В. ГРУСЛАНОВ, М. ЛОБОДИН
«ПО ДОРОГАМ ПРОШЛОГО»
(серия «Школьная библиотека»)
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Пятидесятый год советской власти.
За эти годы свершились величественные события. Каждый человек, и молодой и пожилой, становился их свидетелем, а то и участником.
Наши отцы и деды могли бы много рассказать о рождении нового мира, о том, как создавалось Советское государство. Но сколько необычайно ценного забывается, уходит, исчезает из памяти людей.
— Вот если бы записать все это так, как оно происходило! — слышим мы часто досадливое восклицание.
ПЕРВАЯ ПРОКЛАМАЦИЯ
I
Летний день. Солнце грело щедро, необычно для Ленинграда.
В скверике, окруженном густой стеной деревьев, расположились на скамьях офицеры, человек двенадцать.
Они оживленно беседовали, смеялись. Вскоре к ним присоединился плотный, могучего сложения полковник. Его шумно приветствовали.
— Наконец-то! Теперь все в сборе, товарищ полковник! — послышался чей-то радостный голос.
В это время, завистливо поглядывая на шумливую группу офицеров, проходил мимо невысокий ростом, худощавый человек, в кителе со следами снятых недавно погонов на плечах. Черные усы и седые виски привлекали к нему внимание своим контрастом. По выправке он был явно кавалерист.
II
— …Помнится, в те дни температура в горах упала до двадцати градусов ниже нуля, — говорил Измайлов. — В городе мороз в двадцать градусов не так-то и страшен. Но в горах, продуваемых с моря и с суши свирепыми ветрами, не помогали ни шинели, ни бурки, ни башлыки, ни жиденькие солдатские папахи.
Теплая одежда, полушубки и валенки были не у каждого.
Линия окопов вилась уступами от одной высоты к другой. Порой она скрывалась в облаках, а иногда спускалась в глухие ущелья, словно в преисподнюю, с пронизывающим тело ледяным ветром. Холодные коридоры из нагроможденных камней в три-четыре аршина длиной — вот что называлось здесь окопами.
В них, в этих каменных гробах, и днем и ночью, неделя за неделей, месяц за месяцем несли свою нелегкую службу солдаты — воинство царя Николая Второго, воевавшее на этом далеком участке фронта с турками.
Цинга, тиф, голод, морозы, снежные обвалы уносили в могилу тысячи людей. На смену умиравшим пригоняли новых, и так без конца. Среди солдат росло недовольство. Дисциплина день ото дня ослабевала.
ДВА ГРЕНАДЕРА
Весной тысяча девятьсот шестнадцатого года под прикрытием Черноморского флота русские высадили десант в Малой Азии, у турецкого города Ризе.
Солдат и офицеров перебросили на берег на плашкоутах — длинных, на вид неуклюжих, но очень удобных для десантных операций баркасах.
Лошадей опускали с кораблей прямо в море. Широкие полосы из плотного брезента проходили под животами лошадей у передних и задних ног и скреплялись над спинами животных тонким тросом с крючком. Получалось нечто вроде лямок, на которых лошади повисали над палубой корабля, как только кран захватывал крючок с тросом и приподнимал груз кверху.
Судовая команда быстро переносила краном лошадей за борт корабля, в воду. Брезентовые лямки под брюхом животных опускались вниз, и лошади, почуяв свободу от стеснявших пут, плыли к берегу. А там уже поджидали их кавалеристы.
Приморский городок удивил русских солдат. Его улицы карабкались по склонам гор чуть ли не до самых вершин. Все дома, как бы они высоко ни находились, тонули в ярко-зеленом кружеве южных деревьев.
ЗУБРИЛИНСКИЙ ТУПИК
«ИЗ ПОЛОМКИ. № 14. ПОЕЗДНАЯ. 1 МАРТА 1917 ГОДА ПРИНЯЛА А. КОЧЕТКОВА
ДНО 1 И 3 дч к днз
П № 326 ПРИБЫЛ В 13 Ч. 30 М. БЕЗ ПУТИ И ИЗВЕЩЕНИЯ ОБ ОТПРАВЛЕНИИ. У МАШИНИСТА ОКАЗАЛАСЬ ФИКТИВНАЯ ПУТЕВКА.
СТАНКЕВИЧ».
Такая довольно потрепанная на сгибах телеграмма попала в наши руки, когда мы просматривали архивные документы о последних днях царствования последнего русского царя Николая II.
КАК ЦАРЯ СВЕРГАЛИ
В начале тысяча девятьсот семнадцатого года Григорий Томчук работал дежурным по станции Псков. Третий год продолжалась война России, Англии и Франции с Германией Вильгельма II и ее союзниками — первая мировая война, как мы говорим теперь.
Царская Россия терпела поражения. На фронте — измены министров и генералов, неудачи за неудачами, в стране — разруха, среди народа — ненависть и озлобление к бездарному царскому правительству.
С фронта на станцию Псков прибывали санитарные поезда с больными и ранеными солдатами. На фронт через Псков день и ночь двигались эшелоны с войсками, продовольствием, фуражом, вооружением и боеприпасами. Оснащенная стареньким телеграфным аппаратом Морзе, дежурка станции работала с напряжением.
Вместе с солдатскими эшелонами до Пскова доходили слухи: в Петрограде неспокойно, рабочие бастуют, полицейские и жандармы избивают бастующих. Эшелоны шли мимо станций без песен; мрачные, озлобленные солдаты говорили, что скоро забастуют и они.
— Бросим винтовки, пойдем по домам! С нас хватит! Кондукторы, проводники и машинисты поездов, возвращаясь из Петрограда, рассказывали, что там — революция, так, как было в 1905 году. Хозяева останавливают заводы, хотят заморить рабочих голодом, запугать безработицей. Рабочие бастуют, выходят на улицы с красными знаменами, поют запрещенные песни. А на знаменах написаны страшные для купцов, заводчиков и помещиков слова: «Хлеба!», «Долой войну!» и самое страшное — «Долой царя!»