Лондонский Тауэр,

[1]

май 1465

Первой идет Миледи Мать, как старшая из наследниц знатнейшей семьи королевства. За ней следует Изабель, потому что она старше меня; я родилась младшей в семье и всегда иду последней. Мы входим в большой тронный зал лондонского Тауэра, и мама ведет Изабель к ступеням трона для реверанса, а потом отходит на несколько шагов в сторону. Изабель низко, как нас всегда учили, опускается перед королем, несмотря на то, что этим королем является молодой человек, посаженный на престол нашим отцом. Его жена будет коронована завтра, вот и все, что мы можем думать о ней. Наконец, я делаю шаг вперед для своего реверанса, и впервые вижу женщину, которую мы пришли почтить.

От ее красоты захватывает дух: это самая красивая женщина, которую я видела в своей жизни. Сразу становится понятно, почему король остановил свою армию, едва бросив на нее взгляд, и женился на ней через несколько недель. Ее улыбка медленно расцветает на губах, а потом сияет, как улыбка ангела. Я видела статуи, которые покажутся неуклюжими рядом с ней, я видела изображения Мадонны, чьи черты будут выглядеть грубыми рядом с ее мерцающим очарованием. Я поднимаю к ней лицо и любуюсь ею, словно чудесным ожерельем; я не могу отвести взгляд. Под моим пристальным взглядом ее лицо теплеет, она розовеет и улыбается мне, а я, не в силах двинуться с места, улыбаюсь ей в ответ. Она смеется, словно находит мое открытое восхищение забавным, но потом я замечаю яростный взгляд матери и срываюсь с места в сторону моей хмурой сестры Изабели.

— Ты пялилась на нее, как идиотка, — шипит она. — Ты нас позоришь. Что бы сказал отец?

Л'Эрбер, Лондон, июль 1465

Случилось что-то необычайное, потому что посреди двора нашего лондонского дома стоит знаменосец отца, а вокруг собираются все дружинники отца и его слуги; они выводят лошадей из конюшни и выстраиваются в два ряда. Наша резиденция не меньше любого из королевских дворцов, ливрею нашего Дома носит больше трехсот мужчин, и по количеству слуг мы уступаем разве что только королю. Многие считают, что наши люди лучше обучены и вымуштрованы, чем королевские; во всяком случае, кормят и одевают их гораздо лучше.

Я жду отца у двери во двор; может быть он заметит меня и скажет, что происходит. Изабель делает свои уроки в комнате наверху, и я не собираюсь звать ее сюда. На этот раз пусть она пропустит все самое интересное. Я слышу, как на каменной лестнице звенят шпоры на сапогах отца; я поворачиваюсь и приседаю в глубоком реверансе, но к своему неудовольствию вижу, что рядом с ним идет наша мать, а за ней следуют Изабель и наши дамы. Иззи показываем мне кончик языка и усмехается.

— А вот и моя маленькая девочка. Ждешь, чтобы проводить меня?

Замок Барнард, графство Дарем, осень 1465

Нас с Изабель отправили в один из наших домов на севере, в замок Барнард. Это один из моих любимых домов, он построен на скалах над Тисом, и из окна моей спальни я могу сбросить камешек, чтобы проследить его долгий путь до вспененных вод. Замок окружен высокой стеной и глубоким рвом, а за пределами серой каменной стены вокруг замка теснятся домики небольшого городка, жители которого всегда падают на колени, когда мы проезжаем по улицам. Мать говорит, что Невиллы для жителей Севера почти что боги; мы связаны с ними клятвами, уходящими корнями к началу времен, когда в море жили черти, морские змеи и огромный червь, а мы поклялись защищать людей от всей этой нечисти, и от шотландцев в том числе.

