В прозрачных, как кристалл, — и таких же твердых — глазах Кулла, короля Валузии, отразилось некоторое удивление, когда двери царских покоев с треском распахнулись. Отшвырнув, как котят, дюжих охранников, перед королем предстал разъяренный воин, но Кулл только вздохнул, узнав нарушителя спокойствия. Кому, как не ему, королю-атланту, лучше знать нрав служивших ему варваров — такая же горячая кровь дикарей текла и в его жилах.

Брул Копьебой, стоя посредине царского чертога перед монархом великого королевства, в приступе ярости сдирал с обмундирования эмблемы Валузии и знаки своего высокого воинского звания, недвусмысленно демонстрируя, что не намерен больше иметь дела с Куллом. Король оценил значение этой демонстрации.

— Кулл! — рявкнул пикт, побелевший от гнева. — Я требую правосудия!

Король тяжело вздохнул. Стоило только ему подумать, что он наконец-то обрел мир и покой в полной изысканной неги Камуле, вырвавшись на отдых из кипевшей огнем и предательством столицы, как… Даже сейчас, в ожидании продолжения гневной тирады взбешенного пикта, он расслабленно вспоминал о, видимо, подошедшей к концу череде сонных праздных дней, прошедших с момента его прибытия в эту горную метрополию удовольствий, где дворцы из мрамора ярусами ниспадали с величавых холмов.

— Мои соплеменники верой и правдой служат империи много лет! — взмахнул мозолистым кулаком пикт. — А сегодня одного из моих лучших воинов похищают прямо у меня на глазах в королевском дворце!