка, — окинула их всех взглядом и направилась к дверям. — Пусть этот день будет для вас светлым, — тонкая ирония обычного, принятого в высших кругах пожелания, вряд ли была замечена кем-либо из присутствовавших, но хоть какое-то удовольствие для меня.

А в пансионе я мысленно отсутствовала на всех занятиях. Не слышала ничего из того, что сегодня нам объясняли и показывали воспитательницы и педагоги. Только и была в состоянии задавать про себя вопросы, за что и почему. Я всегда не доверяла барону Талор. Его сладкоречивое расположение ко мне, пугало и заставляло держаться настороже. И вот теперь все подозрения оправдались. Я не знала, что делать и как поступить. У меня нет никого, кто помог бы избежать участи, уготованной родственником.

Дома меня ждал сюрприз. Солерс нанёс визит моему дяде и официально поставил того в известность, что помолвка состоится завтра, в его доме. Виконт дождался моего приезда и раздосадовано спросил:

— Ленора, почему вы мне не сказали, что свадьба возможна не ранее, чем через год?

— Забыла, — покаялась я, не собираясь объяснять более подробно.

Тётушка присутствовала при нашей беседе. Мужчина, который завтра должен стать официально моим женихом, попросил меня спеть что-нибудь. Не осталась в долгу, попросила аккомпанемент в его исполнении. Играя роль, занятых друг другом влюблённых, мы успели обменяться всего лишь парой незначительных для посторонних фраз:

— Вы подарите мне свидание наедине? — первым начал виконт.

Утром для меня неприятной неожиданностью стал визит Форуха ас Олиани. Он в последнее время как-то зачастил к нам по утрам. Присматривается к покупке? В голове не укладывалось, что этот человек может как-то иначе интересоваться мной, кроме как аристократкой, раздражающей его до зубовного скрежета. Ведь дядя в приватном разговоре наедине с Форухом дал тому понять, что тот интересуется мной не только как родственницей делового партнёра. И мужчина не стал протестовать.

Под взглядом человека, который собирался меня купить, а после убить, чувствовала себя неуютно и поспешила завершить завтрак как можно скорей. Сбежать в пансион — это казалось в тот момент самым правильным.

Только в экипаже я немного расслабилась. Как-то много напряжения за последние дни, не удаётся чувствовать себя так свободно как раньше. И совсем теперь не ясно, что меня ждёт в будущем. Если ещё неделю назад я точно могла сказать, что со мной будет где-то через год, то сегодня у меня не было такой роскоши. Слишком всё неустойчиво стало и непонятно.

В пансионе я выглядывала Асю долго и упорно, но так и не смогла её найти. Неужели Форух забрал её домой в связи со скандалом? Но почему именно сейчас? Госпожа Морицкая, промчавшаяся мимо меня по коридору, выглядела какой-то всполошенной и расстроенной. Случилось что-то?

Появление господина ас Олиани, добавило мыслей о происходящем в пансионе. Мужчина выглядел мрачным и глянул на меня очень неприязненным взглядом, когда прошёл мимо. И я решилась, подошла к известной сплетнице в нашей группе и спросила:

Все те дни, что прошли с момента побега пленницы, Форух провёл деятельно и плодотворно, стараясь не обращать внимания на тоску и ноющее сердце. Готовил пути отхода для себя, для будущей графини Талор — про то, что графиня вскоре станет виконтессой, тоже старался не вспоминать. Надеялся, что умыкнуть добычу удастся ранее, чем брак состоится. Хоть и скрежетал зубами, рвал и метал в тот день, когда узнал, что Ленора вернулась домой, и не просто вернулась, а не собирается расторгать помолвку. Первым желанием было уехать в Светлую Империю и забыть про девчонку. Вот просто плюнуть и забыть. Но не получалось вычеркнуть из головы ту, кто столько лет служил для него наваждением. И мужчина решил, что увезти графиню Талор придётся силой и до того, как она замуж успеет выскочить. Все пути он продумал заранее, заручился поддержкой племянницы — намекнуть той, что не мешало бы написать письмо подруге, делом оказалось лёгким. Осталось дело за самой графиней, которая не торопилась на письмо отвечать.

