1.

Теоретический и идеологический национализм встаёт на собственные ноги и преобразуется в самостоятельное течение мысли на русской почве. За последнее время он быстро приобретает свой собственный взгляд на объективные закономерности хода истории и на свою ключевую роль в грядущей борьбе за власть в России. Уже можно смело утверждать, что он переболел мифами немецкого национал-социализма и ретроградного почвенничества, критически осмыслил их, перешагнул через них и явно оставил их позади. Набирает размах, глубину мысли публицистика и пропаганда достижений

уже

собственно русского национализма. Усиливается его влияние во всё более широкой среде интеллектуалов и интеллигенции, среди недавних патриотов, среди лучших представителей правящего класса нынешнего режима. Благодаря смелым и умным статьям и теоретическим работам националистов их врагам и противникам с каждым днём сложнее и сложнее связывать прогрессивнейшие идеи по социальному и юридическому переустройству общества, которые предлагаются думающими националистами, с безответственным экстремизмом.

Повсюду, среди всех прочих политических сил воцаряются растерянность перед политическим кризисом в стране, моральное смятение, идейная пустота, - и только в небольшом пока лагере националистов преобладают оживление, здоровое и бодрое настроение. Мы знаем, что только мы вытащим государство из болота разложения,

только на нашей стороне великая сила правды и объективной необходимости

. Однако более успешной пропаганде наших идей начинает мешать отсутствие действенной организационной работы. Наступает время подтянуть организационные дела, это несомненно. Теория должна проверяться практикой и, только опираясь на практический опыт, может выстраиваться действенная идеология.

Первые организации националистов возникали при отсутствии собственно русской идеологии, они отталкивались исключительно от мифов русского византизма, немецкого национал-социализма и итальянского фашизма, пытались приспособить их в том или ином виде для обоснования своих политических настроений и по этой причине рано или поздно приходили к идейному и политическому банкротству, организационному краху. Интеллектуалы нового поколения преодолели детские болезни возрождающегося в России национализма. Их прорывы в теоретическом осмыслении и идеологических обоснованиях новейшей концепции бытия государства на ближайшую историческую перспективу появляются в общем и целом вне привязки к конкретным лидерам, политическим партиям или организациям. И это благо, потому они работают не для обоснования претензий каких-либо потерявших связь с действительностью организаций или лиц, а вследствие смелости мысли, абсолютной интеллектуальной честности, способности думать о завтрашнем дне России творчески и самостоятельно. Такое отношение к жизни требует большого мужества, вследствие чего в их среде воспитываются жизнью активные характеры, создаётся отряд личностей, которых можно объединить в политическую партию только служением великой государственной и общественной идее, творчески развиваемой в идеологию власти для разрешения кризисных проблем страны и окружающего её мира.

1.

Каждая из военно-политических диктатур проведения Национальной революции, исторически происходивших в северных промышленных странах, принципиально отличается от любой хунты, приходящей к власти вследствие переворота военных кругов в южных, как европейских, так и латиноамериканских и азиатских странах со слабо развитым промышленным производством. И военно-политические диктатуры, и военные хунты служат цели авторитарного подавления диктатуры коммерческого космополитизма, устанавливавшейся в каждой стране, в которой начинались революционные буржуазно-капиталистические преобразования отношений собственности. Принципиальное же отличие между ними заключается в том, что

Национальная революция, которая совершалась всякой военно-политической диктатурой, есть социальная революция

. Изменение социальных отношений, приспосабливаемых к капиталистическим изменениям в производстве как таковом, происходит при власти хунты вне революционных идей и идеологий, вне определённых политических целей и служит лишь средством выведения страны из состояния нарастающей нестабильности, к которому приводит диктатура выразителей интересов коммерческой спекуляции. Поэтому объявлять военные хунты фашистскими режимами неверно. Фашизм в Италии совершал собственно социальную революцию, был призван снять противоречие между развившимися в результате предыдущей индустриализации страны производительными силами и отставшими от их развития производственными отношениями. Он был военно-политической диктатурой

промышленного

политического интереса, обслуживал цели такого совершенствования производственных отношений, которое бы обеспечило стратегическое развитие промышленного капитализма.

Расчёт на то, что в России можно будет стабилизировать политическую ситуацию при приближающемся обострении общегосударственного кризиса без Национальной революции, то есть одним только военным режимом или передачей чрезвычайной власти некоему генералу-президенту, - есть глубочайшая политическая наивность, если не сказать откровеннее, что это преступная и безответственная глупость. Такое изменение характера власти без свержения господства на внутреннем рынке крупных коммерческих спекулянтов лишь на время приглушит непримиримые противоречия, лишь оттянет политическую катастрофу страны. Даже военно-политические режимы, вроде бонапартизма во Франции или франкизма в Испании, в ставшей индустриальной России, когда целые регионы материально зависят от промышленного производства, не сможет разрешать главные политические противоречия ни при каких обстоятельствах. Бонапартизм и франкизм были возможными потому, что во Франции и в Испании ко времени установления этих режимов оставались значительными крестьянские народно-патриотические интересы, и данные режимы опирались на эти интересы для поворота своих стран к ускоренному развитию промышленного капитализма. В раскрестьяненной России таких условий нет. А потому любая пропаганда военной диктатуры, как якобы диктатуры национальной, есть провокация, нацеленная против идей политического национализма, против действительного выхода России из экономического и социально-политического кризиса.

Россия не может выйти из кризиса без быстрого наращивания промышленного товарного производства. А такое наращивание нельзя осуществить без двух условий: без прорыва промышленной продукции на внешние рынки; и без концентрации капиталов и усложнения организационных форм управления в промышленном производстве, позволяющих достигать наивысшей в мире производительности труда. Однако привлечение в самое высокопроизводительное, наукоёмкое производство необходимых для его развития больших капиталов и усложнение форм управления немыслимы без высочайшей социальной и общественной дисциплины, без прогнозируемой на десятилетия политической устойчивости власти. А политическая устойчивость в свою очередь невозможна без идей и идеалов государственного и общественного развития, без опоры власти на широкие слои населения, заинтересованного в продвижении к этим идеям и идеалам. Исторический опыт всех без исключения развитых промышленных стран показывает следующую закономерность. Скачок в культуре производства, в социальной дисциплине, длительная социальная устойчивость на том периоде развития капиталистических отношений, на каком находится сейчас Россия, достигались в них после появления идей и идеалов построения национально-корпоративного общества, не приемлющего господства коммерческих интересов, и осуществления возникавшими для их воплощения политическими силами Национальной революции. Во время Национальной революции создавалась система государственной власти, которая начинала проводить долгосрочную политику совершенствования промышленных производственных отношений на основаниях национально-корпоративной этики и морали, вследствие чего промышленное производство становилось самым прибыльным и самым привлекательным для крупных капиталовложений в национальной экономике данного государства.