Сильвио

(протягивая руку Клариче).

Вот вам моя рука; с нею вместе отдаю вам и мое сердце.

Панталоне

(к Клариче).

Ну, ну, стыдиться нечего! Дайте и вы руку — и все тут. Вот теперь вы обручены, а затем мы живо вас повенчаем.

Клариче.

Да, дорогой мой Сильвио, вот моя рука. Даю слово быть вашей женой.

Сильвио.

А я обещаю быть вашим мужем.

Труффальдино.

Мое нижайшее почтение, синьоры! Какое прекрасное общество!

Панталоне

(к Труффальдино).

Кто вы такой, мой друг? Что вам угодно?

Труффальдино

(к Панталоне, указывая на Клариче).

Кто эта прекрасная синьора?

Панталоне.

Моя дочь.

Беатриче.

Синьор Панталоне, любезность, восхищавшая меня в ваших письмах, решительно не соответствует вашему личному обращению со мной. Я посылаю слугу с приказанием доложить обо мне, а вы заставляете меня дожидаться на улице, удостоив приглашением только через полчаса.

Панталоне.

Простите… Но кто вы, синьор?

Беатриче.

Федериго Распони из Турина, к вашим услугам.

Панталоне

(хочет бежать за Клариче).

Ах ты пустомеля! Ты что это болтаешь?

Беатриче.

Стойте, синьор Панталоне! Мне ее жалко. Не будьте так суровы. Со временем я надеюсь заслужить ее расположение. А пока займемся нашими счетами. Это, как вам известно, тоже одна из причин моего приезда в Венецию.

Панталоне.

Счета наши все в порядке. Я покажу вам текущий счет; деньги у меня в наличности; рассчитаемся, когда вам будет угодно.

Беатриче.

Мне удобнее будет зайти попозже; а сейчас, если позволите, я пойду с Бригеллой и займусь кое-какими мелкими делами. Он знает город и поможет мне в этом.

Бригелла.

Нельзя ли узнать, синьора Беатриче…

Беатриче.

Тише, ради бога! Не выдавайте меня. Бедный брат мой умер, убитый рукою Флориндо Аретузи или кем-то другим, но из-за него же. Вы помните, конечно, что Флориндо полюбил меня, а мой брат ни за что не хотел, чтобы я отвечала ему взаимностью. Я не знаю, как у них вышла ссора, но Федериго умер, а Флориндо, боясь судебного преследования, скрылся и даже не мог попрощаться со мной. Видит бог, какое горе причинила мне смерть бедного моего брата и как оплакивала я его! Но ведь его не воскресишь, а я в отчаянии, что потеряла Флориндо. Зная, что он бежал в Венецию, я решила последовать за ним, переодевшись в платье моего брата, и захватила его рекомендательные письма. И вот я здесь, в надежде, что найду своего возлюбленного. Эти письма, а еще более ваше свидетельство заставили синьора Панталоне поверить, что я Федериго. Мы с ним подведем счета, я получу с него деньги и тогда смогу помочь Флориндо, если потребуется. Видите, куда заводит любовь! Посодействуйте же мне, дорогой Бригелла, помогите! Я щедро вознагражу вас.

Бригелла.

Все это хорошо, но мне не хотелось бы, чтобы из-за меня синьор Панталоне доверчиво расплатился наличными, а потом остался бы в дураках.

Беатриче.

Почему же в дураках? Разве я не имею права наследовать брату?

Сильвио.

Прошу вас, синьор отец, оставьте меня в покое!

Доктор.

Нет, ты погоди, ответь мне толком.

Сильвио.

Я вне себя!

Доктор.

Зачем пришел ты во двор к синьору Панталоне?

Доктор.

Бедный мальчик, мне жаль его. Конечно, синьору Панталоне не следовало подавать нам надежды, пока он окончательно не убедился в смерти туринца. Как бы сделать, чтобы Сильвио успокоился и не зашел в своем гневе слишком далеко?

Панталоне

(входит; про себя).

Что делает доктор у меня в доме?

