Предлагается описание ряда деяний и любопытных казусов из жизни одного забытого ныне государственного мужа второй половины ХХ века. Начинал он свое восхождение в нашем городе, поэтому автор имел возможность собрать и записать те истории, которые во множестве ходили среди обывателей. Зачем это автору понадобилось? Трудно сказать. Может быть, потому, что записи такие не поощрялись. Не принято было записывать, вот он и записывал. Предавать эти истории огласке запрещалось, их постоянно энергично опровергали, и посему они прочно сохранялись в памяти горожан. Изустная, так сказать, история. Без документов и фотографий. Порой некоторые происшествия смахивают на анекдоты. Однако они происходили. Автор ни в коем случае не хотел бы обличать свой город или свою эпоху. Наоборот, будучи патриотом и того и другого, автор изо всех сил пытается понять, действительно ли мы заслужили Романа Авдеевича. Утверждение, что каждый народ заслуживает того правителя, которого имеет, давно вызывает некоторые сомнения.

Роль выдающейся личности, как известно, велика. Был ли герой этих записей выдающейся личностью? Наверное, поскольку роль его в истории нашего города велика. В то же время автору кажется, что не обязательно быть выдающейся личностью, чтобы играть в истории большую роль.

В прежние времена отцы нашего города не могли играть большой роли потому, что у них не было особо большой власти. Но в последней половине нашего века власть так увеличилась, что наш Роман Авдеевич обладал властью ничуть не меньше какого-нибудь монарха. То есть не какого-нибудь, а настоящего самодержца. С той разницей, что монарх передает свою власть детям и, следовательно, заботится о том, чтобы не развалить свою страну и не довести подданных до бунта.

Про королей, царей, императоров собирали анекдоты, изречения, затем печатали их. Про наших правителей — не собирают и не издают ни в коем случае. Между тем, особенно в глубинке, можно услышать такие истории, такие чудеса там творят местные начальники, какие ни одному самодержцу и не снились. Собирают ли эти истории, не гибнут ли они бесследно в провинциальной робости наших железобетонных захолустий? Если у нас что и известно, если про что судачат, то только про Москву. Хотя из-за кремлевских стен многое не увидишь. В нашем же городе укрыться труднее, свои стены, конечно, имеются, но пониже и пожиже.

По мере того, как записи пополнялись, оказывалось, что Роман Авдеевич, хотя фигура и достоверная, зафиксированная во всех документах, но в то же время как бы и химера, ибо никаких государственных следов его пребывания не осталось. Все стерто, замазано, зашпаклевано так, словно его никогда и не было. Числится — однако, лица не имеет, не упоминается, не состоит. С другой стороны, ничего исключительного тут нет: у нас любого правителя стоит снять, и сразу выясняется, что заслуги его преувеличены, властью он злоупотреблял, подданных, а также природу довел до бедственного состояния. Имя его вычеркивают из словарей, энциклопедий, мемориальные доски снимают, и вскоре считается, что такого деятеля не было, никаких следов его существования найти нельзя.

Появился Роман Авдеевич на своем посту внезапно. Собственно, все они появлялись непредвиденно, спускались вдруг сверху, как парашютисты. Как всякий новый начальник, он повел себя грозно, возмущался прежними порядками. Неважно, что до своего появления он, оказывается, пребывал в аппарате предыдущего персека. Пребывал в безвестности. Безвестность имела свои преимущества. Роман Авдеевич терпеливо ждал своего часа. Но делал вид, что ничего не ждет. Не следовало засветиться раньше времени. А так как он не числился претендентом, то на него не обращали внимания. Борьба шла между вторым и третьим лицами. Они держали друг друга мертвой хваткой. Честили, поносили, уличали, общипывали друг друга до наготы. Тут и возник Роман Авдеевич. Он стоял в сторонке, руки по швам, ожидая команды, свободный от групповщины, невыполненных обещаний, и взгляд Центра успокоенно остановился на его свежем лице.

Впоследствии выяснилось — произошло все это не так уж случайно. Роман Авдеевич давно был помечен крестиком. За что? За аккуратность. Очень хорошо он составлял списки или регламент для ведения собрания.

Еще в школе он знал, что далеко пойдет, недаром он уверял своих одноклассников, что пароходы и колхозы будут носить его имя. Такую он поставил себе задачу и не разбрасывался. Он не был мечтателем. Ум его отличался практичностью, он не засорял свою голову беллетристикой, стихами или математикой, химией. Он знал цитаты, даты, штаты, а также имена-отчества. Память на сей счет имел превосходную. Никого и ничего не забывал. Профессионально важнейшее качество крупного руководителя. Доперсековый период его жизни несколько противоречив и невнятен. Иногда Роман Авдеевич приводид примеры из своей жизни станочника, иногда — из трудовых будней на колхозной ферме.

Став персеком, он округлился, разгладился, уплотнился, то есть приобрел больший удельный вес и законченность. Круглое лицо его, снабженное острыми ушками, имело нечто кошачье и в то же время обрело свойственное новой должности румяно-загорелое персиковое обличье. Своеобразие Роману Авдеевичу придавали два признака — правильные черты его облика никогда не менялись, они отличались законченной неподвижностью, ругался ли он, грозил, хвалил — все в нем сохраняло то же выражение железной непреклонности, отлитое раз и навсегда. Вторым отличием его был малый рост. Не так чтобы уж очень, но некоторое несоответствие возникало. Об этом Роман Авдеевич знал и втайне досадовал. Он носил туфли на высоком каблуке, держался пряменько, даже несколько вытягиваясь. Впрочем, известно, что многие великие люди отличались небольшим ростом, — например, Наполеон, Нерон, Гитлер, Чаушеску, а также Сталин, которому на трибуне Мавзолея ставили скамеечку, чтобы он смотрелся вровень со своими соратниками. Кроме того, — Пушкин, Павлов, Лев Толстой и Эмиль Золя. Рост, то есть высота великих людей, чрезвычайно интересовала Романа Авдеевича. Набиралось довольно много великих людей, которые имели росточек ниже среднего. Тем не менее Роман Авдеевич испытывал из-за этого некоторый дискомфорт.