Мой отец отправляет здесь правосудие, и пока он сидит в большом зале, улаживая ссоры и рассматривая жалобы, нам с Изабель и подопечным моего отца с Ричардом в том числе разрешается выезжать верхом каждый день. Мы ездим с нашими соколами охотиться на фазанов и куропаток на большие болота, которые простираются на много миль до самой Шотландии. Ричард с другими мальчиками должны заниматься с наставниками каждое утро, но они могут проводить время с нами после ужина. Все эти дети сыновья дворян, как Френсис Ловелл, некоторые из них из могущественных семей Севера, которые рады были отправить своих мальчиков на воспитание к отцу; еще есть несколько наших двоюродных братьев и других родственников, которые живут с нами год или два, чтобы подготовиться к управлению землями. Роберт Бракенбери, наш сосед, постоянно следует за Ричардом, как маленький оруженосец. Конечно, с тех пор как брат Ричарда стал королем, я люблю его больше всех. Он пока не перерос Изабель, но он ужасно храбрый, и я втайне восхищаюсь им. Невысокий и темноволосый, он полон решимости стать великим рыцарем; он знает все истории про рыцарей Камелота, и иногда рассказывает их мне, словно они были реальными людьми.

Он говорит так серьезно, что невозможно не поверить:

Замок Уорик, весна 1468

Мы по-прежнему не любим королеву. Все годы своего замужества она поощряет своего мужа короля выступать против моего отца: своего первого и лучшего друга, человека, который сделал его королем и вручил ему королевство. Они забирают большую печать у моего дяди Джорджа и увольняют с поста лорда-канцлера; они отправляют моего отца посланником во Францию, а затем дурачат его, подписав за его спиной тайное соглашение с Бургундией. Мой отец в ярости обвиняет королеву и ее семью в сговоре против наших истинных интересов в пользу своих бургундских родственников. Хуже всего то, что король Эдуард посылает за море свою сестру Маргарет, чтобы выйти замуж за герцога Бургундского. Эта внезапная дружба с врагами портит все усилия моего отца по заключению союза с Францией. Эдуард становится врагом Франции, и все труды моего отца подружиться с французским королем оказываются напрасными.

И еще есть свадьбы, которыми королева проталкивает свою семью к могуществу! Она захватывает всех богатых молодых людей Англии для своих бесчисленных сестер. Молодого Генри Стаффорда, герцога Бэкингема, которого мои родители выбрали для меня, она связывает браком со своей сестрой Катериной — маленькой девочкой, которая сидела с нами за ужином накануне коронации. Девочка, которая родилась и выросла в сельском доме в Графтоне, стала герцогиней. Хотя они оба не старше меня, королева заставляет их обвенчаться, а потом забирает их в свой дом в качестве подопечных и использует в своих интересах состояние Стаффордов. Мама говорит, что Стаффорд, который горд, как никто в Англии, никогда не простит ее за это. Юный Генри выглядит совсем больным, словно его отравили. Он может проследить свою родословную до королей Англии, и вот он стал мужем маленькой Кэтрин Вудвилл, а его тестем стал человек, не поднявшийся выше оруженосца.

Все ее братья получили невест с титулами и состоянием. Ее красивый брат Энтони получает жену вместе с баронским званием; но нами королева не интересуется. Словно с того момента, когда отец отказался отпустить нас ко двору, мы перестали существовать для нее. У нее нет ни одного предложения ни для Изабель, ни для меня. Моя мать говорит отцу, что мы никогда не опустимся ни до одного из Риверсов — как бы они ни старались вскарабкаться наверх — но это значит, что у меня нет перспектив брака, хотя в июне мне уже исполнится двенадцать; положение Изабель еще хуже, потому что она таскается за шлейфом нашей матери, словно фрейлина, хотя ей уже шестнадцать. Поскольку наша мать была обручена еще в пеленках и вышла замуж в четырнадцать лет, Изабель становится все более нетерпеливой и все больше нервничает, словно боится отстать в этой гонке к алтарю. Мы словно стали невидимыми, как заколдованные девушки из сказки, в то время как королева Елизавета выдает и выдает замуж своих сестер и кузин за всех богатых молодых людей Англии.

