На Земле его назвали бы двуногим крокодилом. Он и выглядел как очеловеченный крокодил – Великий Владыка Галактики, Генералиссимус Ассоциации Поводырей, известный под именем Лорикат. Настоящее же его имя, состоящее из двадцати восьми созвучий-морфем, знали только эббары – Владыки-наместники Первого ранга, определяющие под руководством Лориката политику Ассоциации.

У него был диапсидный череп – с двумя височными дугами, как у динозавров Земли и клювоголовых, но смягчённый овальными обводами, как у людей. И лицо у Лориката в значительной степени походило на человеческое, несмотря на вытянутые крокодильи челюсти. Кожа Великого Владыки по всему телу была покрыта роговыми щитками, но лицо было почти гладким, зеленовато-серым, на котором выделялись прозрачно-зелёные узкие выпуклые глаза с вертикальным зрачком. Как и все земноводные своего вида, он носил свободные плащи и накидки, призванные укрыть остеодермы на груди и на спине – костные пластины, образующие своеобразный панцирь.

Сто одиннадцатого сола второй темпады, что соответствовало первому января две тысячи семнадцатого года по земному календарю, Лорикат созвал всегалактический конклав эббаров, чтобы обсудить состояние дел и определить конкретные планы для некоторых наместников в отдельно взятых звёздных системах.

Конклавы в последнее время собирались редко. Дела Ассоциации шли неважно, из многих систем Поводыри были изгнаны, а в тех, где они ещё имели какое-то влияние, шли бурные процессы освобождения от «пастухов». Особенно сильно эти процессы проявились на гуманоидных мирах, в том числе на планете под названием Земля, вращавшейся вокруг ординарной жёлтой звезды Солнце на периферии одного из звёздных рукавов Галактики.

Происшедшие там события – гибель одного из Поводырей и бегство другого, да ещё не простого Поводыря – Владыки! – и заставили Лориката созвать

судбище

. Надо было разобраться в причинах сбоя, наказать виновных и произвести необходимые замены.

Отчёт о действиях подчинённой ему группы спецназа полковник Михеев написал сразу же после возвращения с озера Байкал, в конце августа.

Разобраться в том, что, собственно, произошло на борту теплохода «Метрополия», являвшегося базой для глубоководных аппаратов «Мир-1» и «Мир-2», было трудно даже посвящённому, поэтому Михеев надеялся, что его объяснениям поверят, хотя и готовился к худшему – к проверке и последующим оргвыводам. Но – не со стороны служебных инстанций ФСБ и её внутренней службы собственной безопасности, а со стороны другой организации, которой он боялся куда больше – «Триэн». Только там, по его мнению, могли узнать, что он завербован эмиссарами АПГ и работает на Поводырей. В данном случае – на российского Поводыря по кличке Кочевник, который был известен в миру под именем министра образования и науки Фурсенюка.

Сначала он был воодушевлён раскрывающимися перспективами сотрудничества с пришельцами (смейтесь, кому смешно), поскольку ему обрисовали такое захватывающее дух будущее, какое не снилось ни одному полковнику земных спецслужб. И начиналось всё прекрасно: он получил доступ к секретной информации АПГ, стал контролировать внутренние структуры ФСБ России, добился власти, купил коттедж и виллу в Италии. Однако события на Байкале показали, что не всё так просто, что существует система, противостоящая АПГ, которая называется «Триэн» и является не только неким символом свободы и независимости, но реально борется с силами Ассоциации, а главное – может организовывать секретные операции не хуже ФСБ и той же Ассоциации. Во всяком случае, сбой подготовленной акции по ликвидации лемурийской Колыбели на дне Байкала хорошо продемонстрировал возможности «Триэн». И Михеев задумался, не пора ли ему покинуть растревоженный муравейник, которым стала российская Федеральная служба безопасности.

Первого сентября он вышел на работу с твёрдым намерением уволиться, а если не получится – бежать за границу.