Но и без подготовки к отъезду, у ас Олиани хватало дел и пищи для размышлений. Донесения агентов он читал теперь не в пример внимательней, чем ранее и чувствовал, что обстановка нагнетается и становится всё более взрывоопасной. Донесения от двух агентов, отправленных рыться в прошлом графов Талор и королевской семьи, пока радовали мало. До писем герцога Ариани одному из агентов добраться удалось, и снять копии тоже. Но ничего нового из них Форух не узнал. Переписка герцога содержала как доказательства его измены короне, так и измене брату как родственнику. Письма королевы только подтвердили догадки о том, что отцом Его Высочества является герцог. Отчёт агента гласил, что Его Величество с перепиской уже ознакомлен и королеву целенаправленно и медленно травят. О своей судьбе она догадывается, как и о причинах болезни, но ослабела настолько, что не в состоянии защитить ни себя, ни сына.

Его Высочество знает о существовании писем и догадывается о том, что в них, и о том, что Его Величество тоже в курсе содержания. Но к побегу готовится, как и к тайной женитьбе. На ком собирается жениться? Агент свои догадки высказывать не стал, доказательств не было. Но Форух и так догадывался кого в почётные кандидатки выбрал принц. Готовилось похищение графини Талор, не иначе.

Второй агент тоже не порадовал, отчитавшись, что по всем признакам авария обычный несчастный случай. Водитель — граф Талор — не справился с управлением в дождливую погоду. А подозревать графа в том, что он решил угробить жену, детей и себя… Ладно, он не пожалел бы изменяющую ему супругу, но детей, сына, которого любил до безумия… Такое представить было сложно. Очередной тупик так и не давший ответов на вопросы. Обоих агентов ас Олиани направил на поиски любой информации о графине Талор и её возможных любовниках. Любые улики, подтверждающие связь с королём. Форух не ожидал уже от этого расследования ничего интересного, но на всякий случай решил поискать и в том направлении.

Информацию по этому делу, как и сведения о том, что Ленора ответила на Асино письмо, он получил одновременно. И отложил папку с докладом на время, полностью сосредоточившись на том, чтобы операция по похищению будущей графини Талор прошла успешно. Участвовать в этом собирался лично, используя тех людей, что неотступно следовали за девушкой, умело проникая даже в дом барона. Только хода в королевский дворец им не было, но это были мелочи… Свою дочь Его Величество вряд ли обидит.

Меня отконвоировали в мои комнаты, как только двери вернули на место, а прислуга убрала всё, порушенное в ходе дуэли, и замыла кровавые следы. Я сидела на кровати, всё так же бессмысленно глядя в одну точку и не реагируя на окружающий мир. Шок не желал никуда деваться, и когда в гости заявился виконт Уффат, ближе к вечеру, встретила его равнодушным взглядом и снова вернулась к созерцательному состоянию.

— Ленора, — строго обратился ко мне то ли мой жених, то ли не жених, пока непонятно кем он стал, после всего произошедшего. — Вы понимаете, что влезли в дела, в которых вообще не смыслите? Последствия того, что вы затеяли, могут быть катастрофичны. Вы понимаете это?

— Вы… — выделила слово паузой. — Оставили… мне… выбор…

— Что? — опешил мужчина.

— Из ваших претензий следует, что вы оставили мне выбор, — ответила ровным тоном, медленно, внятно, всё так же созерцая точку на стене. — Вы сказали мне. Ленора, у тебя есть выбор. Быть любовницей короля или не быть. А я, глупая, выбор правильный сделать не смогла… Вам от самого себя не противно?

Усталость. Это ощущение смертельной усталость въелось в кожу, постоянно чувствовалось горечью на губах. К ней пришлось очень быстро привыкнуть. Должность начальника Тайной канцелярии не из тех, что позволяет быть слабым или жаловаться на усталость. А сейчас, в неспокойные для Северного Королевства времена, возможностей для проявления слабостей было вдвое меньше. А Солерс себе эту слабость позволил. По идее, Ленору следовало оставить в столице, перевезти во дворец и держать под неусыпным надзором. Слишком много тех, кому хотелось бы иметь такую заложницу в руках. Ему она тоже не помешала бы… Неплохое орудие в предстоящем противостоянии. Слишком силён и непредсказуем противник. А он взял и отпустил девушку, да ещё и обеспечил таким провожатым, которому одному под силу вывезти одну из центральных фигур предстоящей партии за пределы страны.

Рана ныла, притом не та, что он получил в дуэли с Его Высочеством… Ещё один просчёт, который обошёлся дорого. И снова из-за позволенной себе слабости. Когда-то мужчина понадеялся на то, что и в его семейной жизни будет счастье. Увидел невесту и понял, она-то и может стать тем человеком, который принесёт покой и стабильность в его жизнь… Как дурак мечтал о детях и о нежной привязанности, ровно до того момента, как Его Величество посвятил своего близкого друга — все Уффаты были друзьями королей, потому как были выгодны и удобны — во все планы относительно невесты последнего.

