Вот и закончилась наша первая ночь в Грозном.

Закончилась без суеты, без страха. И если поцокали мои орлы зубами, то не из-за пулявшей всю ночь по блоку «биатлонки», а от неожиданного после вчерашней дневной жары ночного заморозка.

Так что, командир, через левое плечо поплюй, но, похоже, можешь себя поздравить.

Пусть командировка только начинается. Пусть это всего лишь одна из предназначенных твоему отряду сорока пяти ночей. Пусть война в любой момент может подкинуть любой страшный сюрприз.

А все-таки — ты готов. И орлы твои готовы.

А хороший был денек, ах, хороший! Ласковый такой… И ребята из комендатуры хороши. Говорили им, балбесам: «Не место это для отдыха, для трепотни». На виду у «зеленки», за метровой стеночкой!

На мораторий понадеялись. На душманскую сознательность. Покрепче бы вас обложить, да другие теперь слова нужны.

— Терпи, Витек, терпи. Терпи, брат, сейчас укольчик заработает — полегче будет.

— Ничего, Сашок, ничего, сейчас мы эту хреновнику выдернем. Ты не смотри только, там ничего страшного, ничего там нету-у-у… оба-на, готово! Держи на память.

— Да цела кость, цела, смотри: обе дырки сбоку… Куда его, куда?

Эх, война, война!

Впереди толпа гудит. Площадь народом запружена. На подходе к ней тоже кучки людей стоят, ненавидящими взглядами нас обжигают.

Митинг очередной.

Ну их к аллаху. Через этот улей ехать — дураком надо быть. Либо пулю всадят исподтишка, либо вообще на машину полезут, попробуют заваруху какую-нибудь учинить. Омоновцев, конечно, могут и побояться. У нас народ отчаянный, дойдет дело до драки — гранатами дорогу зачистим. Да только зачем зря грех на душу брать. Женщин полно.

Нормальные герои всегда идут в обход. Плохо, конечно, что улочки незнакомые. Правда, меньше шансов на засаду напороться, нас ждут на постоянных маршрутах. Зато можно с любой другой неожиданностью столкнуться. Есть районы, где боевики в открытую разгуливают.

Так, что тут у нас с силенками?

Да… не то чтобы сильно хорошо, но бывало и хуже. И неоднократно.

А тут все-таки — два БТРа и восемнадцать человек, с экипажами считая. Вэвэшников тринадцать, да моих пятеро.

А из информации что у нас? Считай — ничего. Всю информацию комендант в два предложения уложил. «На девятом блоке соседи-боновцы машину с «чехами» распылили. Толпа набежала, орут, что гражданских побили». Все.

Подстава, или нет? Откуда толпа-то взялась так быстро? Блок за городом. Очень, очень на подставу похоже… А раз так, жди засады.

Белый джип с красным крестом скромно стоял в общей очереди. Машин было немного. И народу в них негусто. Так что в этот раз «Врачи без границ» решили терпеливо подождать, пока и до них дело дойдет.

Честно говоря, не любили федералы этих ребят. Теоретически понятно, что они по статусу своему не имеют права воюющим помогать. Только мирному населению. Но у чеченцев многие — днем мирный, ночью с автоматом скачет, а утром — снова в очереди за гуманитаркой стоит. Или приползает раны зализывать, розовощеким и наивным европейцам байки рассказывать, как жестокие федералы без вины и без повода его прямо во дворе дома убивали. Сколько раз после жестоких ночных перестрелок, на лежках снайперов и автоматчиков находили омоновцы упаковки от перевязочных материалов со знакомой символикой. А уж в лесных схронах и тайниках — и продукты, и медикаменты из гуманитарных грузов целыми ящиками обнаруживали.

А федерал — он всегда в форме и с автоматом. О нем государство, которому он служит, заботиться обязано. А если не позаботилось — это уж внутренние российские проблемы, никакого отношения к гуманитарным не имеющие. Но даже если бы вдруг иностранный врач с клятвой Гиппократа в голове и миротворческим огнем в душе и вздумал помочь, например, раненому федералу, — боевики бы из него самого потроха вынули, не постеснялись.

Надо думать, что и шпионская братия это прикрытие использовала в полной мере. Не зря «Голос Америки» или Би-би-си о многих событиях в Чечне чуть ли не до их начала сообщали.

Так что Змей — командир ОМОНа и его ребята относились к этим гуманистам без границ, как хорошо воспитанные собаки к кошкам: кусать не кусали, но и любить не любили. Так, терпели.

28 марта 1995 года.

Вылет назначили на 10 часов. Собирались: к 5 часам — офицеры, к 6.30 — весь личный состав. Погрузку организовали более или менее, а с вооружением затянули настолько, что выехали не в 7.30, а в 8.30. К счастью, наша авиация не самая точная в мире. До 16 часов стояла отличная погода, а нас мариновали в накопителе, хотя рейсы уходили один за одним и наш самолет был на месте. Около 16 запуржило, и тут же объявили посадку. Несмотря на сильный ветер, все-таки взлетели.

Сначала народ находился в сильном возбуждении, кое-кто втихаря тяпнул водочки. Пиво, получивший свое прозвище за слабость к соответствующему напитку, слегка перебрал, но в целом все вели себя довольно прилично. Девчонки-стюардессы сначала напрягались, но потом развеселились, и летели мы в полной гармонии с экипажем.

