Огромный и неуклонно возрастающий внешний долг, призрак финансово-экономического банкротства становятся главной проблемой внутренней политики России. Не только по причинам угрозы потери устойчивости социально-политической обстановки. Без появления в ближайшее время в смете правительства, в бюджете очень больших средств на широкомасштабное перевооружение армии Россия не выдержит военного давления сопредельных государств, будет раздавлена и уничтожена как субъект истории. А при надрывающих бюджет внешних долгах и отсутствии средств их покрытия рассчитывать на необходимое перевооружение армии не приходится.

Вырваться из долговой кабалы напряжённым экспортом нефти, газа, золота, алмазов, цветных металлов и другого сырья не только не удаётся, но доходы от экспорта сырья уже не покрывают даже проценты по долгам. Нужен резкий, революционно решительный поворот к созданию условий наращиванию производства потребительских товаров массового спроса, конкурентоспособных на мировых рынках и способных обеспечить устойчивый и быстрый доход от внешней торговли. Больше того, расплатиться с таким внешним долгом, какой сейчас имеет Россия, возможно одним-единственным путём – добившись создания самой высокоприбыльной производительной экономики в мире! Иного выхода нет. Страна, которая оказалась на первом месте по внешнему долгу, чтобы расплатиться с долгами, обязана добиться первого места в мире по конкурентоспособности товарного производства и темпам наращивания его объёмов.

При острой конкуренции основных мировых товаропроизводителей, имеющих большой опыт защиты и продвижения своих интересов, этого нельзя осуществить без прорыва к разработкам самых наукоёмких и высокотехнологичных средств производства и поточного выпуска совершенно новых товаров, без быстрого перевода научных и изобретательских открытий в продукцию массового потребления. В последней трети ХIХ века из огромных долговых обязательств перед лондонскими банками именно подобным путём выбирались Соединённые Штаты. Так же расплачивались с внешними заимствованиями и японцы после Второй мировой войны.

Однако подступить к решению соответствующей задачи нельзя, не разобравшись в политэкономических основах организации производительной экономики.

Прежде чем разбираться в виде государственного устройства, который должен будет отвечать требованиям созидания самого высокоорганизованного национального общества, полезно взглянуть на существо понятия

общество

с новой точки зрения. А именно, с позиции строгого соответствия этого понятия смысловому значению выражения "

общественное производство".

Такой подход коренным образом отличается от христианско-патриотического и либерального юридического и пропагандистского толкования общества, как гражданского. Древнеримская концепция гражданского общества, как первая концепция такого общества в мировой истории, появилась во времена упадка древнеримской империи из чисто политических соображений противодействия её распаду. Данная концепция разрабатывалась ради сохранения устойчивости государственных отношений в полиэтнической империи, в которой растворялся относительно немногочисленный государствообразующий римский этнос, и она подмяла вторичным юридическим правом первичное природно-биологическое или естественное право, опираясь не на строго научные причинно-следственные закономерности, а на сиюминутную политическую целесообразность. Однако в обстоятельствах глубокого общегосударственного кризиса, какой имеет место в России, юридические нормы теряют практическую значимость и отступают перед давлением

естественного права сильного,

заставляя действительную политику приспосабливаться к природно-биологическим побудительным мотивам миллионов людей. И задача серьёзной аналитической работы состоит в том, чтобы выявить первопричины этих побудительных мотивов.

"Человек – животное общественное".

В этом определении Аристотеля обоснованием потребностей человека в общественных отношениях является его животное происхождение. Для Аристотеля очевидно, что общественные отношения являются следствием развития животных инстинктов человека, животного коллективного бессознательного в каждом индивидууме. И это единственно научный подход.

Миллионы лет естественного отбора и эволюции привели к тому, что человек, как особый вид животного мира выживал только в родственных стаях. Именно в родственных стаях зародились расовые и этнические праязыки и культуры для обеспечения наиболее действенных взаимных отношений, создавая предпосылки для преобразования родовых общинных отношений в родоплеменные общественные отношения. Естественный отбор давал право на дальнейшее развитие лишь тем расам и этническим сообществам, которые создавали праязыки и культуры с наиболее высокими возможностями углубления общественных отношений при борьбе за средства существования и успешно закрепляли их в генах, в своём генетическом бессознательном умозрении. Что и творило строго конкретные расовые и этнические архетипы общественных отношений в условиях жёсткого этнократического разделения обязанностей и межэтнической борьбы за существование.