Доктор.

А, синьор Панталоне, мое почтение!

Панталоне.

Ваш слуга, синьор доктор. А я как раз направлялся к вам и к вашему сыну.

Панталоне.

Ступай, скатертью дорога! Плевать мне на вас! Не боюсь я вас ни капельки. Фамилия Распони стоит сотни Ломбарди. Другого такого единственного отпрыска богатой семьи не сразу найдешь! Так должно быть и будет!

Сильвио

(входит; в сторону).

Хорошо отцу говорить; но не всякий может такое вытерпеть.

Панталоне

(увидев Сильвио, в сторону).

Ну конечно! Второй номер на смену.

Сильвио

(резко).

Ваш слуга, синьор!

Беатриче

(к Панталоне, направляя шпагу против Сильвио).

Я здесь. Не бойтесь!

Панталоне

(к Беатриче).

Синьор зять мой, заступитесь.

Сильвио

(к Беатриче).

С тобой-то именно я и хотел биться!

Беатриче

(в сторону).

Приходится, делать нечего!

Клариче

(к Беатриче).

Ах! Остановитесь!

Беатриче.

Прекрасная Клариче, ради вас щажу я жизнь Сильвио, а вы в благодарность за мое великодушие помните о клятве.

(Уходит.)

Труффальдино.

Тяжеленько было прийти в себя после взбучки; зато поел я в свое удовольствие: пообедал хорошо, а вечером еще лучше поужинаю. Пока возможно, буду служить двум хозяевам, — до тех пор, по крайней мере, пока не получу оба жалованья. Ну, а сейчас что мне надо делать? Одного хозяина дома нет, другой спит; как раз время проветрить платье — вытащить сундуки и посмотреть, не нужно ли чего сделать. Ключи, кстати, у меня. В этой зале вполне удобно: втащу сюда сундуки и сделаю все честь честью. Надо позвать кого-нибудь на подмогу.

(Зовет.)

Эй, люди!

Слуга

(подходит с мальчиком).

Что угодно?

Труффальдино.

Хочу, чтобы вы помогли мне вытащить сундуки из этих комнат: надо проветрить платье.

Слуга

(мальчику).

Ступай-ка помоги.

Флориндо

(зовет из комнаты).

Труффальдино!

Труффальдино.

Ах, чтоб тебя! Проснулся. Если его черт принесет сюда, да увидит он второй сундук, да начнутся расспросы…

(Хватает платье.)

Поскорей закрою, а ему скажу, что не знаю, чей это.

Флориндо

(так же).

Труффальдино!

Труффальдино

(громко).

Сейчас!

(В сторону.)

Уложить бы поскорей. Да! А откуда я вынул это платье? Вот уже и не помню. И бумаги где были, тоже не знаю.

Труффальдино.

Что за история! Огорчен, плачет, в отчаянье… Мне бы не хотелось, чтобы он затосковал от этой сказки. Я ведь сочинил все это, только чтобы избавиться от палки и скрыть путаницу с сундуками. А тут вдруг из-за портрета заварилась такая каша! Должно быть, он ему знаком. А пока что лучше отнести сундуки по комнатам, а то как бы не навязать себе на шею второй такой же неприятности! А вот и другой хозяин. На этот раз, боюсь, если я буду обслуживать двоих, то и меня будут здорово обслуживать.

(Показывает, как его били.)

Беатриче.

Поверьте мне, синьор Панталоне, что последняя партия зеркал и свечей записана дважды.

Панталоне.

Возможно, что приказчики ошиблись. Пересмотрим еще раз счета с конторщиком, сличим, и тогда будет видно.

Беатриче.

Я тоже сделал выписки из наших книг. Теперь сличим. Будем надеяться, что все выяснится, в вашу или мою пользу. Труффальдино!

Доктор.

Никак не могу успокоиться из-за этого старикашки Панталоне. Чем больше думаю, тем больше злюсь.

Панталоне

(весело).

Дорогой доктор, мое почтение.

Доктор.

