Полукровка

Гореликова Алла

В недоброе время начинает самостоятельную жизнь Зико Альо Мралла, дочь ханны и человека – пропавшего без вести капитана звездного корабля. Галактика стоит на пороге войны, давние друзья сбрасывают маски, враги перестают таиться и никто не скажет, за кем останется победа. Но у Альо нет выбора, на чьей стороне сражаться…

Часть I

1. Игра по правилам

Первый тост – за самым молодым. Второй – за прошлогодним победителем. Традиция, о возрасте которой давно позабыли самые старые ветераны. Традиция, которую мне предстоит нарушить сейчас: я, самая молодая, полечу на корабле-победителе. Прошлой Игры, и позапрошлой, и… равного отцу здесь нет. И я не сравнюсь. Но места погибших не должны пустовать, и я сегодня за него. Сегодня и всегда, по законам его народа и по вере народа моей матери, я, Зико Альо Мралла, – его наследница, ответчик по его долгам и продолжение его жизни, до смены, до следующего поколения. Я поднимаю хрупкую полусферу бокала, и лица соперников забавно искажаются… пью молча. Плевать на кривую усмешку развалившегося напротив илла – мне есть что сказать, и я скажу, но сначала выпью. Я сама боюсь тех слов, что жгут мне пасть. Волна дрожи пробегает по спине, подымая дыбом шерсть: кто-то смотрит мне в затылок, не слишком заботясь о приличиях. Отца здесь уважали: самое большее, на что можно рассчитывать в этом обществе. Но я любила его! Я швыряю опустевший бокал на камнепластовый пол, мелкие брызги стекла разлетаются медленным сверкающим фейерверком, напоминая о предстоящем. «Пусть победит судьба» – любимый тост отца, давно набивший им оскомину. Я улыбаюсь, выставляя напоказ клыки: они думают, я и в этом скопирую его, но я не из тех глупцов, что тратят жизнь, пытаясь стать копиями. Мой голос, тихий и вкрадчивый сейчас (в мурлыку-маму, усмехался отец… теплая сильная рука ерошит неотлинявший детский пух…), мой голос услышат все, это тоже традиция, хотя кто помнит о тонкостях ее технического воплощения?

– Отвечать на собственный тост не менее глупо, чем бросать вызов ушедшему. Мой бокал был за память живых и славу мертвых, а если кто из вас после стольких лет еще нуждается в напутствиях, скажу так: пусть судьба проиграет!

Немногие из них знают меня. Но я знаю почти всех. Победитель имеет право на копии любых записей Игры… сколько раз мы смотрели эти записи! Они исчезли вместе с отцом и его кораблем, но я их помню. Я знаю о соперниках все, что нужно сейчас знать. Отец рассказывал и о манере этого ухмыляющегося илла играть полями в опасной близости от соседей по рейду, и об электронной хлопушке Теллы, напрочь выводящей из строя системы идущих следом, и о доброй сотне других более или менее общепринятых подлых приемчиков. Я знаю, Игра будет нелегкой, но я готова к ней лучше любого новичка.

Торжественная часть коротка. Теперь у нас есть сутки до старта – последний раз проверить системы, уладить последние дела… обратно вернутся не все. Можно уйти прямо сейчас, кое-кто так и сделает, но завсегдатаи – а таковых здесь большинство – протолкутся в обществе до полуночи, обсуждая соперников, открытые вакансии, новые блюда лучшего в секторе ресторана и новости ориентированного на свободных капитанов черного рынка. Новости… я сердито фыркаю. Вибриссы ловят плывущий от задней стойки запах натуральных сливок – похоже, кто-то там очень рассчитывает на мое обоняние. Новости! Сегодняшнюю новость я предпочла бы не знать. Внеплановый налет финансовой полиции сорвал мне покупку трех тонн очищенного метаокса для планетарных движков. И уж наверное, не я одна осталась ни с чем. Думаю, постарался кто-то из присутствующих: будь у меня возможность подпортить жизнь хоть одному конкуренту, тоже не стала бы зевать.

Я повожу вибриссами и хищно усмехаюсь: к сливкам прибавился мятный ликер. Очень даже недвусмысленное приглашение. Придется принять.

