Женщина проворно выскочила из такси, захлопнула дверь и, стуча каблуками, резво пробежала по асфальту – словно из пулемета прострочила: звонкая очередь изрешетила сухую морозную тишину.

Машина продолжала стоять, точно шофер раздумывал, минуту спустя сонливо, нехотя как-то открылась другая дверь, и, как куль, как туго набитый мешок, на снег выпал капитан первого ранга. Такси решительно тронулось с места и, набрав скорость, укатило второпях без всякой надежды на возвращение.

Капитан полежал, как бы собираясь с мыслями, поднялся с трудом и медленно, задумчиво побрел, шатаясь, вслед за упорхнувшей подругой.

Он был похож на идущего в гору альпиниста, который испытывает кислородное голодание: тяжело дышал, часто останавливался и отдыхал, наклонив голову, будто осмысливал пройденный путь, потом вновь продолжал восхождение.

Было Крещенье, трескучий мороз. Уже почти полгода я практиковал в той местности врачом. Это был закрытый военный санаторий, куда после института меня определили подневольно на три года; едва я приехал, с меня тотчас взяли клятву, вернее, я дал обет блюсти тайну, скрепил обещанье подписью.