Удивляюсь, что у вас еще хватает наглости здороваться со мной.

Панталоне.

А у меня есть для вас новость. Да будет вам известно…

Панталоне.

Будь он проклят! Это какой-то скот в образе человека. Так и не дал мне сказать, что это, оказывается, женщина. Трещит, слова не вставишь! Вон идет еще этот дуралей-сыночек. Опять жди какой-нибудь дерзости!

Сильвио

(в сторону).

Панталоне!.. Так бы и проткнул его шпагой!

Панталоне.

Синьор Сильвио, с вашего позволения, я должен сообщить вам приятную новость, если вы только дадите возможность говорить, а не будете молоть, как мельничный жернов, по примеру вашего синьора отца.

Сильвио.

Что вы хотите сказать мне? Говорите.

Нардо.

Уже два часа пополудни, а старост все не видно.

Чекко.

Паскуалотто повез на тележке вино доктору.

Менгоне.

А Марконе, я видел, собирал репу.

Нардо.

Скоты! Не знают своих обязанностей. Они только старосты, а заставляют нас, депутатов, ждать себя.

Арлекин.

Синьоры…

Нардо.

Сними шляпу.

Арлекин.

Перед кем?

Нардо.

Перед нами.

Паскуалотто.

Добрый день, синьоры!

Марконе.

Здравствуйте, синьоры!

Нардо.

Садитесь!

Арлекин.

Синьоры!

Все.

Сними шляпу! Сними шляпу!

Арлекин.

Ух, будьте вы прокляты!

(Бросает шляпу на пол.)

Синьор маркиз подъезжает.

Нардо.

Идемте!

Нардо.

В чем дело? Чего вы хотите?

Паскуалотто.

Синьор депутат! Кому из нас двоих идти вперед?

Марконе.

Кому принадлежит первенство?

Нардо.

Затрудняюсь решить. Нужно созвать собрание общины.

Флориндо.

Идите в эту комнату, красавица. Здесь нам будет лучше и свободнее.

Оливетта

(с ужимками).

Я пришла, чтобы сподобиться милости вашего сиятельства.

(Реверанс.)

Флориндо.

Ах, какая прелесть! Как вас зовут?

Оливетта.

Оливетта, к услугам вашего сиятельства.

Джаннина.

Я пришла, рада служить вашему сиятельству.

(Реверанс.)

Флориндо.

Как ваше имя?

Джаннина.

Джаннина, рада служить вашему сиятельству.

Флориндо.

Красива и изящна!

Гитта.

Ваше сиятельство, имею честь откланяться.

Флориндо.

Вы уже уходите?

Гитта.

Нет, ваше сиятельство. Я, наоборот, пришла вас приветствовать.

Флориндо.

Ах, какая милая! Очень обязан! Как вас зовут?

Беатриче.

Вот и я, синьоры мои!

Гитта.

А, синьора маркиза!

Джаннина.

Милости просим!

Гитта

(в сторону).

Вот я и запуталась.

Оливетта

(тихо).

Мамаша будет построже, чем сынок.

Джаннина

(тихо).

Все оттого, что мы женщины. Будь мы мужчинами, кто знает…

Беатриче

(в сторону).

Не хочет мой сын вести себя благоразумно!

Беатриче.

Ну, подойдите же ко мне, Розаура! Говорите со мной откровенно, ведь это именно в вашем характере. Вы встретите и с моей стороны полную откровенность. Давайте обе сбросим маски и побеседуем о нашем деле без недомолвок.

Розаура.

Синьора, я не употреблю во зло свободу, которую вы мне предоставляете, и раз вам это угодно, я буду говорить прямо.

Беатриче.

Каковы ваши притязания?

Розаура.

Они диктуются мне моим происхождением и голосом совести.

Панталоне.

Слуга покорный вашего сиятельства!

Беатриче.

Где маркиз?

Панталоне.

Не знаю, что и сказать вам, ваше сиятельство. Он там, куда влекут его молодость, прихоти, жажда удовольствий.

Беатриче.

Вы не нашли его?

