Первые годы ХХ века. Александро-Невская лавра, кабинет архиепископа Финляндского Сергия. В левом углу сцены большая массивная дверь, изящный диван с чайным столиком, пара кресел и несколько стульев. Справа большой письменный стол с телефоном. В глубине сцены шкафы с книгами, изразцовая печь и кивот. Все очень дорогое, подобрано со вкусом.

Сергий сидит за письменным столом и внимательно читает письмо. На нем архиепископская повседневная одежда из очень дорогого материала и очки в золотой оправе. В кабинет быстро входит его помощник – ученый иеромонах. Тоже в очках.

Иеромонах

(возбужденно)

: Владыко! Тут человек… Бродяга первостатейный.

(передразнивает)

"Отверзай, – говорит, – врата. Ждёть меня Сергий. Нужо́н я ему".

Сергий

: А ты?

Иеромонах

: Я, понятно, в шею.

Там же.

Входят иеромонах и архимандрит Феофан. Сергий бросает на Распутина последний ненавидящий взгляд и быстро идет приветствовать гостя. Они о чем-то шепчутся. Сергий уходит. Феофан что-то говорит на ухо иеромонаху, тот кивает и тоже удаляется. Феофан подходит вплотную к Распутину – тот невольно встает. После минутного взаимного оглядывания Феофан неожиданно обнимает Распутина и трижды неловко его лобызает.

Феофан

(между поцелуями)

: Вижу в тебе, Григорий, сподвижника

(чмок)

в деле возрождения мистического, созерцательного начала,

(чмок)

на коем зиждется восточное православие

(чмок)

.

Оба садятся.

Особо отрадно встретить на ниве сей не монашествующего, а человека из самой гущи многомятежной жизни. Если, считаю, всё это не послужило непреодолимой преградой – то кОльми пАче дОлжно подвизаться лицам, принявшим иноческие обеты!

Там же. Феофан подводит к Распутину княжен-черногорок.

Феофан

: Позволь представить тебе, Григорий: Стана и Милица – супруги великих князей. Мои духовные чада. Глубоко интересуются религиозными вопросами.

Стана

(высокопарно)

: Помолись о наших грешных душах, брат во Христе.

Милица

(поясняет, обращаясь к публике)

: Во Христе все друг другу, как из одной семьи.

Распутин молча сгребает Стану в охапку и троекратно смачно целует в щеки.

Два года спустя. Коттедж, арендованный Вырубовой в Царском Селе. Непритязательная обстановка недорого съемного жилья. Слышны завывания ветра. Присутствующие постоянно мерзнут, кутаются в одежду.

Александра Федоровна и Вырубова сервируют стол для чая. Им предстоит затопить небольшой самовар, стоящий в углу комнаты, принести таз со свежевымытой посудой, протереть ее насухо полотенцем и расставить по местам, заварить чай, наколоть сахар и т. д. Всю работу делает Александра Федоровна. Вырубова находится в состоянии отрешенности и хлопот подруги как бы не замечает.

Александра Федоровна

(кутаясь в шаль, с мягким упреком)

: Все-таки ты, Аннушка, совершенно беспомощна в делах практических. Втрое против настоящей цены за дом платишь. А он продувается совершенно. Щели не заделаны. Стены чуть ли не в полкирпича. Топи́ – не топи́…

Уходит за самоваром.

Вырубова

(скороговоркой)

: Ах, Аликс! Я совершенно неспособна позаботиться о себе! Ты права, права. Во всем права. Воображаю: вот осталась я без вас – без тебя, Ники, девочек, бэби, своих домашних…

(с тоскою)

Впрочем, я с ними и не вижусь почти. Свободной минуты катастрофически недостает.

(перескакивает)

Ну да я не жалуюсь! Вы – моя истинная семья. Владыки моей души.

(мрачнеет)

Да только я – для вас обуза

(дует губки)

Там же.