2. Рубиновый контракт

После игры не шумят и не предлагают тостов; и разговор, если уж возникнет, ведется тихо и хмуро. Время азарта ушло. Может, кто-то здесь рад без памяти, что жив н дошел, но показать радость сейчас – дурной тон. Тем более дурной тон – публично сетовать на результат. После драки кулаками не машут. Редкие разговоры касаются только кораблей, и это не похвальба – Боже упаси! – а сетования на предстоящую починку. Ремонт – дело дорогое и хлопотное, моя «Мурлыка» тому примером. Как представишь, сколько уйдет времени и денег – а их ведь еще поди заработай! – охота к разговорам пропадет сама собой. Куда лучше молча тянуть через соломинку мятный ликер, медленно отдаваясь дремотной расслабленности. Я не хотела сюда приходить. Полдня мы с Чаком таскались по оружейникам. Троим назначили на завтра встречу на полигоне, и стоило бы перечитать еще раз инструкции к их образцам. А тут приходится сидеть без дела и без смысла, да еще и создавать для всех любопытствующих видимость уверенного спокойствия. Традиция…

Мне ждать нечего. Три отметки – не худший результат, как ни странно, но все же куда ближе к концу очереди, чем к середине, а вакансий и на половину игроков хватает не каждый раз. Первыми в контору Протоколиста Оргкомитета входят победители. Максимум отметок, минимум времени… я тоже могла, да что толку жалеть! Я просижу здесь остаток вечера, тайком провожая глазами уходящих, и постараюсь запомнить их имена, и стану гадать, не в бою ли доведется сойтись. А они выберут лучшие контракты и подберут сносные, их право… и неудачникам достанутся пакостные разовые чартеры и случайные поручения на несколько часов или несколько недель. Спрос на свободных капитанов редко догоняет предложение, и даже знаменитостям обычно приходится брать, что дают, не морща нос. В конце концов, все мы одинаково мотаемся по местам, слишком опасным или чересчур неприятным для кадровых капитанов нанимателей (кадровых-то, за сугубой дороговизной обучения, надлежит беречь и лелеять!), и даже, чаще всего, за почти одинаковую плату. Разница – где, для кого и зачем – дело вкуса и личных пристрастий. Но каждый из нас в глубине души наивно надеется когда-нибудь отхватить «золотой контракт»… ведь иначе теряет смысл наша единственная красивая традиция – Игра. И кто здесь думает, что традиции тогда и становятся красивыми, когда уходит их смысл…

– Тебя зовет Распорядитель, – с жадным, немного пугливым интересом уставилась на меня молоденькая ханна с изумительной золотисто-абрикосовой шерстью и острыми глазами прирожденного бойца.

– Не думала, что в штате Распорядителя есть ханны. Как тебя угораздило? – Я знаю точно, ханн нет ни у Распорядителя, ни в штабе Оргкомитета вообще: зачем, ведь ни один из расы лучших воинов Галактики не унизится до работы по найму и, соответственно, не станет показывать таланты в споре за контракт. Девочка слишком спокойна, она чувствует за собой силу, которую ханне может дать только своя кровь – клан, готовый прикрыть и отомстить.

– Почему ты сидишь? – Ханна сердито прижимает уши.

3. Созидатели и сторожа

Отец как-то признался, что во времена его детства профессия космического капитана была для мальчишек романтической мечтой. Что ж, не полети отец искать мечту, меня б и на свете не было; но трезвый и деловой подход трилов ближе к истине. Вот я, капитан с первым в жизни контрактом… то, о чем отец в моем возрасте только мечтал. И что? Время тянется бесконечно, как лента Мебиуса, подсовывает одно и то же изо дня в день: долгие, выматывающие облеты, однообразные короткие разговоры, одинаковые пайки… нудно и муторно, и вовсе не пахнет никакой такой романтикой.

Мы, Телла и я, работаем с пещерниками. Их база, плавно ползущая точно под ханнской станцией, напоминает мне огромный мыльный пузырь, обмотанный искореженной, местами проржавевшей трубой, – глупая, но навязчивая ассоциация, впервые возникшая от переменчивого, пронизанного огнистыми всплесками освещения. А может, не от освещения вовсе, а от контраста с почти неуязвимой черной крепостью, прикрывающей сверху хрупкое жилище технарей и ученых, прозванных гвардейцами Совета Семей «слепышами», настолько уязвимое с виду – когтем задень, кажется, и лопнет. А изнутри видны звезды, и корабли, и Pax – огнедышащий новорожденный мир.

Мне нравится смотреть на Pax с базы пещерников. Особенно если рядом зависает, быстро и мелко трепеща огромными кожистыми крыльями, собравшийся на вахту техник – вахтовые отличают нас с Теллой и всегда готовы поболтать о любимой работе. Очень быстро я начала разбираться в тонкостях пейзажа. Вторая стадия охлаждения только началась, тонкая гранитная корка то и дело лопается, прорывается языками базальтового расплава и фонтанами гейзеров, и девять охладителей на низких орбитах собирают, преобразовывают и тратят энергию в немыслимых количествах. Вахты на охладителях – самая опасная часть работы… Во время первой фазы охладители рушились вниз с пугающей регулярностью. Но тогда они управлялись автоматикой, а сейчас идет работа более тонкая, требующая непосредственного присмотра.