Нардо.

Ваше сиятельство, перед вами депутаты нашей славной и древней общины. Так как мы не знаем городских обычаев, то мы пришли просить вас, чтобы вы нам разъяснили: дозволено ли у вас или нет соблазнять чужих жен и чинить самоуправство?

Беатриче.

Что за дерзкий вопрос!

Нардо.

Простите, ваше сиятельство: дозволено или не дозволено?

Беатриче.

Дивлюсь вам!

Беатриче.

Боже мой, опасность растет! Сын мой на пороге гибели. Только Розаура, и никто другой, может спасти его от катастрофы. Да, да! Я вынуждена теперь просить ее о помощи, которую только что сама ей предлагала. О, если бы она меня услышала и оказала мне поддержку из благодарности или по сердечной доброте!

Флориндо.

Идем, идем! В этой одежде меня никто не узнает.

Арлекин.

Зато, если узнают, уж попадет вам!

Флориндо.

Не узнают, говорю, в таком платье. Веди меня к Гитте.

Арлекин.

Я не хочу, чтобы меня поколотили за компанию с вами.

Маркиз

. Между мною и вами есть кое-какая разница!

Граф

. В гостинице ваши деньги стоят столько же, сколько и мои.

Маркиз

. Но если хозяйка проявляет ко мне внимание, мне это больше к лицу, чем вам.

Граф

. Почему, скажите?

Фабрицио

(маркизу).

Что прикажете, синьор?

Маркиз

. Синьор? Кто учил тебя приличиям?

Фабрицио

. Виноват.

Граф

(к Фабрицио).

Скажите, как поживает хозяюшка?

Маркиз

. Вы думаете взять надо мною верх подачками? Ничего не выйдет! Мое имя значит больше, чем все ваши цехины.

Граф

. Я ценю не то, что значит. Я ценю то, что можно тратить.

Маркиз

. Ну, и тратьте себе напропалую. Мирандолина вас не уважает.

Граф

. Вы думаете, вас она уважает за вашу необыкновенную знатность? Деньги нужны, деньги!

Кавалер

(выходит из своей комнаты).

Что за шум, друзья? Между вами вышла какая-нибудь размолвка?

Граф

. Поспорили тут слегка по одному важному поводу.

Маркиз

(иронически).

Граф оспаривает значение знатного рода.

Граф

. Я вовсе не отрицаю роли знатности. Я просто говорю, что нужны деньги, чтобы исполнять свои прихоти.

Мирандолина

. Привет вам, синьоры. Кто из вас звал меня?

Маркиз

. Я, но не сюда.

Мирандолина

. Куда же, ваша светлость?

Маркиз

. В мою комнату.

Фабрицио

(слуге).

Скажите своему хозяину, что если он хочет обедать, то суп на столе.

Слуга

. Скажите сами.

Фабрицио

. Я боюсь. Он такой сердитый.

Слуга

. Он вовсе не злой. Женщин он, правда, не любит, но с мужчинами очень приветлив.

Слуга

. Хозяйка велела сказать, что если вы не хотите цыпленка, она пришлет голубей.

Кавалер

. Ну, мне все равно. А это что?

Слуга

. Хозяйка говорила и наказывала запомнить на случай, если соус вам понравится. Она готовила его своими собственными ручками.

Кавалер

. Какая, однако, она услужливая!

(Пробует.)

Замечательно! Скажи ей, что это мне очень нравится, что я благодарю ее.

Слуга

(входит).

Она благодарит вас за снисхождение к ее слабым способностям.

Кавалер

. Молодец, синьор церемониймейстер, молодец!

Слуга

. Сейчас она готовит, тоже собственными ручками, другое блюдо. Только я не знаю какое.

Кавалер

. Готовит сейчас?

Мирандолина

. Можно?

Кавалер

. Кто там?

(Делает знак слуге.)

Слуга

. Что прикажете?

Кавалер

. Прими у нее из рук тарелку.

Маркиз

(входит).

Это опять я. Кто да здравствует?