Виконт и ранее не обманывался насчёт короля. Давно знал, как сложно с ним иметь дело и лавировать между приступами неумной активности монарха и интересами страны. Побаивался, было такое дело, что сходство Леноры с матерю, может сыграть свою роковую роль. И мог бы поздравить себя с наличием провидческого дара, если бы не было так горько осознавать, что в этот раз Его Величество решил сыграть с честью своего преданного друга. Впрочем, эта дружба существовала только в иллюзиях самого короля. Тот любил такие вот иллюзии, про преданных слуг, про обожающий его народ. У виконта, вынужденно и очень быстро, выработался при дворе более прозаический взгляд на реальность. Если бы он как и монарх верил в подобные сказки, попытка переворота была бы совершена много раньше, чем произошла на самом деле.

Уффат не понимал, почему вся клика, стоящая за первым ходом в этой игре, так глупа? Неужели они не видят нелепость своих требований? Неужели не видят, что за их спинами прячется кто-то более умный и потирает руки в предвкушении? Само покушение было неплохо организовано, но Солерс никогда и никуда не ходил без преданной охраны. Требование казнить виконта, даже немного посмешило его самого. Ведь та сторона прекрасно понимала, что наследник, по большому счёту, прав на престол не будет иметь, женись король ещё раз и роди ему новая королева сына или дочь. Вот и не мешали королю травить королеву, и шум подняли только сейчас. И сами бы сделали всё, чтобы наследника убрать. Лицемерие, как и всегда… Лицемерные крики о том, что король убийца и сумасшедший, который не имеет права управлять страной. А за отказ выдать убийцу принца, вообще должен сам пойти на плаху.

Газетёнку, настроенную против короля, люди виконта уже прикрыли. Но прежде прохлопали ушами то, что газета вообще вышла и была распространена среди народа. Да и не мудрено было. Подпольных типографий, в стране последнее время расплодилось слишком много. И вовремя придавливать всех, кто распечатывал листовки с призывами громить высших аристократов, не получалось. Не хватало ресурсов, преданных людей… И жёсткая полицейская структура не помогала в этом деле. Давно она уже прогнила из-за взяточничества и местничества. Как и сама аристократическая верхушка.

Спать хотелось сильно, очень сильно. Но пришлось подняться с постели и принять помощь Форуха, который торопливо застегнул на мне платье.

— У нас есть время, — говорил он, пока возился со мной. — Толпа бушует пока в центре городка. Но не так много его, как хотелось бы. Отдохнуть не получится. Уходим прямо сейчас. Алкоголь придётся экстренно выводить из организма. Ощущения будут не самые приятные. Но выбора нет. Пытаться прорваться в автомобиле сквозь самый разгул только что вспыхнувшего бунта — самоубийство. Постарайтесь, вопреки плохому самочувствию, которым вас наградит похмелье, сосредоточиться на переходе. От этого очень многое зависит. Все силы без остатка уйдут на этот путь. Недостаток сил может привести к тому, что вас или меня выбросит из перехода обратно. И то не факт, что в то же самое место, откуда мы уходим. Поэтому сосредоточиться так важно. Каждая капля внимания и сил может дорогого стоить в этой ситуации, — завершив с моей одеждой, Форух взялся за моё опьянение.

Голова, как он и обещал, болела после этого нещадно. Да и не чувствовала я себя такой уж трезвой. Во рту было сухо, голова не только болела, но ещё и кружилась.

— Выпейте, — поднёс к моим губам стакан с водой мужчина и протянул зелёненький шарик лекарства. — Голова не сразу, но пройдёт.

Послушно проглотила предложенное, действуя как сомнамбула. После этого действительно стало немного легче и я смогла подняться с кровати, правда, в глаза своему спутнику посмотреть не отважилась.

После того, как продемонстрировал мне своё владение кинжалом, герцог долго молчал, рассматривая меня и о чём-то думая.

— Ты действительно похожа на Амали, — заметил он, наконец. — Очень похожа. На живых портретах это не так бросалось в глаза.

— А зачем вам мои живые портреты? — спросила только для того, чтобы не молчать.

Тягостно было сидеть напротив этого человека и делать вид, что всё хорошо. Хотелось словами разбить гнетущую тишину, но первым разговор, всё-таки, начал он.

— Тебя искали, — ответил мужчина спокойно.