В левом углу сцены – там, где входная дверь – возникает Распутин. Он уже снял верхнюю одежду. На нем опрятный черный кафтан, начищенные сапоги. Волосы и борода аккуратно расчесаны.

Распутин

(ласково)

: Все хлопочешь, голубушка?

Александра Федоровна

(радостно)

: Ой! Как вовремя ты появился! Вода закипает – пора на стол нести.

Распутин быстро снимает самовара сапог, приводит его в порядок и одним движением водружает его на медный поднос. Потом крепко по-братски обнимает Александру Федоровну за плечи, целует ее в обе щеки и в лоб. Она принимает объятья-поцелуи без смущения, сама берет распутинскую руку, целует и прижимается к ней щекой.

Сцена затемнена. В правом углу стоит массивная дверь. Через всю сцену слева направо медленно идет человек лет 30-ти. Это нотариус из Барнаула. На нем изрядно поношенный чиновничий сюртук и фуражка. В руках – распечатанное письмо, которое он только что получил. Под мышкой – потертая кожаная папка. "За кадром" звучит надтреснутый голос пожилой женщины – его матери. Он озвучивает текст письма, которое нотариус читает на ходу.

Голос матери нотариуса

(строго)

: …Намерение твое, Вадим, я все ж таки решительно не одобряю! И батюшка твой покойный, не позволил бы состояться авантюре сей! Хотя конечно крайняя отчаянность положения нашего дает некоторые моральные основания… Только бы до Барнаула слух не дошел! В газетах корреспондируют подробности самого безнравственного характера. Скажут: одного поля ягоды, раз протекциони́рует. Тут только повод дай – за порог не выйдешь. Народ сам знаешь какой. А у тебя сестра – девица. Да и будет ли прок?.. Ну да все в ру́це Божией. Может и выгорит дело. Скажи: мать на одре болезни без средств. Сестра, мол, красавица. Цветочек скажи. Розан. Скажи: вместе придем благодарить, отец родной, если удовлетворят… Ведь бывали же случаи. Может и тебя сподобит Господь. За молитвы матери…

Нотариус дошел до двери, убрал письмо в папку, перекрестился и нажал на звонок. Пространство за дверью мгновенно залил свет. Там нечто вроде приемной, в которой толпится масса народа – "каждой твари по паре": пожилые и молодые, богатые и бедные, мужчины и женщины, в мундирах и почти в лохмотьях. Мебель самая непритязательная – потертый кожаный диван, венские стулья, тумбочка с телефоном. Слева – дверь в распутинский кабинет.

Полная тишина сразу после звонка нотариуса сменилась "вокзальным" шумом, в котором выделяются напевный "приторный" голос Акилины. Она без конца отвечает на телефонные звонки, бросает реплики ожидающим, открывает дверь и встречает новоприбывших.

В глубине сцены как бы другое помещение – столовая. Там за самоваром заседает "распутинский кружок" – мать и дочь (Муня) Головины, Лохтина, сестра Вырубовой Александра Пистолькорс с мужем-офицером. Время от времени к ним присоединяется Акилина.

Довоенная Швейцария. Где-то за пределами сцены предполагается Женевское озеро. Слышны голоса беспечных европейцев, наслаждающихся уикендом, крики уток, звуки легкой музыки. На заднем плане прогуливаются праздные люди. Среди них то и дело мелькает подтянутый хорошо одетый господин. Судя по выправке, кадровый военный, офицер.

В центре сцены скамейка. Сидят: Ленин и Бонч-Бруевич. Ленин одет почти щегольски (костюм-тройка, котелок, трость), но видно, что к своей одежде он совершенно безразличен. Бонч выглядит как человек науки, профессор. Вышеупомянутый офицер время от времени поглядывает на собеседников, но, видимо, не решается прервать их разговор.

Ленин быстро просматривает газету, привезенную из России Бончем. Возвращается на страницу, которую уже не раз смотрел. Отстраняет от себя. Удовлетворенно щурится.

Ленин

: Отличнейше! "Старец в цветнике"! Знать бы, чьих кистей полотно, расцеловал бы мастера!