Кавалер

(сердито).

Что это значит, синьор маркиз?

Маркиз

. Простите, мой друг. Я звал. Никого не было.

Мирандолина

. С вашего разрешения…

(Хочет уйти.)

Мирандолина

. Ну, развлечение кончено. Пора заняться делами. Нужно скорее начинать гладить, не то белье пересохнет… Фабрицио!

Фабрицио

(входит).

Синьора?..

Мирандолина

. Сделайте мне удовольствие, принесите горячий утюг.

Фабрицио

(с серьезным видом, собираясь идти).

Слушаю, синьора.

Мирандолина

. Нет, дурачок! Будешь служить мне и спрячешь в карман обиды. Смешно, как все мужчины танцуют под мою дудку! И этот милейший синьор кавалер! Прежде до смерти ненавидел женщин, а теперь — захочу, любую глупость заставлю его выкинуть.

Слуга

(входит).

Синьора Мирандолина!

Мирандолина

. Что вам, мой друг?

Слуга

. Хозяин мой вам кланяется и прислал узнать, как вы себя чувствуете.

Мирандолина

. Готов, голубчик! Совсем готов, готовехонек! Но так как то, чего я добилась, делалось вовсе не для выгоды, то я хочу, чтобы он признал, как сильна женщина, и впредь не осмеливался бы говорить, что мы корыстны или продажны.

Фабрицио

(входит, нахохлившись, с утюгом в руке).

Вот ваш утюг.

Мирандолина

. Хорошо разгорелся?

Фабрицио

. Да, очень. Впору мне так распалиться.

Кавалер

(в глубине сцены, в сторону).

Вот она! Не хотел идти, а подзудил дьявол.

Мирандолина

(заметила его уголком глаза; усиленно гладит; в сторону).

Ага, явился!

Кавалер

. Мирандолина!

Мирандолина

(гладит).

Ах, синьор кавалер! Здравствуйте!

Фабрицио

. Вот и я.

Мирандолина

(берет утюг).

Хорошо нагрелся?

Фабрицио

. Очень хорошо, синьора.

Мирандолина

(Фабрицио, нежно).

Что с вами? Вы какой-то смущенный.

Эваристо

(барону).

Как вам нравится кофе?

Барон.

Да, неплохой!

Эваристо.

А я так нахожу его просто превосходным. Молодец, синьор Лимончино! Сегодня вы превзошли самого себя.

Лимончино.

Благодарю за похвалу, но прошу вас — не называйте меня больше этим дурацким именем Лимончино.

Мораккьо

(выходит из дому с ружьем и берет собаку у Джаннины).

Вот и я, синьор, к вашим услугам…

Эваристо

(к Мораккьо).

Идем!

(Берет ружье и обращается к дамам.)

Синьоры, если вы разрешите, я пойду немного пострелять. Хочу развлечься.

Джертруда.

Сделайте одолжение, развлекайтесь, сколько вашей душе угодно.

Кандида.

Желаю вам удачной охоты.

Эваристо

(в сторону).

Какая досада, что из-за меня сломался веер. Постараюсь как-нибудь поправить беду.

(Тихо, Сузанне.)

Синьора Сузанна…

Сузанна.

Слушаю вас, синьор…

Эваристо.

Я хотел бы с вами поговорить наедине. Зайдемте в вашу лавку.

Сузанна

(встает).

К вашим услугам. Пожалуйста.

(Уходит в лавку.)

Кандида

(уходя, оглядывается).

Как! Вы еще здесь, синьор Эваристо! Вы не пошли на охоту? Интересно бы знать, почему?

Сузанна

(к Эваристо).

Не будьте на меня в претензии. Уверяю вас, я отдаю вам веер просто задарма.

Эваристо

(в сторону).

Синьора Кандида уже ушла.

(Сузанне.)

Досадно, что у вас нет веера получше.

Сузанна.

Ни хуже, ни лучше у меня нет. Это последний и единственный, который остался у меня в лавке.

Граф

(выходит из дома Джертруды, чтобы разнять дерущихся).