Замок Кале, 11 июля 1469

Изабель одета в платье из блестящего белого шелка с золотыми рукавами. Я несу за ней край ее горностаевого плаща, белого с серебром. Ее головной убор задрапирован бесценной кружевной вуалью и превращает ее в богиню шести футов ростом. Джордж, жених, одет в пурпурный бархат, это цвет венценосцев. Сюда приехали почти все придворные. Если король ничего не знал о тайной свадьбе, он узнает о ней сегодня утром, когда обнаружит, что половина его двора подевалась неизвестно куда. Его собственная мать, герцогиня Сесилия, написала из Санвича, благословляя намерения ее любимого сына Джорджа, в отличие от непослушного сына Эдуарда.

Ричард со своим наставником и друзьями остался в Уорике; отец не сказал ему, куда мы уезжаем, и он даже не знает, что мы приехали в Кале, чтобы отпраздновать великолепную свадьбу. Интересно, будет ли он сожалеть, что его не взяли? Очень надеюсь, что он понимает, что поступил как дурак и упустил великолепный шанс. Может быть, Изабель и старшая из дочерей Невилла, и самая красивая, может быть, она действительно такая грациозная и воспитанная, как все говорят — но моя доля наследства ничуть не меньше, чем у нее, и я со временем могу стать даже красивее. Тогда Ричард поймет, что упустил прекрасную богатую жену, и никакая потертая испанская принцесса не сможет стать и вполовину таким сокровищем, которым я, возможно, буду. С некоторым удовольствием я представляю, как он будет сожалеть, когда я вырасту округлой и пышной с длинными, как у королевы, волосами; я буду улыбаться такой же таинственной улыбкой, и он увидит, что я вышла замуж за богатого принца, одетого в меха, и поймет, что я недостижима для него, словно Гиневра.

[13]

Это не просто свадьба, это триумф власти моего отца. Придворные, собравшиеся здесь по его приглашению, кланяются ему, словно королю, когда он идет по красивым галереям замка Кале, стоящего посреди города-крепости, которую он удерживал для Англии в течение многих лет; сейчас никто не сомневается, что его могущество равняется могуществу короля, а может быть, даже превосходит его. Если Эдуард предпочитает игнорировать советы моего отца, он поймет, что найдется очень много людей, которые считают его первым из дворян Англии. А теперь брат короля, которому запретили жениться, берет руку моей сестры в свои ладони, легко и очаровательно улыбается и обещает отдать ей себя.

Париж, Рождество 1470–1471

Сам король Франции Людовик так восхищен нашей свадьбой, что предлагает нам приехать в Париж на рождественские праздники и отпраздновать вместе с ним. Я открываю танцы, за ужином я сижу по правую руку от него. Я в центре внимания: дочь «Делателя королей», которая станет королевой Англии.

Теперь Изабель следует за мной. Каждый раз, когда мы входим в зал, она ступает вслед за мной, иногда наклоняется, чтобы освободить мой шлейф, если он застрял в дверном проеме или зацепился за тростник на полу. Она служит мне без улыбки; ее обида и зависть очевидны для всех. Королева Маргарита смеется над сумрачным лицом Изабель, гладит мою руку и говорит:

— Вот видишь? Когда женщина поднимается к величию, она становится врагом всех женщин. Когда она борется, чтобы сохранить величие, ее ненавидят и женщины и мужчины. В зеленом лице своей сестры ты можешь видеть отражение своего торжества.

Харфлер, Франция, март 1471

Ветер держит нас в гавани, хотя мы должны были отплыть еще две недели назад. Моя свекровь, королева Маргарет проявляет отчаянное нетерпение, и каждый рассвет застает ее на набережной, спорящей с капитанами ее флота. Они уверяют, что мы не можем выйти в море из-за сильного ветра, который дует в сторону суши; но тот же самый ветер задерживает вторжение короля Эдуарда, который ожидает в порту Фландрии, такой же бессильный, как и мы.