Бонч

(продолжает комментировать)

: …Оценки самого скабрезного свойства звучат повсеместно. Царь – герой водевиля. Публика вошла во вкус и решительно требует продолжения.

Август 1914 года. Москва. Просторная комната в одном из кремлевских дворцов. Николай в парадном мундире стоит у окна и украдкой в форточку курит папиросу. За окнами звон колоколов и звуки всенародного ликования по причине начала войны. Толпа выкрикивает воинственные лозунги. Постоянно в положительном контексте упоминается "государь-император", "монархия", "дом Романовых" .

Голос Алёши

: Деревенько, и ты такой же, как они, да?

Деревенько

(гудит)

: Так ведь обошлось. Господь милостив. Опять же народонаселение можно понять…

Появляется дядька царевича матрос Деревенько с Алешей на руках. На Деревенько роскошная казачья форма (черкеска, папаха, кинжал), на наследнике – уменьшенная копия отцовского парадного мундира. Деревенько – гигант-простолюдин с тяжелым нехорошим взглядом ("себе на уме"). Алёша – эмоциональный подросток, очень развитый для своих лет.

До их появления Николай успевает последний раз затянуться и выбросить окурок в форточку. Увидев отца, Алеша пытается высвободиться из объятий переодетого матроса. Тот выдерживает натиск, спокойно доносит его до инвалидной коляски, усаживает и, поклонившись царю, удаляется.

Там же.

В левой половине сцены (где только что лежал Распутин) зажигается свет. В сторону императорской четы движется пестрая компания, в которой выделяются великий князь Николай Николаевич и французский посол Морис Палеолог. Николай и Александра Федоровна вынуждены разомкнуть объятия и занять соответствующие протоколу места.

Палеолог

: От лица союзных государств уполномочен выразить безмерное восхищение! Агрессивные устремления германского политического класса получат достойный отпор! Европа вздохнет спокойно и вкусит достойные плоды мирного развития!

Свита аплодирует и радостно галдит.

Николай Николаевич

: Я сегодня же отбываю в ставку.

(патетически)

Немец угрожает Парижу!

РФ. Тверская область. Озеро Селигер. Лагерь активистов проправительственных молодёжных организаций.

Дощатый помост заставлен офисными стульями. В центре – Путин. Рядом с ним – Песков. Вокруг – разномастная "молодежь":- нимфетки, субтильные очкарики, молодые женщины "с формами", бородатые 30-летние дядьки и пр. На всех красные футболки, украшенные символикой лагеря.

Встреча с премьером в разгаре. Молодежь радостно возбуждена. Путин – в ударе.

Девушка с внушительным бюстом

(выкрикивает)

: …Владимир Владимирович! Расскажите про свою первую любовь!

Пауза. Все замерли в ожидании ответа.

РФ. Валдайская возвышенность. Ухоженный уголок леса с мощенными итальянской плиткой дорожками. В центре скорее молодой, чем зрелый, американец с густой шевелюрой. Бейджик на его пиджаке гласит "Майкл Макфол, эксперт". С ноткой раздражения в голосе он зовет своего спутника, удалившегося в чащу.

Макфол

: Слава! Слава! У нас есть мало времени!

Из кустов выходит довольный Сурков. У него в руке образцово-показательный белый гриб с блестящей шляпкой.

Сурков

: Ну, что я говорил! Здесь даже в самое засушливое лето отыщется отменный экземпляр.

Макфол, не обращая внимания на гриб, берет его под руку и возвращается к прерванному разговору.

ВВЦ. Один из павильонов. Ярмарка "Золотая осень-2010". В свете прожекторов сцена, окруженная причудливой конструкцией из металла в форме арки или ворот. На заднике – символика мероприятия. У микрофона Лужков. За его спиной разнокалиберное начальство. Выделяются: Путин, Песков, глава Минсельхоза РФ Скрынник и вице-мэр Ресин.