Тише, тише! Остановитесь, я приказываю вам! Слышите, вы, несчастные, это я, граф ди Роккамарина, приказываю вам! Остановитесь же, безумные, послушайтесь меня!..

(Видно, что боится близко подойти к ним.)

Креспино

(к Коронато).

Ну, твое счастье, что из уважения к синьору графу…

Коронато.

Да, уж скажи спасибо синьору графу, а то бы я тебе все кости переломал!

Граф.

Полно вам, хватит! Хотел бы я знать, из-за чего вышла драка… ступайте-ка все отсюда. Раз я здесь, все будет в порядке.

Сузанна.

Ну и плохи же мои делишки в этой дыре! Сегодня удалось продать всего-навсего один веер, да и тот отдала задаром, только чтобы отделаться от него. Те, у кого в кармане денежки, едут за покупками в город. С бедняков много не возьмешь… Дура я, что здесь валандаюсь да еще среди этого мужичья. Не понимают они ни приличий, ни благородного обхождения. Для них все равно, что торговка галантереей, что молоком, салатом или яйцами. Все мое городское образование насмарку пошло в этой дыре. Тут все равны, все подружки: и Сузанна, и Джаннина, и Маргарита, и Лючия, лавочница, крестьянка и пастушка; всякую травку в один пучок вяжут. Еще, пожалуй, эти две знатные синьоры немного отличаются от остальных. Впрочем, что уж тут говорить, и то совсем мало. А вот эта нахалка Джаннина воображает, что она важная особа, и все потому, что кто-то ей покровительствует… Подарить веер! Удивляюсь, зачем веер простой крестьянке! До чего она будет смешна! Станет обмахиваться… Вот так… Ох! Чтоб тебе пусто было! Смех, да и только. Впрочем, иногда меня просто зло разбирает. Уж я такая. Получила приличное воспитание и терпеть не могу неучей.

(Садится и шьет.)

Кандида.

Не успокоюсь, пока не узнаю, в чем дело. Я видела Эваристо, когда он выходил из лавки; потом он подошел к Джаннине и как будто что-то ей передал. Не скажет ли мне чего-нибудь Сузанна? Тетушка, пожалуй, права, что нельзя доверяться людям, которых мало знаешь. Боже, какая я несчастная! А вдруг он меня обманывает? Он — моя первая любовь. Никого я еще не любила, кроме него!

(Медленно приближается к Сузанне.)

Сузанна

(встает).

О, синьора Кандида! Ваша покорная слуга.

Кандида.

Здравствуйте, синьора Сузанна, что это вы шьете?

Сузанна.

Да вот от скуки мастерю чепчик.

Сузанна

(Кандиде).

А вот и ваша тетушка.

Кандида

(Сузанне).

Умоляю вас, не говорите ей ни слова!

Сузанна.

Можете не беспокоиться.

(В сторону.)

А еще уверяла, что между ними ничего нет. Сама виновата: зачем утаила от меня правду?

Джертруда.

Что вы здесь делаете, дорогая племянница?

Граф

(барону).

Очень рад, что вы мне доверились. Постараюсь услужить вам.

Барон.

Я знаю, что вы друг синьоры Джертруды.

Граф.

Видите ли, мой дорогой, женщина она образованная, а я люблю литературу — вот почему я беседую с ней охотнее, чем с другими особами. Кроме того, она небогата. Муж оставил ей этот домишко с клочком земли, и, чтобы ее уважали в округе, мое покровительство ей необходимо.

Барон.

Да здравствует граф — покровитель вдов и защитник красивых женщин!

Коронато.

Ваше сиятельство, вот бочонок для вас.

Граф.

А другой где?

Коронато.

Попозже принесут. Куда прикажете доставить?

Граф.

В мой замок.

Граф.

Нет, мой друг, простите меня, но уж вам-то жаловаться грех.

Барон.

Уверяю вас, что хвастать мне тоже нечем.

Граф.

