Принято считать, что Зона нестабильна, но даже в этом непостоянстве есть сложившиеся устои. Так, например, всем известно, чего ожидать от кордонов и контролирующих периметр военных.
Генерал Хворостин принимает под свое командование часть периметра. Новая метла по-новому метет. Хворостин уверен — он знает, что и как должно быть организованно в Зоне отчуждения. На свой страх и риск генерал начинает свою игру. И амбиции его гораздо шире, чем единоличный контроль над периметром. На кону контроль над всей Зоной.
Пролог
Я помню его. Помню очень хорошо.
Хуже припоминаются детали окружающего пространства. Что-то не запомнилось вовсе, что-то размылось со временем. А он… о нем я всегда вспоминаю так, словно видел его только вчера. До боли яркий образ.
Да, с некоторых пор я знаю, что такое боль. Он научил меня. Или правильнее сказать, дал почувствовать? Я не знаю. Но в тот момент, когда его не стало, я понял как это, когда бывает больно.
Часть первая. БЕГСТВО
1
Дорога окончательно вымотала Хворостина, довела до крайней степени раздражения. Сперва кончился нормальный асфальт, вместо него пошло нечто раздолбанное, нещадно бьющее по подвеске, а следом и по генеральскому заду.
Хворостин матерился про себя, его водитель бурчал нечто нецензурное себе под нос, чем действовал генералу на нервы чуть ли не больше раздолбанной дороги. Потом была первая цепь заграждения. Шлагбаум и пара идиотов срочников, не признавших начальство с первого взгляда.
Злость росла, а путь продолжался. Останки асфальта превратились в полное бездорожье. Машину трясло, пассажиров подбрасывало так, будто в детстве на аттракционах. Только если маленький Хворостин приходил от американских горок в восторг, то сейчас они были явно не к месту и окончательно испортили настроение.
2
Холодно было совсем недолго. Всего какую-то вечность. Сперва оледенели ноги, затем постепенно холод сковал все тело, словно кто-то или что-то высосало из него все тепло.
Сдохнуть с песенкой на устах не получилось. Губы и язык перестали слушаться, как и все остальные мышцы, а потом и вовсе застыли. Оставалось только торчать посреди тумана, не имея возможности пошевелить хоть пальцем, и ни черта не чувствуя.
«А смерть оказывается не такая быстрая, как хотелось бы», — колыхнулась вялая мысль. — «Интересно, сколько еще?»
3
— Кто здесь?
Голос прозвучал совсем тихо, но Мун услышал и замер, не торопясь двигаться дальше. Говорившего в тумане различить было невозможно, даже силуэт не читался, а значит и ему Мунлайта не видать. Получается, этот незнакомый человек на звук среагировал. Если конечно это вообще человек.
— Кабан, — позвал невидимка чуть громче, — если это ты, откликнись. Иначе стреляю.
4
Вышли с рассветом. Ночь прошла на удивление спокойно. Только костер к утру окончательно потух, и стало жутко холодно. Так что поспать еще, даже если б возникло такое желание, уже не получилось.
Перетряхивая содержимое рюкзаков и перекладывая самое необходимое в один, Мунлайт щурился спросонья и зябко ежился. Впрочем, согрелся он довольно быстро. Стоило только поднять Снейка и пройти с ним сотню метров.
Викингообразный бородач был не самой легкой ношей и хотя всячески старался помочь, нагрузка на плечи Муна свалилась нешуточная. Первый привал Мун устроил метров через двести. Молча усадил раненого на землю, вскрыл рюкзак и, оставив при себе только пистолеты с патронами и часть содержимого аптечки, безжалостно отшвырнул оставшееся.
5
Как там… Вначале было слово? А вот и хрен по всей морде. Сначала была боль. Тупая, ноющая, монотонно-занудная. Она притаилась в затылке и не собиралась никуда уходить, обещая долгое и мучительное соседство. В тон ей поднывало все тело.
Мунлайт не сдержался и застонал, не открывая глаз. Вот после этого возникло слово. И слово было произнесено знакомым басом:
— Оклемался, адепт хаоса?
