Эту таинственную, похожую на чудный и страшный сон сказку написала шведская писательница Мария Грипе. Леса и скалы Южной Швеции подсказали ей историю Класа и Клары, детей стеклодува. Мария Грипе, которая у себя на родине известна не менее, чем великая Астрид Линдгрен, создала книгу, которую сравнивают одновременно и с повестью «Ронья, дочь разбойника», и с бессмертной «Снежной Королевой».
Из чего сделана сказка
Дома строят из камня, хлеб выпекают из муки, а машины делают из железа и стали. «Вот так новость! — удивится кто-нибудь, прочитав это. — Подумаешь, открытия. Это и самому глупому ёжику понятно».
Что верно, то верно. Стоит посмотреть на любую вещь, которая вышла из человеческих рук, и сразу ясно, из чего она сделана. Ну а если попадётся что-нибудь непонятное вроде летающих тарелок, можно спросить у взрослых, не зря же они живут на свете столько лет и столько всего перевидали.
Да, это правда.
Но попробуйте-ка догадаться, из чего сделаны сказки?
Один мальчик, когда его спросили об этом, закричал что было сил: «Из слов! Из слов делают сказки! Чем больше слов, тем больше сказок». Этот мальчик был из тех детей, которые ужасно любят первыми отвечать на все вопросы.
Часть первая
1
Жили они в старинном городе, его уже нет, — а звался он — Нёда — Город Беспросветной Нужды — и расположен был в приходе Дисеберга — Дымчатая горка.
А были это — Альберт, стеклодув, и его жена. Он — родом из здешних краев, жена его с севера. Ее звали София, и была она красива, как свежая роза. Детей их нарекли — Клас и Клара. Так решил Альберт, он хотел, чтоб они напоминали об его ремесле. «Клас» рифмуется со словом «глас» — «стекло», а «Клара» значит «ясная», «прозрачная», и это также наводит на мысль о нём.
Альберт хоть был очень беден, но у него имелась собственная лачуга, где они жили, еще стеклодувная мастерская. Лачуга была ужасно тесной. В горнице вдоль одной стены стояли диван да старинные часы. По другую сторону были сундук с откидной крышкой и шкаф, а прямо у окна — стоял стол. Альберт и София спали на диване, а дети — в сундуке.
Очаг был широк и занимал большую часть горницы. Перед ним стояла прялка Софии. Над ней, на двух железных крюках, вбитых в потолок, висела колыбель. Когда-то младенцы по очереди занимали ее, а теперь София хранила там свои заветные вещицы.
Рядом с очагом была дверь в каморку, там помещались только платяной сундук и стол. Вот и все.
2
Неподалёку от города высилась красивая зелёная горка. Она была видна отовсюду, куда ни пойдешь; город словно покоился под её защитной сенью. На горке росла вековая яблоня. Она притягивала к себе все взоры — будь то весной, летом, осенью или зимой — яблоня резко обрисовывалась на глади неба, она зеленела, она цвела, она плодоносила, сгибаясь под тяжестью плодов, или же топорщила голые чёрные ветви. Казалось, там, на вершине горы, царят мир и покой.
И всё-таки недаром об этом месте шла ужасная молва. Некогда горка называлась Холм Висельников. Когда-то там карали преступников. И считалось, что на Холме Висельников нашли свою судьбу столько же преступников, сколько яблок приносит это дерево. Каждую осень красовалось оно, усеянное сверкающими красными плодами, но никогда никому так и не удалось их пересчитать.
Яблоки были на диво вкусны, да и, по правде говоря, много-много лет минуло с тех пор, как горка называлась Холм Висельников.
Теперь на вершине виднелась небольшая лачуга, и никто не мог взять в толк, как можно селиться в таком ужасном месте. Яблоня скрывала её в тени, и по ночам там горел свет.
А жила там удивительно старая женщина. Звали её Флакса Мильдведер, что значит — Крылатая Ясная Погодка. А может, ей дали прозвище, потому что, как нарекли её при крещении, никто, пожалуй, не знал.
3
Нынче в Блекерюде была ярмарка и на дорогах толпился разный люд. Многие приезжали издалека на повозках, а некоторые приходили пешком, таща тележки.
Приезжали цыгане, красивые с виду: кудри у них развевались, а глаза блестели. Чужая речь эхом отзывалась вдоль дорог, когда они наезжали с музыкой и зрелищами, их наряды блестели и переливались, а браслеты звенели.
Все смотрели им вслед, охваченные томительным ожиданием.
София с Класом на коленях сидела на облучке с Альбертом, а Клара — между ними. Ехали они медленно, наслаждаясь поездкой.
Утро стояло ясное и прохладное. Меж верхушками сосен плыло солнце, но оно уже не грело. Шла осень. От пуха репейника, оседавшего на дороге, воздух казался волшебно-серебристым.
4
Крылатая явилась на ярмарку, как обычно, и разбила палатку, в которой гадала. Она захватила с собой несколько ковров в темных красивых тонах, и они висели снаружи на подставке.
Ворон Разумник, в виде исключения, сидел на этот раз в клетке. Клетка была старинная, позолоченная, висевшая на крюке в дверном проеме палатки. И, входя в палатку, люди, случалось, толкали клетку, так что она начинала раскачиваться. Разумнику это нравилось, и он обычно тут же представлялся:
— Я — Разумник, чёрный ворон. Я отвечаю на вопросы. Спросите, попробуйте, я даю мудрые ответы на самые дурацкие вопросы.
Некоторые раздражались, полагая, что ворон хвастается, кое-кто находил это забавным, но большинство, пожалуй, проникалось почтением к говорящей птице.
Крылатой это было не очень по душе. Обычно ворон так себя не вёл, но всему виной было его одноглазие.
5
А
льберт сильно изменился. Дома он бывал гораздо чаще, чем раньше, а лишь только смеркалось, никогда в мастерскую не ходил.
Похоже, он чего-то боялся. Он всегда тревожился, тщательно ли заперта дверь и заперто ли окно. При малейшем необычном звуке он вздрагивал, а если дети оказывались вне поля зрения, беспокоился так, что почти терял рассудок.
Порой он средь бела дня прибегал из стеклодувной, только чтобы взглянуть, всё ли в порядке.
Но если София спрашивала, чего он страшится, он туманно отвечал, что малышей всегда подстерегает множество неведомых опасностей. И осторожность, и внимательный присмотр никогда не помешают.
София знала, что беспокойство это появилось после осенней ярмарки. Что, собственно говоря, там произошло? Да, ведь ему гадала Крылатая. Неужто ведунья сказала ему о чём-то страшном? Он-то уверял, что она лишь поболтала немного, как обычно делают гадалки. Он даже и не помнит, что она говорила. Но, как бы там ни было, он не из тех, кто обращает внимание на слова старух-гадалок.