То, что синьора Кандида почувствовала себя плохо, — простая случайность. Ничего не поделаешь! Вы же знаете, что у женщин бывают этакие, как говорят, гастерические припадки.

Барон.

Гастерические? Вы, наверное, хотели сказать истерические…

Коронато.

К вашим услугам!

Барон.

Синьор Эваристо вернулся?

Коронато.

Я его не видел, синьор. Досадно, обед уже давно готов, и кушанья могут перестояться.

Граф.

Эваристо рад охотиться весь день и может оставить вас без обеда.

Джертруда

(Джаннине, строго).

Скажите, пожалуйста, ваш брат вернулся?

Джаннина

(направляясь к своему дому, сухо).

Да, синьора.

Джертруда

(как прежде).

И синьор Эваристо тоже?

Джаннина

(как прежде).

Да, синьора.

Креспино

(к Лимончино).

Эй, послушайте, не можете ли вы сказать, где синьор Эваристо?

Лимончино.

Я? Вот еще новости! Разве я его слуга?

Креспино.

Что тут такого, он ведь мог быть у вас в кафе.

Лимончино

(подходит).

Был бы, так вы бы его видели.

Граф.

Я как будто слышал голос Лимончино.

(Кричит.)

Эй, молодой человек!

Лимончино

(оборачивается).

Слушаю, синьор.

Граф.

Две порции хорошего кофе!

Лимончино.

Кому, ваше сиятельство?

Чиголотти

(подражающий костюмом, разговором и жестами одному человеку, который обычно рассказывал сказки и романы народу на Большой площади Венеции, снимает шляпу, отвешивает поклон публике и, снова надев шляпу, произносит следующую речь)

На этот раз, уважаемые синьоры, я пришел рассказать вам необыкновенные вещи. Ровно пять лет тому назад пришел в этот город Серендипп великий астрономический волшебник, который владел тайнами магии белой, черной, красной, зеленой и даже, кажется, синей. Звали его великий Дурандарте, а я был его верным слугой. Как только Дерамо, король этого города, узнал, что мой господин остановился в «Остерии обезьяны», он призвал к себе одного из своих верных министров и сказал ему: «Тарталья (так звали этого доблестного министра), ступайте, друг мой, в «Остерию обезьяны» и приведите ко мне волшебника Дурандарте». Верный Тарталья повиновался и привел Дурандарте к его величеству. Было бы слишком долго расписывать, с какой роскошью был принят мой господин; достаточно сказать, что в благодарность он оставил его величеству два больших знака своего расположения. Эти две великие магические тайны, два чуда, две удивительные вещи — первая и вторая… Но я не могу вам их открыть, потому что иначе у вас пропадет весь интерес и удовольствие, которые, бог даст, вы будете иметь, увидев их воочию.

Скажу лишь, что я имел честь служить волшебнику Дуран-дарте в течение сорока лет, но никогда не мог ничему научиться из его великих знаний. Лишь однажды он мне сказал: «Смотри, Чиголотти, горе тебе, если ты кому-нибудь обмолвишься до наступления тысяча семьсот шестьдесят второго года о двух тайнах, которые я сообщил королю Серендиппа. Носи всегда одну и ту же дырявую сутану черного сукна, шерстяную шапку и рваные сапоги. Стриги бороду раз в два месяца и зарабатывай себе на жизнь, рассказывая сказки в Венеции на Большой площади.

Тарталья

Дочь моя, ты видишь, как улыбнулось нам счастье в этом царстве Серендиппа. Ты сделалась придворной дамой, а я — первым министром и любимцем короля Дерамо, которого все боятся. Теперь, дорогая Клариче, настала пора решиться на великий шаг, и если ты меня послушаешься, то еще сегодня будешь королевой.

Клариче

Панталоне

Ничего неизвестно, дорогая дочка, ничего неизвестно. Конечно, две тысячи семьсот сорок восемь принцесс и дам были отвергнуты нашим королем: он их водил в свой тайный кабинет, задавал им три-четыре вопроса, затем вежливо отпускал с миром; потому ли, что ему не нравилась их внешность, или по каким-нибудь другим причинам… ничего неизвестно. Я, конечно, не скажу, что это сумасбродство, потому что я ему служу, давно и убедился, что он мудрый и милостивый правитель, обладающий всеми качествами, необходимыми монарху, но в этом деле, наверно, кроется какая-то чертовщина.