Оказывается, в изгнании он не тратил время зря. Пока мой отец высаживался на берег Англии, выпускал из Башни короля и восстанавливал Ланкастеров на престоле, пока он объявлял о моей свадьбе с принцем Эдуардом, побежденный король Эдуард занял денег, нанял армию и флот и теперь, как и мы, ждет попутного ветра, чтобы вернуться в Англию. Поскольку его жена Элизабет родила в святилище мальчика, его друзья и сторонники утверждают, что это знак Божий, призывающий всех восстать против моего отца. Так что теперь мы должны поспешить, чтобы высадиться в Англии и поддержать отца при вторжении Эдуарда Йорка. Нам надо опередить короля Эдуарда, его верного брата Ричарда, его друзей и флот. Это необходимость, а не вопрос выбора, но неутихающий мощный ветер дует нам навстречу. За шестнадцать дней, проведенный нами здесь, он не ослабел ни на минуту; и все это время королева кричит на капитанов, с тревогой глядит в бледное лицо своего сына и на его сжатые кулаки, и смотрит на меня так, словно я могу стать тяжким грузом для ее корабля в бурном море.

Теперь она сожалеет, что ждала во Франции дня нашей свадьбы. Она думает, что мы должны были отплыть сразу и вторгнуться вместе с моим победителем-отцом. Тогда мы уже были бы в Лондоне и принимали бы клятвы верности. Но она не доверяет отцу, как не доверяет и мне. Она задержалась, чтобы увидеть, как я вступлю в брак с ее сыном; она хотела показать отцу, что прикалывает меня, как драгоценный залог, к своей шляпке, чтобы лишить его шансов на отступление. Только наш брак и моя окровавленная простынь могли уверить ее, что ни он, ни она не изменят договору. И, честно говоря, она желала задержаться. Она хотела посмотреть, удастся ли отцу захватить Англию, прежде чем расплатиться с нами своим драгоценным сыном. Теперь из-за своей задержки она оказалась в ловушке на другой стороне Узкого моря, и колдовской ветер дует ей в лицо изо дня в день.

Аббатство Керн, Уэймут, 15 апреля 1471

Королева сидит посреди главного зала аббатства Керн, ее сын с мертвенно-бледным лицом стоит за ее креслом, словно личный охранник, положив руку ей на плечо. Я сижу рядом с ней на более низком стуле — на самом деле это табурет — как некий талисман, словно имя Уориков может гарантировать удачу этой затее. Мы ждем лордов Ланкастеров, которые должны будут приветствовать нас в нашем королевстве. Королеве кажется, что таким образом мы демонстрируем наше единство. Здесь нет только мамы, ее корабль вместе с несколькими другими прибило дальше на побережье Саутгемптона. Она приедет верхом и скоро присоединится к нам.

Двойные двери в конце зала распахиваются и братья Дома Бофортов входят одновременно. Королева поднимается на ноги и протягивает к ним руки, а затем прикасается щекой к щеке Эдмунда, герцога Сомерсета, сына человека, которого люди считали ее любовником, так же она приветствует его брата: Джона, маркиза Дорсета. Джон Кортни, граф Девонский, становится перед ней на колени. Эти люди были ее фаворитами, когда она была королевой, и остались ей верны, когда она удалилась в изгнание; ради нее они сплотились вокруг моего отца.

Я ожидала, что они войдут с радостными приветствиями, исполненные волнения, но они выглядят мрачными, их свита и лорды, стоящие за их спиной, не сияют улыбками. Я перевожу взгляд с одного потемневшего лица на другое и уже понимаю, что случилось что-то нехорошее. Тогда я смотрю на королеву и вижу, как ее лицо теряет свой розовый цвет. Волнение встречи улетучивается, оставив ее бледной и оцепеневшей. Значит, она тоже все понимает, хотя продолжает перечислять приехавших одного за другим, часто по имени, спрашивая их о здоровье семьи и друзей. Но они вновь и вновь качают головами, как будто не в силах сказать, что человек мертв. Я спрашиваю себя, откуда эти новые смерти, была ли устроена засада в дороге или произошло нападение на Лондон? Они похожи на людей, подавленных страхом, обессилевших от горя. Что же произошло с ними, пока мы ждали на пристани во Франции? Какое бедствие приключилось, пока мы были в море?