Конечно, пещерники усилили надежность постов, и пока жертв нет. Но все равно мне трудно представить, как можно спокойно жить на плывущем по самой низкой из устойчивых орбит мыльном пузыре. Как хладнокровно наблюдать, фиксировать и изучать движение раскаленного каменного океана, зная, что в один прекрасный день он может добраться до твоего мыльного пузыря и поглотить его… Я бы предпочла видеть ту преграду, что пусть ненадежно, но отделяет меня от смерти. Слепыши-пещерники не пожелали создавать иллюзию уютной защищенности. Они храбры… на мой взгляд, куда храбрее своих вооруженных до зубов сторожей. Когда-то Народ Пещер сделал своей политикой открытость и с тех пор придерживается ее в большом и в мелочах. А каково это – открытость, когда нет ни армий, ни крепостей, и всякому видно, как ты слаб?

Здесь живет администратор Или-Раан, отвергнув положение нежеланной гостьи на боевой станции. Здесь нет арсеналов, зато можно раздобыть запчасть, с которой вышла накладка у ханнов. Здесь мы с Теллой получаем пайки для дежурных техников и запасные блоки к излучателям, сменные пластины отражающего покрытия и всякое прочее, что оказывается вдруг необходимым. Мы развозим этот необременительный груз по охладителям – два поста на вылет, – и техники встречают нас, как дорогих гостей.

4. Напарник

Со мной навязывается провожатый, хотя я прекрасно помню нужные коридоры, а пещерники на базе практически не имеют свободного времени. Естественно, начинаю нервничать. На прошлые встречи «по вопросам безопасности», оказавшиеся для меня не слишком приятными, я все же приходила самостоятельно.

Впрочем, провожатый запархивает в нужную дверь первым, и, когда я захожу следом, чирикает что-то хозяину кабинета. Вряд ли секретничает: разговорник всегда со мной, могу посмотреть запись с переводом, как только вернусь к себе. Про мой разговорник вся база прекрасно знает, поболтать-то любим…

Я немного успокаиваюсь. Да и Телла тоже, оказывается, здесь, а с его опытом и самообладанием можно не бояться каверзных собеседований. И, как правило, он дает себе труд присматривать за мной в подобных ситуациях. Как же, напарник и учитель… Сейчас Телла сидит за откидным столиком, устало опершись о переборку, и тянет воду сразу из двух бутылок. Меня ждут сливки, это приятно: помнят, что после двух подряд вылетов, и заботятся. А сам ответственный за безопасность завис точно в центре огромного кабинета, подрагивает крыльями – и кажется глубоко погрузившимся в собственные мысли.

Я подсела к столу, пригубила сливки. Ого, натуральные! Прием по высшему разряду.

– Телла, ты не знаешь, чего ради нас оторвали от работы?

5. Западня для дезертира

– Хай, Рита. – Сощурившись, быстро оглядываю тесную контору оружейницы. Конечно, ничего здесь не изменилось, и зря я надеялась, что решение придет на месте. Самая обычная контора оружейника средней руки. Посетителей, судя по запахам, последние дни было мало, и все они – люди. А сама Рита заспанная, вялая, и вопросы задает не из любопытства, а чисто из вежливости. Самый сонный оружейник Нейтрала. В который раз я напоминаю себе, что на Нейтрале умеют носить маски.

– О, Мурлыка! Ты на Нейтрале? Говорили, у тебя контракт с Или-Раан, на год, а то и на два?

– Есть такое дело, – соглашаюсь я. – Год. Скоро лечу обратно.

– Жаркое местечко? – невинно интересуется Рита.

– Как посмотреть, – столь же невинно отвечаю я. В пути мне хватило времени обдумать свое незавидное положение. Только этим и занималась; Телле и так и оставшемуся для меня безымянным пещернику не раз, должно быть, икнулось от моих напряженных размышлений. Положение, конечно, не однозначно пакостное. Но двусмысленное, а это еще хуже. Что ненавижу, так это двусмысленности, недоговорки и всякие скользкие ситуации. Как раз тот набор, что имею на сегодняшний день.