Анджела

Бригелла

Да подними ты голову повыше! Не держи так неуклюже руки, черт побери! Вот уже час, как я тебя учу, а ты все такая же колода. Ты мне напоминаешь тех торговок, которые выкрикивают: «Розы, груши, сласти!»

Смеральдина

Тарталья

Недостойная! Преступница! Из-за тебя я потерял все свое добро, и ты не сделалась королевой. Ты открыла королю свои шашни с Леандро и сразу погубила этим себя и меня. Чтоб тебя поразили несчастья! Чтоб тебя язва заела! Чтоб тебя собаки разорвали!

Клариче

Леандро

Синьор Тарталья!

Тарталья

Смеральдина

хотела бы помириться с ним, ввиду того, что король ей отказал.

Труффальдино

гнушается ею, упрекает ее за то, что она пошла против его воли. Он не хочет жениться на отвергнутой, в особенности после того, как изваяние раскрыло все ее недостатки. Оно, наверно, обнаружило любовные приключения, тайные заблуждения, скрытые пороки, вставные зубы, прыщи и пр.

Смеральдина

говорит, что изваяние высмеяло ее только потому, что она его возлюбленная и что Бригелла заставил ее туда отправиться. Ее томление и вздохи.

Труффальдино

стоек, он отказывает ей.

Чиголотти

Это ли Рончислапский лес, о Дурандарте, господин мой?

Попугай

Калаф

Барах

(выходя из города)

Измаил

(плача, выходит из города)

(Горько плачет.)

Барах

Калаф

Скирина

Калаф

Труффальдино

велит своим евнухам прибрать зал. Приказывает воздвигнуть два трона в китайском вкусе, один по одну сторону сцены, другой — по другую. Велит поставить восемь сидений для восьми мудрецов Дивана. Он весел и поет.

Бригелла

входит, спрашивает, чем вызваны эти приготовления.

Труффальдино

отвечает, что в срочном порядке созывается заседание Дивана с мудрецами, императором и его дорогой принцессой. По милости неба дела идут отлично. Явился еще один принц, желающий, чтобы ему отрубили голову.

Бригелла

замечает, что один погиб три часа тому назад. Попрекает Труффальдино, что тот радуется такой варварской бойне.

Альтоум

Панталоне

Дорогое мое ваше величество, просто не знаю, что вам и посоветовать. В наших краях на такого рода законах не клянутся. Таких указов не издают. Не бывало случаев, чтобы принцы влюблялись в портретики, да так, чтобы ради оригинала головы лишиться, и не рождались девицы, которые бы так ненавидели мужчин, как принцесса Турандот, ваша дочь. Какое там! У нас и понятия не имеют о подобного рода созданиях, даже во сне. Пока мои несчастья не заставили меня покинуть родину и пока судьба не вознесла меня незаслуженно до высокой чести быть секретарем вашего величества, я только и знал о Китае, что тая имеется отличный порошок против трехдневной лихорадки, и до сих пор хожу как обалделый, увидав здесь такого рода обычаи, такого рода клятвы и такого рода девиц и молодых людей» Расскажи я эту историю в Венеции, мне бы ответили: «Ну тебя, господин враль, господин выдумщик, господин очковтиратель, рассказывай свои басни детишкам!» Мне бы в лицо посмеялись и показали бы мне тыл.

Альтоум

(Пристально поглядев на Калафа, в сторону.)

Электра

Клитемнестра

Электра

Эгист

Клитемнестра

Клитемнестра

Эгист

Орест

Пилад

Электра

Орест

Клитемнестра

Электра

Клитемнестра

Орест

Пилад

Витторио Альфьери «Саул»

Витторио Альфьери «Мирра»

(читает письмо)