Родные мои

Груздев Павел

Архимандрит Павел (Груздев)

Родные мои

ВОЕНКОМАТ ИЗ МОЛОГИ

Груздевы, породненные с Мологским Афанасьевским монастырем, были частыми гостями у игуменьи Августы, особенно отец, Александр Иванович. И игуменья, чем могла, помогала большой груздевской семье: то семян даст для посева, то лошадь. Игуменья Августа и документы оформляла на Павла Груздева — так же, как и на других насельников монастыря. Но, бывало, год припишет или, наоборот, отнимет — кому для пенсии, кому еще для чего.

По записи игумений Августы в паспорте Павла Александровича Груздева значился год рождения 1911 — и, 3 августа старого стиля. Но отец Павел говорил, что он родился 3 (16) января 1910 года, по другим сведениям — 10 (23) января 1910 г., во всяком случае, своим Ангелом он называл преподобного Павла Обнорского, и день Ангела праздновал 23 января по новому стилю. В доме Груздевых сохранился фотоальбом с выгравированной надписью: "В день Ангела 23 января 1959 года", подаренный отцу Павлу незадолго до его пострижения в монашество. А когда Павел Груздев принял постриг, то Ангелом его стал святитель Павел, патриарх Константинопольский (празднование 19 ноября н. ст.).

Судя по всему, игуменья Августа убавила год с лишним Павлуше Груздеву для отсрочки призыва в армию. Но время призыва все-таки наступило — год 1928-29.

Отец Павел вспоминал:

"Игуменья говорит:

В ОБИТЕЛИ ПРЕПОДОБНОГО ВАРЛААМА, ХУТЫНСКОГО ЧУДОТВОРЦА

"3 (16) января 1930 года была последняя служба в храме, — пишет отец Павел о закрытии Мологского Афанасьевского монастыря. — После окончания Литургии всех верующих вытолкали из храма, а все колокола поскидали и перебили".

Некоторое время Павел Груздев жил дома, с родными. А был у отца его Александра Ивановича фронтовой друг еще со времен Первой Мировой войны, принявший постриг в обители преподобного Варлаама Хутынского в Новгороде — иеродиакон Иона Лукашов. В тяжкие дни войны с германцами, когда их взвод попал в окружение и голодать пришлось так, что варили и ели кожаные ремни, помощник командира взвода Лукашов (а командиром был сам Александр Иванович Груздев, в то время унтер-офицер) дал обет: если удастся выжить, посвятить свою жизнь Богу. К нему-то, бывшему своему боевому товарищу, а ныне отцу Ионе, и обратился с письмом Александр Иванович: "Я к тебе пришлю Павёлку". Монахов в Хутыни было в то время уже очень мало, наместником до последних дней оставался архимандрит Серафим. И Хутынская братия с радостью приняла двадцатилетнего изгнанника из разгромленной Мологской обители, чтеца и звонаря Павлушу Груздева.

запоет, бывало, отец Павел среди застольной беседы, вспомнив любимый Новгород. "Как я любил этот красавец город!" — признается он в своих дневниках.

В Хутыни Павел Груздев пел и читал на клиросе с монастырской братией, звонил в колокола по мологской своей выучке, следил за порядком и чистотой у раки со святыми мощами преподобного Варлаама. Возле раки Хутынского чудотворца в соборе находились его вериги, весом в полпуда, и власяница, длинная рубашка, сплетенная из конского волоса. В ризнице, по словам о. Павла, также хранились личные вещи преподобного: металлический крест, фелонь, подризник и поручи.

МИТРА ЗОЛОТАЯ, ГОЛОВА СЕДАЯ

Трагична судьба последнего наместника Хутынского монастыря — архимандрита Серафима. О нем отец Павел рассказывал:

"Наш монастырь был от Новгорода десять верст, Хутынь-то. А почему-то очень любили приглашать нашего архимандрита Серафима в Новгород, в гости на всякие праздники. Машин еще у нас не было. И вот с утра пешком тихонько пойдем по дороге, а то и на какой лошадке поедем в красавец город — Новгород Великий. Словом, поехали. Сопровождали нашего архимандрита Серафима чаще всего отец Виталий, иеродиакон Иона, бывало, и я.

А наш архимандрит был когда-то еще в ту войну, императорскую, на фронте. Попали они, часть или вся армия, не знаю, в такое страшное окружение, что насекомых на них было — вшей, значит, — хоть рукой греби. Потом уж все поналадилось, вышли они по милости Божией из окружения, а как долго там были — не знаю. Только с той поры у нашего архимандрита осталась привычка, — о. Павел потянулся рукой к волосам на голове, изображая, как то делал архимандрит Серафим, — ищет он, ищет вшей. "Ага! Вота она!" На себе вшей ловит. Приедем в Новгород, за стол сядем. Рыба на столе новгородская — сигинь, все хорошо. Сидим прекрасно. А наш архимандрит, гляжу — хвать — по фронтовой привычке на себе вшей ловит.

Я ему: "Да отец Серафим! Ведь из бани только. Чисто все. Ну ничего нету…"

Он мне отвечает: "А вот ты побывал бы там, где я был…"