Когда Иван с морозной и ветряной улицы зашел в теплое здание бани, то сразу же почувствовал какое-то успокоение, а представив, что через несколько минут будет сидеть в парилке с её стоградусной жарой, он и вовсе отмяк душой.

Иван купил в кассе билет, полотенце и березовый веник, который хоть был неказист и тонок, но запах его сухих и шуршащих листьев напоминал июньскую пору деревенского лета.

Сдав полушубок в гардероб, Иван зашел в мужское отделение. Банщика на привычном месте за столом у двери не было, и, поискав его глазами, Иван наколол билет на тонкий металлический штырь, стоявший тут же на белой скатерти. В свободном закутке раздевалки он стал неспешно раздеваться, отмечая про себя, что в бане с той поры, когда был здесь в последний раз, очень многое изменилось и переделалось.

Народу в этот дневной час пришло немного, и оттого было тихо. Слышалось даже тиканье больших часов с маятником над столом банщика. Раньше, как хорошо помнил Иван, здесь бывало намного шумнее и как-то уютнее, что ли. И, глядя на новые кафельные стены, он подумал, что при любой переделке старого исчезнет нечто такое, отчего при воспоминании о прошлом набегает в душе какая-то волна нежной и светлой грусти.

Заняв в мойке мраморную скамью и замочив в горячей воде веник, Иван прошел в парилку. Там, на удивление, никого не оказалось и он, поднявшись на самый верх полка, сел на горячую лавку. Сухой жар был вполне терпим, да Иван и не относил себя к заядлым парильщикам, которым почему-то всегда не хватает жару. Эти «спецы» банного дела заходят в парилку в колпаках и брезентовых рукавицах, выливают на шипящую каменку целый ушат воды, а нагонив нестерпимый жар и похлеставшись на полке минуту-другую, первыми убегают в предбанник.

Из города Колюха Лобов вернулся на двухчасовом рейсовом автобусе, который остановился у самой чайной. Колюха вышел из машины, постоял, но в чайную заходить не стал, хотя и знал, что туда завезли бочковое пиво. Он торопливо направился к дому и когда отворил калитку крыльца, то вздохнул облегченно, как человек, который прошел долгий, опасный путь и благополучно прибыл в родные стены.

— А, явился, елкащ, — услышал он вдруг голос жены Марьи.

Колюха поднял голову и увидел супругу, стоявшую наверху в дверях.

— Ух, ты, елочки зеленые, — бодро и удивленно проговорил Колюха. — А чо ты дома-то? Чо не на работе-то?

— Елкаш, зараза, — ругалась Марья, — скоро весь ум пропьешь. Вот ведь до чего допился, что и все дни забыл… Ну, чего глаза-та на меня рачишь!? Воскресенье сегодня, елкаш!