После английской промышленной революции в начале ХIХ века экономическое и политическое могущество государств, процветание их населения прямо определялось их способностью создавать высокопроизводительное и конкурентоспособное промышленное капиталистическое производство. Успех же в промышленном капиталистическом развитии определялся развитием промышленных производственных отношений. А самые действенные промышленные производственные отношения оказывались общественно-производственными, то есть обусловленными становлением соответствующего городского

общества

, что подтверждается внутриполитической эволюцией буржуазно-капиталистического развития стран, ступивших на путь рыночного капиталистического хозяйствования.

Всякая буржуазная революция порождала мучительное вызревание политической необходимости выхода из тупиков распада старых, организованных при старой государственной власти производственных отношений и производительных сил через повышение сначала народно-патриотического, по существу добуржуазного самосознания государствообразующего этноса. Когда же народно-патриотического, сложившегося при земледельческом феодализме, самосознания оказывалось недостаточно, вставал вопрос о качественном прорыве в принципиально новое, собственно городское

национально-общественное самосознание.

Переход к такому национально-городскому общественному самосознанию нельзя было совершить эволюционной политической борьбой, но лишь через переведение буржуазной революции в

социальную

Национальную революцию

государствообразующего этноса.

Таким образом зарождение и становление буржуазно-капиталистических промышленных производительных сил в каждой стране, пережившей буржуазную формационную революцию, объективно проходило через этнократическую Национальную революцию в тои или ином её проявлении, подтверждая

этническую первопричину возникновения самых социальных и конкурентоспособных промышленно-производственных отношений.

Чем острее вставал вопрос о зависимости внутриполитической устойчивости и выживании страны с новыми, рыночными отношениями собственности от становления конкурентоспособного на внутреннем и внешних рынках товарного производства, тем жёстче и этнократичнее протекала Национальная революция, тем решительнее она избавлялась от всех политических и человеческих элементов, какие мешали превращению масс населения этой страны в национально-этнократическое общество. Чем в большей мере выживание традиции государственного бытия страны и государствообразующего этноса оказывалось зависимым от способности создать мощную промышленно-капиталистическую экономику, тем жёстче, радикальнее происходил поворот политики от либерализма к шовинизации и нацификации самосознания государствообразующего этноса, тем беспощаднее осуществлялось политическое и физическое очищение населения от разрушительных для становления национального этнократического общества инородных примесей.

Самый радикальный характер националистической политики в истории всякого буржуазно-капиталистического государства, которые сейчас определяются, как промышленно развитые, приходился на то время, когда происходил мучительный процесс встраивания его товарно-производительной части экономики в мировой рынок, где господствовали другие,

Сверхзадача русской политической мысли – обеспечить неотвратимую Национальную революцию в России таким системообразующим мировоззрением, которое позволило бы созидать принципиально новую систему государственной власти, совершенно новое общественное государство без конституционного компромисса между буржуазно-капиталистическими отношениями в экономике и политике, с одной стороны, и добуржуазной, удельно-крепостнической или феодальной системой государственной власти – с другой. Иначе говоря, сверхзадача русской политической мысли – новым историческим мировоззрением обосновать становление системы власти городского общества семейных собственников, которая выведет государственное управление экономическими и социально-политическими процессами на принципиально новый уровень действенности и целеустремлённости, когда она, такая власть, сможет разрешать

глобальные

цивилизационные кризисы и иметь многовековую стратегию

глобального

цивилизационного развития.

Разрешение такой сверхзадачи задаст

вечный

смыл бытию русскому национальному обществу и оправдает неизбежные радикальные меры националистического режима по его созданию; но и позволит примирить очень существенное антагонистическое противоречие. Что это за противоречие? С одной стороны, объективно неизбежна необходимость политического поворота к созданию самого высокоорганизованного общества городских семейных собственников для ускоренного становления и развития конкурентоспособного и прибыльного общественно-промышленного производства, то есть поворота к созданию русского этнократического общества, эгоцентрического и долгосрочно нацеленного на жесточайшую конкурентную экономическую и политическую борьбу с остальным миром. А с другой стороны, осуществлять этот поворот придётся в обстоятельствах духовной традиции византийско-имперского мессианизма русского народа, укоренённого в нём до уровня биологически нездорового самопожертвования. Вступив первым на эпохальный путь выстраивания совершенно новой системы государственной власти, перейдя к мессианскому творению качественно нового устройства власти и управления

Современные производительные силы, наукоёмкие и информационные задают свои собственные ограничения политическому выбору, позволяют разрешать такую сверхзадачу единственным способом. А именно, придав

Но принципиальный путь разработки нового, не монотеистического системообразующего мировоззрения через придание научным знаниям о причинах и целях общественного развития уровня сакрального откровения, значимости религиозной веры со своим логосом, посредником которого выступала партия, был верным.