Эту сказку об остром самурайском мече до сих пор рассказывают в Японии. Однажды крестьянин вез тачку с навозом. Чтобы попасть на свое поле, ему надо было пройти по узкому мосту. Когда он был на середине моста, на его дальний конец ступил самурай. Обычай и мудрость требовали, чтобы крестьянин повернул назад и уступил дорогу самураю. Крестьянин оказался гордым, и самураю пришлось подождать, пока тачка с теплым грузом не достигла конца моста.

Проходя мимо рыцаря, крестьянин услышал свистящий звук, издаваемый сталью, когда ее вынимают из ножен. Он не поднимал глаз, и в какой–то момент почувствовал холодное прикосновение к затылку. Затаив дыхание, крестьянин шел дальше. Дойдя до первого поворота, он решил, что находится в безопасности, и осмелился повернуть голову, чтобы оглянуться на самурая. И только в этот момент его голова отвалилась от туловища.

Мужчина, сидевший впереди Джанис, наклонил голову. Воротник рубашки врезался в его жирный затылок, и складка жира нависала над жесткой кромкой. Торчащие нитки поношенного воротника уже начали темнеть от пота. На затылке назрел маленький прыщик, из его желтого блестящего центра рос волосок. Джанис с интересом подумала, не раздавит ли мужчина, раздраженно вертящий головой, этот прыщ о жесткий воротник. И она загадала – если прыщик уцелеет до ее остановки, значит, это будет добрым предзнаменованием и ее примут на работу. То есть мистер Хелм из компании «Пластикорп» положительно отнесется к ее кандидатуре.

Джанис нуждалась в положительном отношении к себе.

Она стала смотреть в окно автобуса. Запыленное стекло как зеркало отразило лицо Джанис. На носу, несмотря на пудру, были заметны веснушки. Мать отнеслась бы к этому неодобрительно. К пудре, разумеется, а не к веснушкам. Веснушки были от природы, а мать относилась положительно ко всему естественному, даже к самому безобразному. Мать оставалась верна своим принципам всю жизнь и сохранила эту верность и после смерти, что доказало ее завещание. В крематории, в зале для прощания, она предъявила присутствующим свое лицо естественного кефирного цвета. Этого лица никогда не касалась косметика, ни при жизни, ни после смерти. Мать была принципиальной, она никогда не красилась, не ела мяса, отрицала не только шкуры животных, но и шерсть, употребляла лекарства лишь растительного происхождения, всегда говорила правду, какой бы неприятной она ни была, курила только листья конопли, подбирала всех бродячих кошек и никогда ни в чем не доверяла мужчинам.

Джанис подозревала, что мать зачала ее, наевшись волшебных грибов. Она должна была находиться в НЕОБЫЧНОМ состоянии, чтобы позволить мужчине приблизиться к ней вплотную.

В подростковом возрасте Джанис взбунтовалась против непрерывного давления. У нее появились друзья, в домах которых были телевизоры и удобные кресла. Друзья, которые курили табак и пили кофе, сидя вокруг столов, накрытых белыми скатертями с лежащим на них сверкающим серебром. Друзья, употреблявшие в пищу содержимое консервных банок. Некоторые из ее друзей никогда в жизни не пробовали тягучего коричневого творога из сои или хрустящих молодых бобовых побегов.

Одна из маленьких круглых пуговиц оторвалась от матраца. Джон чувствовал, как ее дужка царапала бедро, когда он ворочался. Простыня превратилась в запутанный жгут, свисавший с края постели. Ничего, завтра он заправит кровать, может быть, даже сменит простыни. Они так засалились, что соскальзывали с матраца. Джон Томс засунул ноги в мягкие ботинки без шнурков и потянулся за халатом. Так, застежка сломалась. Надо найти пояс или хотя бы английскую булавку. А пока пусть будет нараспашку, никто не видит, никому нет дела, Джону никто и не нужен. Совершенно никто не нужен. Он потер щеки и потянул себя за кончик носа. Солнечный свет, проникая через окно, подчеркивал яркую зелень мясистых листов цветов в горшках. Джон перестал шаркать и полюбовался игрой света на листьях, ткнул пальцем в песчаную землю в горшке, вытер о халат запачканный палец. Земля была суховатой, но индикатор показывал, что поливать цветы еще рано. Лучше подождать до завтра, избыток воды вреден для растений.

ОНА знала об этом, когда пыталась погубить их. Она попыталась утопить его любимые цветы. Ничего, с тех пор она ни разу не попала в его комнату, потому что он сменил замок на двери.

Тогда она сказала, что ошиблась. Нет, она все знала! Она залила водой его цветы и назвала их кактусами специально, чтобы насолить ему. Когда–нибудь он покажет ей настоящий кактус. Он достанет самый колючий кактус и ткнет ей в глупое лицо, чтобы колючки вошли прямо в маленькие любопытные глазки. Она, с ее ужасными леденцами, заслуживает этого. Постоянно сосет и чавкает свои любимые виноградные. Отвратительные красные штучки, от которых по ее подбородку текут красные струйки. Сосет и чавкает, пуская слюни. И задает дурацкие вопросы: – Как ваши кактусы, мистер Томс? Хотите чашку чая? Или стакан виноградного сока? Может быть, проветрить вашу комнату?