В десять часов утра его вызвал к себе начальник оперативного Управления генерал Зворыкин.

Шехерезада оказалась отличной женой. Несмотря на занятость – она продолжала работать у Малахова секретаршей, – ей хватало времени и на то, чтобы приготовить Афанасию завтрак, обед и ужин, и сходить с ним в театр или в кино, и сделать рейд по продуктовым магазинам, и с нетерпением ждать его с работы, если он возвращался домой поздно.

Уже в который раз Афанасий просыпался по утрам – даже не с мыслью – с ощущением: насколько же ему повезло с этой женщиной, красивой, умной, терпеливой и любящей! Иногда закрадывались сомнения, не преувеличивает ли он? Нет, не преувеличивает! – решительно пресёк сомнения внутренний собеседник. Тогда, может быть, такое везение – к будущей беде? – робко пытался он рассуждать о причинах своего счастья. Настроение портилось на некоторое время, однако он справлялся с этим негативом, успешно отгоняя «неправильные» предчувствия, и, просыпаясь рядом с Шехерезадой (Шехой, как называл её отец), настраивал себя на то, что всё у них будет хорошо.

Пока помогало.

Пятого сентября, после того как он попытался с экстрасенсами группы «быстрого пси-реагирования» просканировать мыслесферу полковника Михеева, его вызвал к себе Малахов.

На встречу с координатором «Триэн» Вьюгин поехал с женой, благо им было по пути.

Счётчик топлива показывал ноль. Стрелочка счётчика скатилась за красную чёрточку, и грузовик мог остановиться в любой момент.

Шаповалов тупо уставился на счётчик, остановил машину на обочине, перед въездом в посёлок Паньково. Он работал дальнобойщиком, гонял фуры из Бреста в Варшаву, через польскую границу и обратно, доставляя то детали для автомашин, то бакалею, то продукты, и, в общем-то, не жаловался на судьбу. Но уже второй раз после пересечения границы в Бресте вдруг оказывалось, что бензина в баках кот наплакал, а причин этого странного явления Шаповалов найти не мог. Обычно он заправлялся «под завязку» ещё в Варшаве, чтобы можно было добраться до базы без остановок. И вот снова та же беда: баки пусты! Мало того, счётчик пройденного пути показывал больше трёхсот километров, в то время как от Варшавы до границы насчитывалось всегда чуть больше ста пятидесяти.

– Пиндос тебе в нос! – в сердцах проговорил Шаповалов, абсолютно не представляя, каким образом он намотал на спидометр лишние сто пятьдесят километров.

База располагалась в двадцати километрах от Бреста, в посёлке Жабинка, но доехать до него он не смог бы на остатках бензина. Пришлось тормозить попутку, брать канистру и ехать до ближайшей заправки, после чего снова ловить грузовик и добираться до оставленной в Паньково машины.

Продолжая размышлять над возникшей проблемой, Шаповалов наконец доехал до конечного пункта назначения, поставил фуру под разгрузку на территории базы – на этот раз он вёз бакалейные товары из Польши – и получил сердитый нагоняй приёмщика Степаныча.

Жизнь в Выборге убаюкивала. И хотя Роман продолжал занятия по альфа-гипнозу, пусть и с другим специалистом по нейролингвистическому программированию, не с Играевым, всё же бытие оставалось пресным, а ему хотелось идти дальше, что-то делать важное, ставить высокие цели и добиваться результата.

С другой стороны, руководство «Триэн» его не тревожило, новых заданий не выдавало, ничего не спрашивало, и Роман терпел, подозревая, что его проверяют на терпение и выдержку.

Юна оказалась идеальной женой. Она встречала мужа с сияющими глазами, а провожала – с улыбкой

ожидания

, отчего Роману поначалу даже было неловко. Всё казалось, что он суше и черствее, чем подруга, не скрывающая своих чувств. Но потом привык и он – встречаться как после долгой разлуки, даже если прошёл всего один день друг без друга.