После посадки в Новосибирске все сразу повалились спать, и правильно сделали. В Ростове нас встретили организованно, но в Новочеркасске пришлось потаскать все наши ящики на второй этаж казармы, где нас разместили. К концу все падали с ног, и к 0.30 по местному все снова поотключались. За час до нас заехали ижевцы, и спать им, пока мы не угомонились, не пришлось. Но ничего, братишки настроены вполне дружелюбно. Из их подготовки отмечу: им всем обменяли удостоверения на другие фамилии. Заботятся о людях. А у нас зам по кадрам посмотрел на меня, как на идиота, когда я обратился с такой просьбой. Еще у них у каждого — пенопленовые туристические коврики. А мы с этим делом не успели организованно решить.

Ребята пересказывают беседу с водителем нашего автобуса. Сначала долго хвалил новочеркасских девчат, а потом стал удивляться: в первый раз вижу полностью трезвый ОМОН, обычно из самолета аж вываливаются. Не знаю, насколько он приукрасил, но народ подтверждает, что таких кудесников хватает. Но у соседей — ижевцев и алтайцев — в этом плане полный порядок.

Дорогие друзья. В 1999 году я впервые опубликовал в газете «Труд» и в журнале «Братишка» материал о судьбе магаданского собровца Дмитрия Матвеева. Затем этот очерк перепечатывался несчетное количество раз в самых различных изданиях.

Судьба Димы стала основой для одной из сюжетных линий моего романа «…И будем живы». Будет продолжение романа, будет и продолжение этой истории. Уже сегодня мои читатели наиболее часто задают именно этот вопрос: «Как сложилась судьба Дэна?»

Как автору мне, конечно, интереснее поддержать этот интерес, поиграть на нем, потянуть интригу. Но как человек и друг Дмитрия, я вновь возвращаюсь к старому материалу, чтобы сообщить очень важные, не терпящие отлагательства новости. И сделать всех вас участниками этой потрясающей истории. Это не мыльное реалити-шоу. Не нужно подглядывать в замочные скважины-видеокамеры. И самое главное — каждый из нас сможет войти в этот сюжет и сказать свое веское слово.

Кто уже читал когда-то этот материал — можете сразу переходить к «постскриптуму». Кто нет — прочтите полностью. Может быть, вы найдете в нем ответы на самые главные вопросы о собственной жизни.

Вчера я снова побывал в гостях у Дмитрия. Нет, это был не второй визит через шесть с лишним лет. Все эти годы мы продолжали общаться и даже работать вместе. Линия «Дэна» — практически полная история Дмитрия — в моем новом романе рождалась тяжело. Я продумывал вопросы. Дима отвечал на них. Просто и безыскусно. Но в этих простых словах было столько глубины, а порой и боли, встречались такие образы, что порой становилось физически тяжело пропускать через себя эти незатейливые строки.

Шла работа над «…И будем живы».

А параллельно шла другая жизнь — опережающая события романа на десять лет.

Невероятная духовная мощь Дмитрия заставила жизнь прогнуться под него. Состоялась та самая встреча, о которой он говорил и мечтал. В городе Якутске жила красивая, удивительно доброжелательная, открытая молодая женщина по имени Женя. С Дмитрием они познакомились по Интернету. Завязалась переписка. Женя чувствовала, что ее заочный собеседник — человек непростой, что их переписка — не заурядный виртуальный роман. И когда наступил момент истины, когда Дима написал ей все о своей жизни, о своем реальном положении, она не отступилась, не ударилась в панику или, хуже того, в сочувственно-жалостливый тон. Она нашла возможность приехать к Дмитрию в гости в Магадан. А потом Дима поступил, как нормальный любящий мужчина: не дождавшись срока, оговоренного во время приезда Жени, приехал к ней в Якутск. Помогли братья-собровцы: и магаданцы, и якутяне.

Свадьбу сыграли в Магадане…

Командировки в район боевых действий — не прогулки в лесопарковой зоне. Практически все, что происходит с тобой в напряженные дни боевой работы, остается в памяти навсегда. И сами события, и цвета, и запахи, и вкусы. Но главное — это люди, с которыми сводит Ее Величество Судьба.

Встречи эти происходят по-разному.

В начале первой командировки в Чечню у нас сложилось бедственное положение с боеприпасами. ГУОШ мог выдать только крохи. В частях же Российской армии боеприпасов, в том числе и ненужных им, но остродефицитных для нас патронов к «АКМ», хватало с избытком.

Первая попытка «подкатить» к военным успеха не принесла. Солдаты ВДВ, подтянутые, молодцеватые (а ведь работали в самых опасных местах и жили в землянках), отнеслись к нам вполне сочувственно и быстро помогли добраться до командира части. Но господин подполковник, снисходительно выслушав просьбу «ментов», вместо помощи подарил страшную историю о том, как он уже однажды помог омоновцам, а его «подставили и затаскали по следствиям». Свежо предание, но верилось с трудом. Кто знает обстановку в Грозном в начале 95-го, — со мной согласится. Хотя, конечно, всякое бывало… ну да бог ему судья.