А все из любопытства. Она из ИХ компании, участвует в заговоре. Все они в заговоре против него. Боятся, что он сделает великое открытие. Хотят опередить его или украсть его открытие.

Джон похлопал себя по карману халата.

Это был тот же самый автобус, только более грязный. Сейчас, в восемь тридцать, пол автобуса был усыпан обертками от конфет, пустыми сигаретными пачками и даже кукурузными хлопьями. Джанис видела, как мусор липнет к подошвам ее туфель. Если ехать позже, можно найти свободное место. А сейчас она чувствовала, как в толкучке мнется ее новое платье. Глупо было покупать обновку, никто же в «Пластикорпе» не видел ее гардероба. И меньше всего знал о нем мистер Хелм. Получив письмо, она сначала даже не поверила своих глазам. «Приглашаем Вас на должность личного помощника мистера Дункана Хелма». Хорошее имя, вполне подходящее. Письмо подписано им лично. Она знала, что это не была подпись секретаря, поскольку Надя своей рукой приписала: «Поздравляю!»

Пожалуй, Надя составила письмо. В противном случае оно гласило бы: «Моим личным помощником…» Да, Наде пришлось поставить его руку на то место, где надо было подписать. И Джанис представила себе: Надя берет его руку, прикасаясь к его плечу своей огромной… Стоп, хватит думать об этом! Она становится похожей на свою мать.

Именно подобные мысли заставили ее быть грубой при собеседовании. Одному Богу известно, почему она все–таки получила место, несмотря на безобразное поведение. Но зато теперь она сможет своим прилежанием исправить допущенную ошибку. Она будет его самым лучшим личным помощником.

Что же касается Нади, как там ее, какая–то фамилия из Восточной Европы, то она не виновата в том, что у нее такие огромные… Правда, она слишком раскачивает их, ей надо носить свободный свитер, чтобы они не были такими заметными… Пожалуй, Джанис попытается ей помочь. Конечно, не в самый первый день работы, попозже. Девушка с Надиной фигурой так и напрашивается, чтобы ее эксплуатировали мужчины, имеется в виду сексуальная эксплуатация.

Непонятно, как стройные девушки, вроде самой Джанис, могут оставаться стройными, имея такие чудовищные… В этом есть что–то противоестественное. Нет, они не искусственные, не результат хирургического вмешательства. Просто шутка природы. Мужчины думают иначе, они все такие инфантильные эксплуататоры. Но Дункан Хелм другой. У него большой недостаток, он слепой. Пожалуй, быть слепым еще хуже, чем быть женщиной.

Фирма «Пластикорп» купила здание у военных. Обошлось это в шестьдесят процентов от рыночной стоимости здания плюс оплата поездки на выходные в Париж некоего генерал–лейтенанта. Надзор за перестройкой был поручен Артуру Борегару Браунли. Он решил, что для начала следует провести исследовательскую работу в подходящем месте. Он остановил свой выбор на Рино в Неваде.

За столом для игры в «очко» он познакомился с юной леди, психологом в области охраны окружающей среды в промышленности, которая оказалась здесь для ускоренного развода. У нее были бледные глаза под длинными ресницами и длинное полупрозрачное платье. Ткань шевелилась от легчайшего движения, обрисовывая формы хозяйки. Платье постоянно напоминало о том, что находилось под ним. Когда леди раскачивалась (а это происходило довольно часто), его внимание было направлено поочередно на колебания свободно висящих грудей и на просматривающийся силуэт тугих бедер.

Он был уполномочен вести переговоры, а ее гонорар был вполне приемлемым. Она согласилась взять из его номера планы здания, но почему–то прислала посыльного с запиской – предварительное заключение будет готово к вечеру, после ужина. Борегар купил новый одеколон.

Она быстро закончила работу, но пришла с сопровождающим. С ней был длинноволосый юноша в джинсах и расстегнутой рубашке. Объясняя выбор цвета для различных помещений, она часто касалась руки юноши. Каждый раз, когда ее бледные глаза останавливались на его джинсовых брюках, в них появлялось голодное выражение. После их ухода Артур сразу же обратился к телефонному справочнику, к тому разделу на желтых листах, который сообщал телефоны спутников и спутниц для временного знакомства.

Именно благодаря полученным рекомендациям в вестибюле корпорации появилась голубая пластмассовая дверь с табличкой «Клуб для общения после работы». По теории бледноглазой леди ученые будут собираться после работы в помещении с желто–голубыми стенами, пить бесплатный кофе с бесплатными пончиками и рассуждать. В результате такого неофициального общения интеллектов должны рождаться новые блестящие идеи.