На занятия с мастером ФАГа по имени Сан Ваныч он ходил каждый день, с десяти утра до часу дня. Малахов предупредил Волкова (впрочем, теперь он был Шмелёвым), что его будут охранять, причём невидимо, ненавязчиво, на что Роман скептически ответил:

– Они, что же, и вправду невидимки?

Марсианская база Ассоциации Поводырей Галактики располагалась в центре так называемого Лабиринта Ночи – комплекса пересекающихся долин небольшого размера, длиной не больше пяти километров каждая. Точнее, здесь оставили свою базу древние лемуриды, земные жители, успевшие до своего исчезновения обследовать Солнечную систему, а также многие звёздные системы Галактики, и создавшие Колыбели – схроны технологий и зародышей жизни времён земного палеозоя. Открывшие Землю Поводыри сумели найти десятки таких баз, в том числе на Луне и на самой Земле, и успешно использовали их для своих целей.

После того как первая лунная база АПГ оказалась рассекреченной в результате катастрофы китайского лунника, главный земной Поводырь, которым тогда еще был Калкаманов, приказал срочно перенести форпост с Луны на Марс, и его квартирьеры выбрали именно эту лемурийскую Колыбель, запрятанную под удивительным сетчато-дюнным ландшафтом, особенно красиво смотрящимся из космоса, с высоты в пятьдесят километров.

Кроме Лабиринта Ночи этот экваториальный участок марсианской поверхности украшали три вулкана, расположенные на одной линии, на равных расстояниях друг от друга: Горы Арсия и Павлина, и Аскрийская Гора. Но с Лабиринта они видны не были, и только с помощью видеокамер защитной системы Колыбели, выдвигаемых из недр Лабиринта на тонкой мачте, можно было полюбоваться и вулканами на возвышенности Фарсида, и долинами сдвигового комплекса Маринер, и даже самым большим вулканом Солнечной системы – Горой Олимп, располагавшимся к северу от лабиринта Ночи.

Поводыри земных государств собрались на этой базе, более или менее приведённой в порядок после многомиллионнолетней консервации, в середине сентября по земному календарю. Но Марс был так красив осенью (марсианской, совпавшей с земной), а среди эббаров было так много эстетов, любящих инопланетные пейзажи, что Владыка дал всем полдня (земных, хотя сутки на Марсе почти не отличались от земных

[1]

) на удовлетворение эстетических потребностей рептилоидной расы, чтобы его коллеги-подчинённые смогли насладиться созерцанием марсианских ландшафтов сполна. Поэтому сбор посланцев АПГ начался позже на двенадцать часов, когда в Лондоне, «на родине» Лейбориста, наступила полночь.

Большой отсек Колыбели, разделённый перегородками на своеобразные соты, трудно было назвать залом заседаний, однако выбора не было, Владыка принципиально настоял на том, чтобы сход эббаров состоялся вне Земли. Они могли бы собраться и на других базах лемуридов, найденных косморазведкой АПГ на планетах Солнечной системы: на Меркурии, на спутниках Юпитера, Сатурна и Урана и даже на Плутоне. Но все эти базы, за редким исключением, давно прекратили существование, другие же требовали длительной расконсервации, отчего эксперты Владыки посоветовали ему использовать марсианскую базу.

Отпуск ему не дали. Да он и сам понимал, что отдыхать в условиях войны с посланцами АПГ, потихоньку прибирающими к рукам правительства земных государств, дурная затея. Единственное, что он себе позволил после схватки с оператором лунной базы, это съездить с Юной в Санкт-Петербург на фестиваль старинной музыки.

Фестиваль носил некрасивое иностранное название Early Music, однако был наполнен очарованием древнего покоя и волшебным пением, так что Роман не пожалел о своём решении.

Они побывали на концерте виолончелистов, потом посетили Капеллу из Гента и прослушали Высокую мессу си минор Баха в исполнении бельгийских певцов.

