Смертельный азарт

Горохов Александр Сергеевич

После изобретения эффективного способа защиты денег от подделок молодой ученый Илья Пересветов становится объектом охоты со стороны криминальных структур. Будучи азартным человеком, Илья начинает свою собственную игру, понимая, что ставкой в ней является его собственная жизнь.

Александр Сергеевич Горохов

Смертельный азарт

Часть первая

СТРАТЕГИЯ РАЗДВОЕНИЯ

Глава 1

Академик Всесвятский-Лада знал, что дни его жизни сочтены и на родину он уже не вернется. Точнее — в Москву привезут лишь его остывшую телесную оболочку, а умереть ему суждено на чужой земле. Всесвятский-Лада жалел, что согласился на эту практически безнадежную операцию в Американском медицинском центре. Дома родные эскулапы, быть может, смогли бы отремонтировать его изношенное сердце. Но что теперь говорить…

Понимая, что ему уже не суждено подняться с универсальной, запатентованной койки, в последний день Всесвятский-Лада неторопливо и без истерик надиктовал своей дочери Валентине несколько прощальных писем — самым близким людям, с кем не успел толком проститься. Дочь записала все наговоренное отцом на диктофон, перепечатала текст на машинке и успела дать академику подписать письма за несколько часов до того, как он «ушел в четвертое измерение» — по его собственному определению.

Валентина в свои двадцать шесть лет (поздний ребенок) была совершенно беспомощна в бытовых вопросах и не обладала жизненной закалкой. Все се сознательные годы прошли за надежной спиной отца, и суровая изнанка жизни была ей неведома. В полубредовом состоянии она преодолела весь кошмар перевозки тела отца чуть ли не через половину земного шара и лишь на следующий день по прилете домой обнаружила, что потеряла прощальные письма академика. Теряя от горя рассудок, она почти всю ночь перетряхивала по нитке весь свой багаж, пока не обнаружила их в обувной коробке, где хранила старые туфли, поскольку новые, купленные в Бостоне, сразу же принялась разнашивать.

Валентина даже всплакнула от радости.

Потом запечатала каждое письмо в отдельный конверт. Никаких разоблачений, тайн, покаяний и неожиданных признаний, по мнению Валентины, последние послания отца не содержали. Одно письмо адресовалось другу и преемнику по работе, второе — той женщине, которая скрашивала ему последние годы жизни (академик был вдовцом), а третье — молодому ученику, которого академик считал очень способным и перед которым чувствовал себя слегка виноватым за то, что не успел вывести его на «большую орбиту науки».

Глава 2

Первая пуля ударила ему в спину, едва он выскользнул из оврага и упал за кустарником. Ударило сильно, под левую лопатку, и тотчас послышался легкий хлопок выстрела из малокалиберной спортивной винтовки ТОЗ.

Бронежилет выдержал, но удар оказался довольно чувствительным.

Илья с веселой яростью подумал, что игра началась лихо: стрельба по движущейся мишени шла профессиональная, времени на выжидание стрелки не теряли. Он чуть приподнялся, и сразу же вторая пуля врезалась ему в поясницу, так что пришлось замереть за полусгнившим пнем.

Сектор огня, который ему требовалось проскочить, тянулся от кромки оврага, откуда он только что вынырнул, до спасительной глубокой ямы с раскисшей на дне глиной. Всего около восьмидесяти метров. До первого надежного укрытия на дистанции — корявой и толстой сосны — было шагов сорок среди чахлой молодой поросли. Зато потом еще почти пятьдесят метров отлично простреливаемого открытого пространства. Вполне резонно именно на этот отрезок дистанции сохранить запас сил, именно этот отрезок станет решающим.

Апрельское солнце поднялось уже высоко и изрядно пригревало.

Глава 3

Поздним вечером этого же дня в глубокие размышления погрузился и тот фельдшер, который оказывал Илье Пересветову первую медицинскую помощь. Звали его Виталием Сергеевичем Воронковым, и вся жизнь у него прошла нестерпимо скучно, а главное — скудно и ущербно. Полувековой юбилей отметил недавно при полном отсутствии семьи, друзей, увлечений, да и в прожитой жизни тоже не было ничего яркого. Раза три съездил в отпуск на ненужные ему курорты, но и после этих поездок рассказать что-либо пикантно-завлекательного он не мог. Да и некому было рассказывать, как уже отмечалось.

Но сегодня он пережил несколько потрясших его душу событий, которые не позволили ему заснуть после программы «Время».

Он был ошеломлен, когда решил пересчитать, сколько заработал за обслуживание раненого парня. Оказалось, что расплатились с ним долларами, и расплатились более чем щедро! Доллары Воронков держал в руках едва ли не впервые в жизни, и поначалу решил, что это наверняка фальшивые бумажки. Но сходил в город, и выяснилось, что доллары — самые настоящие, и если их разменять на родные рубли, то получится чуть ли не трехмесячная зарплата Воронкова.

За что такое благодеяние? Это-то Воронков понял — за молчание.

Пусть так. Он бы смолчал и про все забыл, но во второй половине дня по городу пронесся слух, что в Лягушачьем озере обнаружили труп мотоциклиста, и Воронков хотя и не страдал излишним любопытством, но на озеро поспешил. И увидел, как из мелководья поначалу извлекли мотоцикл, а потом и труп парня в кожаной куртке и высоких сапогах на шнуровке.

Глава 4

Илья проснулся глубокой ночью и приоткрыл глаза. В маленькой, пахнущей старой сосной комнате у темного окна, в конусе света из-под абажура давным-давно вышедшего из моды торшера сидел Корвет и старательно наливал в высокий стакан водку. Налил на два пальца — не больше, а затем наполнил весь стакан кока-колой. И принялся смаковать напиток, словно ребенок мороженое.

— Дай и мне, — окликнул его Илья.

Корвет протянул ему недопитый стакан.

Вкус водки ощущался, если только наверняка знать, что она в стакане есть.

Илья отдал пустой стакан и сказал легко:

Глава 5

Боль в ногах еще ощущалась, но если особо не дергаться и не напрягаться, то кое-как шагать было можно. Хочешь не хочешь, а следовало отправляться на работу, хотя практического смысла в ней с каждым днем становилось все меньше.

Илья выехал из Ивантеевки рано поутру — даже не попрощавшись со старым хирургом Евгением Григорьевичем и не разбудив ни Корвета, ни Римму.

Широкая лента Ярославского шоссе встретила его солнцем и полной пустотой — по раннему часу движения почти не было. Илья позавидовал Корвету и Римме, которые остались в добром доме старика. Корвет сейчас продерет глаза, возьмет удочки и пойдет на рыбалку — не столько добычи ради, сколько для душевного отдохновения. Римма, разумеется, нагишом залезет на крышу и весь день пролежит на солнце, чтобы приобрести дивный весенний загар, который полезен даже инопланетянкам. А ты — двигай на работу, потерявшую всякий внутренний смысл, радость и уже не дающую надежд. Что за времена переживает мать-Россия в 1995 году…

По просыпающейся Москве Илья за полчаса добрался до дому, поднялся на третий этаж и вошел в свою небольшую двухкомнатную квартиру, которую в жизни бы не получил, не помоги ему академик Всесвятский-Лада, на похороны которого он, Илья, неблагодарный поросенок, не явился.

Илья наскоро принял душ, проглотил чашку кофе, переоделся и уже собирался выходить, когда коротко брякнул звонок у дверей.