Лужков:

…Недаром в старину все отечество наше звалось

(торжественно)

Московия! Здесь бьется сердце России! Здесь ее мозг! Все дороги ведут в Третий Рим! А Четвертому, как гласит русская народная пословица: не бы-вать! Как бы ни старались некоторые ребята с берегов Невы…

Оборачивается.

(Путину)

Я, конечно, не про Вас, Владимир Владимирович.

Смех. Аплодисменты. Путин улыбается.

Абсолютно темная сцена. В центре работающий телевизор. Морально устаревший – черный, ламповый. "Голд Стар" (бывш. LG). Если не "Рубин". Чья-то невидимая рука переключает пультом каналы.

"Первый канал". На экране Путин и Медведев в светлых рубашках сидят за обеденным столом. Перед ними огромный каравай и корзина, доверху наполненная молочными и молочнокислыми продуктами.

Голос диктора

: …Глава правительства пришел не с пустыми руками.

Путин

: Подмосковные коллеги передали свою продукцию. Обещают подтвердить высокое качество и широкий ассортимент. Предлагаю продегустировать, а после продолжить обсуждение основной повестки.

Медведев

(игриво)

: Не возражаю. Тем более что я не завтракал. Только легкие закуски…

Рок-кафе Макара. "Демократичная обстановка": кирпичные стены с портретами, "историческими" музыкальными инструментами и "редкими винилами", круглые столики с венскими стульями, небольшая ярко освещенная сцена. Возле нее хлопочут техники. Рок-звезды стоят в стороне: нервно курят, шушукаются, искоса поглядывают на "чужих" за гостевыми столиками. За одним из них сидит Сурков и упитанный молодой партийный функционер Алексей. Сурков "химически раскрепощен". Алексей привычно хмур (для солидности) и сосредоточен. За другими столиками в основном переодетые секьюрити. К ним по ходу действия будут присоединяться журналисты кремлевского пула. За ближайшим к Суркову столиком уже появился Олег Кашин. Он украдкой поглядывает на собеседников и прислушивается к их разговору.

Алексей

: …Я же видел список: Левитин, Шевцова, Собянин, Шанцев.

Сурков

: Правильно. Его там и не могло быть. Это ж потеря лица – через запятую между министром и главой своего же аппарата!

(поясняет)

В алфавитном порядке.

Пауза.

(глубокомысленно)

Хотя если бы он там был – кого-то другого бы не было. Четыре же нужно. Фамилии. Если его просто в список добавить – будет пять. А надо четыре! Как этого добиться?

(азартно)

А вот как! Убираем одного. Сколько остается? Три. И только после этого добавляем его. К трем прибавить один – это сколько? Четыре! Столько же сколько было…

Белый дом. Кабинет Путина. На огромном письменном столе стоит картонная коробка. Путин методично открывает ящики, ящички, сейфы, тумбы, извлекает содержимое и сортирует – что-то летит в мусорную корзину, что-то аккуратно складывается в коробку, что-то остается на месте. При этом Путин прижимает плечом к уху мобильный телефон (с "хендс-фри" отношения у него как-то не сложились).

Путин

: …Нет, дорогой. Не приеду. Тут на днях кое-что произойдет. Ты не удивляйся, когда узнаешь. Всё под контролем…

Пауза.

Нет. Не совсем отбой. Есть нюансы…

Пауза.

Собянин и Путин. Там же.

Собянин

: Владимир Владимирович, я с докладом. По текущим делам. Разрешите.

Путин пытливо вглядывается в Собянина, пытаясь найти в нем хотя бы намек на любопытство. Безуспешно. Собянин не обращает никакого внимания на беспорядок в кабинете и другие признаки грядущего переезда. Как будто не видит их.

(ровно)

С общих вопросов начать?

Путин восхищен собянинской выдержкой. Он им почти любуется.