Часть II

7. На чужом поле

В диспетчерской службе планетарного космопорта Ссс сидят киберы. И это здорово меня выручило, когда, бешено лавируя между зависшими на суточной орбите «Кобрами», «Гадюками» и «Анакондами», я послала запрос на немедленную посадку. Будь диспетчерами ящеры – болтаться бы «Мурлыке» в хвосте этого змеюшника добрые сутки: пока ящеры-пилоты выйдут из ночной комы, да прогреются, да начнут заходить на посадку в порядке занятой очереди… нет, интересно всё же, как они выжить-то сумели при таком биоритме – от заката до рассвета полная беспомощность. Причем у всех одновременно, бери любого голыми руками…

Мой кораблик валился в непроглядную тьму внизу, а я… я злилась. От Нейтрала до Ссс слишком близко, чтобы раздражение дурацким заданием сменилось тем философским спокойствием, которое так стремился развить во мне Телла. Телла… «С Pax разберутся и без тебя», – сказал мне шеф. Конечно… но эта дурацкая миссия к ящерам…

– Три Звездочки, посадочный протокол, – затребовал диспетчер. Я кинула по кодированной связи подтверждение и попыталась успокоиться.

Ну, дурацкое задание… ну и что? А потяну ли я другое? Как свободный капитан – да, но как агент разведки? Ох, Альо, угораздило же тебя…

Городок при космопорте живет и ночью. Еще бы, ведь именно здесь сосредоточились все допущенные на Ссс чужаки. Официальные посольства, представительства фирм и корпораций, ГСН, биржа, многопрофильный медицинский центр, гостиница, ханнские и человечьи религиозные миссии, несколько ресторанчиков, казино и тренажерных залов… неизбежная накипь зоны контактов. Сам мегаполис начинается дальше, и чужие бывают там куда реже, чем ящеры в городке космопорта. Хотя никакие местные законы не запрещают пришельцу прошвырнуться по местам обитания аборигенов, днем, конечно. Но законы законами, а традиции… соваться в мегаполис без проводника-ящера чревато, уж это-то я знаю без всякого инструктажа. Правда, шеф подбросил парочку идей, как такового проводника раздобыть. Что ж, и на том спасибо…

8. Дом для побежденных

– Ма, гляди, пантера!

Я понимаю. Я знаю этот язык, но откуда?

– Красивая. Интересно знать, она дохлая? Наверное, да… без хвоста… интересно, кто ей хвост отгрыз, а больше не тронул?

Вспомнила! Это язык моего отца. Язык людей. Но ведь я у ящеров? Почему же человечья ладонь поднимает мне голову? Что-то не так. Что-то я упустила. Что же со мной, почему я не знаю, что со мной? Почему я не могу открыть глаза? Пошевелиться? И… почему я не знаю, кто я?!

– Дышит.

9. Драконья чешуйка

Я легла спать.

Ничто не предвещало беды. Я просто легла спать, как привыкла уже, под навесом возле дома Алана, закопавшись в сено. Мы поболтали с Ясей, как всегда по вечерам, и я закрыла глаза, ожидая воспоминаний – после разговоров с Ясей я почти всегда что-нибудь вспоминаю. Пусть какую-нибудь мелочь, ничего не значащую картинку, фразу, обрывок разговора – но вспоминаю.

Ничто не предвещало беды…

Я просыпаюсь от страшного сна, так мне кажется. Меня держат, жесткие чужие ладони вцепились каменной хваткой в плечи, в руки. Кажется, Алан держит и Степаныч. Свет слепит меня, кто-то держит фару против глаз, а за светом кто-то кричит, тонко, пронзительно и страшно.

– Что случилось? – спрашиваю я. Собственный голос кажется чужим, какой-то сиплый, тусклый…

10. Потерянное наследство

«Вик… или ты, девочка моя! Кто-нибудь из вас доберется сюда, я знаю».

Я сижу в кресле отца в рубке. Я слушаю его голос. Торопливый, севший от усталости, тусклый, как небо этого мира.

«Мне не повезло. Иллы готовят войну, теперь я знаю точно. Запись под кодом „007“ в директории „Киберы“, пароль „альянс“. Ту же запись сейчас пытается доставить на Землю один мой друг с Иллувина, но его шансы с самого начала были меньше моих. А мне, видно, уже не добраться до вас. Простите, прощайте, и удачи вам».

Прощай… я добралась сюда, но вряд ли ты хотел, чтобы это случилось именно так.

Вход-контроллер трезвонил вовсю, я спохватилась и впустила Алика.

11. Тьма и звезды

В шлюзе холодно.

Мы сидим на полу спина к спине, скованные друг с другом за руки парными браслетами.

Мне холодно, а Алик и вовсе дрожит крупной дрожью, с его-то человечьей чувствительностью; и через эту дрожь я всей спиной ощущаю, как стучат его зубы. Впрочем, Аликова спина хоть немного меня греет. Моя, наверное, греет его сильнее.

– Я дарю вам эту ночь, – сказал вечером светлейший илловский главарь, капитан захватившей нас «гадюки». – Думайте. Утром, если надумаете, дайте себе труд попросить пощады до укола. Потом будет поздно.

С каким удовольствием я… ой, нет! Не надо. Проклятые браслеты, и помечтать не дадут!