Но самое большое впечатление произвело на них выступление французского контртенора Филиппа Жарусски.

Роману показалось что-то родное в фамилии певца, и он оказался недалёк от истины. Прадедушка Филиппа действительно эмигрировал из революционной России и при пересечении границы назвал себя: «Я – русский!»

Здание, такое же неприметное, как здание «Томского филиала», вовсе не имело никакой вывески. Оно пряталось за высоким проволочным забором и шеренгой сосен, поэтому с дороги была видна только красная крыша.

У экспертов проверили документы, и «Волга» остановилась у входа в кирпичное здание старой советской постройки середины двадцатого века, не знавшей новейших строительных технологий. Лишь окна в нём были новые – стеклопакеты, все как одно забранные решётками.

В небольшом холле, где у приезжих снова проверили пропуска, к ним вышла худая, седоватая, с морщинистым лицом женщина в синем халате. От неё пахло табаком.

– Юрин, Тарасюк? Идёмте со мной.

Переглянувшиеся эксперты направились вслед за женщиной.

Работа в Томске закончилась, практически не начавшись.

Сначала Афанасий узнал, что Роману удалось вычислить «крота» в рядах технических специалистов «конторы», и надобность в экстрасенсорном мониторинге отпала.

Потом стало известно, что «крот» – заместитель начальника лаборатории, где хранилось тело Фурсенюка, сбежал, и Афанасий получил задание определить место предполагаемого «залегания» агента Поводыря.

Сенсы честно потрудились над решением проблемы, «блиндажа» в окрестностях Томска не обнаружили, что было неудивительно, и Афанасий созвонился с Войновичем, чтобы получить инструкции по дальнейшей деятельности группы.

– Позвони Волкову, – ответил генерал. – Он сейчас во второй нашей лаборатории в Северске изучает артефакты. Возможно, ему понадобится твоя помощь.

После возвращения с Луны, – из здания Министерства удалось выйти без помех, незамеченным, Роман просто «отвёл глаза» всем, кто встречался на пути, – он остановился у Воли Тимошенко, не рискнув заявиться к себе домой. Квартира на Хорошёвке оставалась за ним, за ней приглядывали специально обученные люди, все затраты на её содержание оплачивала хозяйственная служба «Триэн», отвечающая за десятки подобных объектов, разбросанных по территории Москвы и всей России, и Роман мог не беспокоиться о жилье, надеясь когда-нибудь вернуться и зажить с Юной без тревог, войн и волнений. Однако в данный момент ему нельзя было туда и носу показывать.

Ремень В-портала он теперь носил всё время с собой, точнее, на себе, чтобы всегда иметь возможность мгновенно переместиться куда-нибудь в другой район земного шара или Солнечной системы. Появлялась и такая мысль. Его так и подмывало сделать это, проверить возможности «телекинетической машинки», а заодно оценить правильность своих выводов. Но он терпел, понимая, что мальчишеское любопытство до добра не доведёт. Всё-таки речь шла о таких глобальных вещах, как судьба дорогих ему людей и безопасность всей системы «Триэн».

И ещё одна мысль не давала покоя.

Он понял, как можно управлять телепортатором, нажимая на нужные бугорочки «цветной капусты» внутри пряжки. Но почему второй оператор лунной базы заикнулся: «Представь?» Что надо было представить? Не зашла ли речь о другом способе управления машинкой перемещения – мысленном? Представил себе, где должен выйти, и – готово, ты на месте. Вдруг в ремень встроен и такой контур?

Роман осторожно потрогал пряжку ремня под курткой, привычно огляделся (в пси-диапазоне), подозрительных потоков внимания к своей персоне не заметил и шагнул в подъезд Волиного дома; он ходил в магазин за молоком, кефиром, яйцами и хлебом. Питаться в ресторане было рискованно, а у Тимошенко в холодильнике из всех видов продуктов мёрзли только лимон, бутылка грейпфрутового сока и початая бутылка водки.