Сколково. Конференц-зал. За столом в центре губернатор Калифорнии Арнольд Шварцнегер. На его лице несмываемая лучезарная улыбка. Рядом с ним: Сурков и нобелевский лауреат Жорес Алферов. По краям Вексельберг и Варданян. У стенки примостились два гигантских негра в черных костюмах и солнцезащитных очках – телохранители гостя. Шварцнегер говорит по-английски. Переводит синхронистка с загробно-бесцветным голосом. Сурков – ведущий мероприятия. В зале зрители двух категорий: "цвет профессуры" и "молодые ученные". Лучшие представители породы: экстерьер, повадки, голос – все образцовое.

"Профессор"

: …У меня вот какой вопрос. Вернее недоумение… Как известно, президент России сделал Вам интересное кадровое предложение – возглавить Москву.

Пауза. Шварцнегер делает знак одному из телохранителей – тот приносит пакет с символикой "Боско-спорт" и ставит его за спиной шефа.

Скажите честно…

Пауза.

Холл зала заседаний Мосгордумы. В углу, как шмели, снуют телевизионщики и пишущие журналисты. В распахнутые двери время от времени заходят важные московские чиновники, депутаты и другие официальные лица. Появляется Сурков. В дверном проеме он останавливается.

Сурков

(окликает)

: Олег! На два слова.

Из толпы журналистов выбирается Олег Кашин. Они обмениваются рукопожатиями, отходят в сторону и присаживаются на свободные кресла.

Ну как тебе антипод?

Кашин неопределенно пожимает плечами.

Утро. Кабинет Путина в Белом доме. Глава правительства лежит на диване в бессознательном состоянии. Рубашка полурастегнута, наполовину навыпуск. Галстук съехал набок. Смятый пиджак валяется в ногах. В правой руке пустая бутылка из-под виски. Вернее, полупустая – на дне еще плещется грамм 100-150.

Скрипит дверь. В кабинет входит Песков. Путинское состояние его, похоже, ничуть не удивляет. Он непринужденно разгуливает по кабинету, разглядывает бумажки и предметы на премьерском столе, интересуется этикеткой на бутылке, которую сжимают премьерские пальцы. Замечает на полу путинский телефон – интересуется исходящими звонками…

Песков

(заинтересовано)

: Ух ты! Рамзан. Царствие ему небесное…

Кладет телефон на путинский стол и резко, оглушительно громко хлопает в ладоши.

Путин мгновенно открывает глаза и напряженно сканирует окружающую его реальность.

Зал заседаний Мосгордумы. В зале первые лица. На трибуне – Медведев. У него за спиной: Собянин, спикер Мосгордумы Платонов и патриарх Кирилл. В зале: депутаты Мосгордумы, чиновники мэрии и другие официальные лица. В президиуме: Ресин, Сурков, Полтавченко, Громов и некоторые другие высокие руководители.

Медведев

: …Скажу прямо: назначение Сергея Семеновича Собянина на этот ответственный пост готовилось давно. Тут нет ничего спонтанного. Знаете как, спохватился: и гадает – кого бы назначить. Нет! Принимая решение о кадровом обновлении в столице, мы заранее знали на кого взвалить груз ответственности и решение острых проблем. За годы совместной работы я успел удостовериться в исключительных деловых качествах этого человека. Уверен, и москвичи оценят их по достоинству.

Ресин

(Суркову)

: В десятку Дмитрий Анатольевич попал своим назначением!

Сурков

(поправляет)

: В очко.

Ресин

(глубокомысленно)

: Действительно…

Скрипит дверь. В кабинет входит Людмила Путина. На ней обычная, без изысков, одежда. В ней она напоминает бухгалтера или администратора провинциального супермаркета. Она молча поднимает с пола пульт, собирает разлетевшиеся батарейки, вставляет их на место, вздыхает и идет к окну.

Людмила

: Как у тебя тут душно, Володя.

Открывает окно. Потревоженный Путин присаживается на подоконник и молча смотрит в пол. Жена садится рядом.

В окно врываются приглушенные звуки улицы. Ветер гоняет по кабинету бумаги.

Путин

(устало)

: Ты как здесь?