Вустер, май 1471

Конечно, Изабель теперь победительница. Изабель из Дома Йорков, верная жена самого красивого из братьев Йорков. Жена победителя при Барнете и Тьюксбери. Муж Изабеллы следующий в очереди на престол после маленького сына Эдуарда; всего два удара сердца до величия. Если Эдуард умрет, будет убит в бою, если умрет сын Эдуарда — даже сейчас королева с детьми прячется в Тауэре от сторонников Ланкастеров — то Джордж станет королем Англии, и Изабель увенчает амбиции нашего отца и свои собственные. Полагаю, тогда смерть отца можно будет не считать напрасной. Его дочь все-таки взойдет на трон Англии. Если это буду не я, то Изабель. Думаю, это ему было бы не важно. Он никогда не выбирал, кто из нас более достоин короны, лишь бы это была девушка из Дома Уориков.

Изабель встречает меня в своей гостиной вместе с тремя фрейлинами. Я не знаю ни одной из них. Это больше похоже на неловкую встречу незнакомцев. Я подхожу и приседаю в реверансе, она склоняет голову.

— Иззи.

Лондонский Тауэр, 21 мая 1471

Новое представление разыгрывается Домом Йорков перед жителями города Лондона. Королева Англии Элизабет Вудвилл стоит на деревянном помосте, выстроенном перед дверью Белой башни, рядом три ее дочери и младенец сын в платьице из золотой парчи в любящих объятьях своей бабушки-ведьмы Жакетты. Изабель стоит рядом с королевой, а я рядом с Изабель. Брат королевы Энтони Вудвилл, унаследовавший титул своего отца лорда Риверса, который спас свою сестру, когда она была осаждена в башне, и разгромил остатки сил Ланкастеров, стоит во главе роты своей личной гвардии у подножия лестницы. Личная охрана королевы выстроилась по другую сторону. За стеной багрово-синих мундиров народ Лондона ждет представления, словно они пришли посмотреть рыцарский турнир и с веселым нетерпением ожидают его начала.

Большие ворота башни со скрипом открываются, подъемный мост опускается с глухим стуком, и появляется Эдуард в великолепных доспехах с эмалью, с золотым обручем вокруг шлема, на красивом гнедом коне во главе отряда гвардейцев и с обоими братьями по бокам. Звучат трубы, ветер с реки развевает знамена Йорков, и все видят плывущую на фоне яркого неба белую розу и эмблему сияющего солнца: три солнечных диска, символизирующих единство братьев. За юными победителями белые мулы везут повозку с шатром из серебряной парчи, его занавеси убраны наверх, так что каждый может видеть сидящую внутри бывшую королеву, мою свекровь, Маргариту Анжуйскую в белом платье. Ее окаменевшее лицо ничего не выражает.

Я смотрю на свои ноги, на трепещущее знамя с тройным солнцем, на что угодно, но только не на нее, опасаясь встречи с ее пустыми яростными глазами. Эдуард передает поводья своего коня оруженосцу и подъезжает к краю помоста. Королева Елизавета подходит к нему, он берет ее за руки и целует в улыбающиеся губы. Жакетта делает шаг вперед, и под гром аплодисментов король берет на руки своего маленького сына и наследника, поворачивается к толпе и поднимает его над головой. Это новый Эдуард, принц Уэльский, следующий король Англии; ребенок, занявший место убитого принца Ланкастеров, похорон которого не видели ни я ни его мать. Этот ребенок станет королем, а его жена королевой. Не я и не Изабель.