Прощай, разведка!

Улье вошел в крошечный гостиничный номер и с треском задвинул дверь.

Прощай, любимое дело, прощай, настоящая жизнь, прощай, друзья до гроба. Все, кранты, был разведчик Улье, да спекся.

Он сорвал с плеч накидку и швырнул в угол. За ней с грохотом последовали мокрые сапоги. Растянувшись на узком ложе и заломив руки за голову, Улье уставился в потолок. Всегда его умиляли традиционные голубые потолки в каютах звездолетов и гостиницах космопортов. Теперь же его подмывало смачно плюнуть в дурацкий лазурный пластик, да, плюнуть, харкнуть от всей души, как сделал бы раздосадованный колонист.

А что остается? Плевать в потолок. Все вторые пилоты только этим и занимаются.

Улье проснулся с кошмарной головной болью. Во рту гадко, на душе гнусно. Собственный мозг казался ему клубком колючей проволоки. Вспомнив о вчерашнем опыте с веселящим напитком, он содрогнулся.

А доктор-то прав оказался, подумал он. И Ивз тоже. Мне самую чуточку осталось, чтобы дойти до заправского колониста. Не хватало только ширево попробовать. Все, покатился. Позор на всю Галактику…

Стоявший на тумбочке видекс коротко звякнул. Улье нажал клавишу, и на экране появился второй диспетчер Космопорта-1 собственной персоной.

— Привет, старина, — сказал он. — Что поделываешь?

— Привет, — буркнул Улье. — Набираюсь сил потихоньку.

Тенькнул сигнал вызова.

— Капитан Мэг вызывает пилота Ульса, — послышалось из видекса.

— Я слушаю, — Улье щелкнул клавишей.

— Капитан Мэг приветствует вас на борту корабля, — морщинистое лицо на экране радушно улыбнулось, — и просит пройти в рубку управления,

— Приказ понял, — машинально ответил Улье и тут же одернул себя, ведь капитан обратился к нему не по форме. Видимо, придется забыть об уставных командах и ответах. Ох уж эти патриархально-фамильярные экипажи грузачей…

По экрану медленно передвигалась координатная сетка; светлое пятнышко в центре указывало, над какой точкой планеты находится грузач. Скоро корабль пройдет виток и по касательной сорвется с орбиты в бесконечный звездный простор.

Начнется заурядный рейс среднего каботажа, когда механик мирно дрыхнет, приткнувшись к теплой переборке реакторного отсека, штурман, изнывая от скуки, таращится в дисплей на стандартные координаты контрольных точек, зевающий капитан ждет субпространственного нырка, чтобы взять управление в свои руки, а второй пилот может надеяться лишь на то, что капитана вдруг хватит кондрашка и место за пультом управления станет вакантным.

Присев к столику для игры в нак-нак, Улье принялся размышлять, машинально двигая пешки по разноцветным клеткам.

После разговора со Стариком инцидент, казалось бы, был исчерпан. Во всяком случае, не было никакой возможности задержать отправку подозрительного груза. Контейнеры заказывал Софорос. Значит, надо отправляться туда и на месте выяснить что к чему. Может быть, и впрямь горючее предназначено для экспериментов. Однако нюхом Улье чуял неладное. Работа в разведке научила его не полагаться на случай и не верить в случайность. Между арестованным Эди, мутноглазым Хиском и загадочными контейнерами несомненно существует связь. То есть, если эту связь допустить, вырисовывается прелюбопытная картинка. Колонисты получили возможность тайно, в обход карантина, покидать свои планеты. Более того, они обучены кораблевождению. И теперь им нужно горючее для корабля, который нигде не зарегистрирован. Потому что внесенные в реестр корабли берут горючее на заправочных спутниках, а других кораблей в Галактике нет и быть не должно. Значит, их корабль не на ходу, иначе они взяли бы любой заправочный спутник на абордаж. Им нужна баржа, баржа с контейнерами, которая может тихо, без шума и пыли, сесть на любую планету. Вот так.

Наверно, им надо заправить один из тех старых кораблей, на которых ссылали их непутевых предков. Все сходится, и остается только ждать, когда грузач прибудет к месту назначения. Скорее всего эта лихая команда сразу махнет туда, где спрятан незаправленный корабль, — на одну из карантинных планет. А по пути они попытаются избавиться от Ульса. Или отложат это нехитрое, как им кажется, дело до прибытия на свою планету. Так что теперь бывший разведчик, а ныне второй пилот Улье будет и приманкой и охотником. Пока Ивз и ребята возятся со злополучным Эди, он размотает это дело здесь, на корабле. Он выяснит, куда направляется грузач. Он найдет тех, кто спланировал похищение горючего. Тех, кто сфабриковал срочную заявку, тех, кто допустил колонистов в экипажи. Мо-кет статься, на этом испытательный срок окончится и йторой пилот Улье станет опять разведчиком Ульсом. Медицина медициной, а дело остается делом. Он еще докажет, чего он стоит и кого потеряла разведка из-за этой дурацкой дисквалификации!

— Капитан, извините, если я вас отвлекаю, — возобновил разговор Улье. — Но до нырка еще есть время. И я хотел бы побеседовать, если вы не против, конечно.

Капитан Мэг развернулся вместе с креслом лицом к Ульсу.

— Пожалуйста.

— Не находите ли вы, что инструкция относительно капитанских револьверов абсурдна от начала до конца?

— Личное мнение капитана Мэга тут ни при чем. Инструкции даны для выполнения, а не для обсуждения.

Казалось, он висит в сплошной тьме.

Лишь бег цифр на шкале квантового лота показывал, что разъездная шлюпка с бешеной скоростью летит к ночному материку.

Никогда еще, наверно, подготовка к разведывательному рейду не занимала так мало времени. Улье перетащил в кают-компанию одурманенных до бесчувствия Хиска и Тода, оставил им ящик с аварийными пайками и наглухо заблокировал дверь снаружи. Через несколько минут он уже сидел в капитанской шлюпке и, пройдя шлюзование, устремился к запретной планете.

С этого момента Улье считался вне закона, как грубо нарушивший карантинные предписания.

Впервые вступал он в такой серьезный конфликт с законностью, которую дотоле всячески охранял по долгу службы, и это его даже позабавило. Хотя положение его было далеко не шуточным.

Удаляясь в последнем, подгоняемом ветром облачке, Улье подумал, что если системы замурованного в Башне корабля исправны, то носовые локаторы давным-давно засекли и грузач на орбите, и шлюпку. Тогдa прятанье в облаках становится столь же бессмыслeнным, сколь и подозрительным.

Улье боролся с искушением отдаться во власть импровизации. А именно: приземлиться у ворот Башни, выйти наружу прямо в комбинезоне и приказать обомлевшей страже провести его к Зету. Если бы знать, что Зет находится именно здесь. Если бы знать, кличка это, титул или еще что-нибудь в этом духе. Если бы…

Все же он не решался на такую лобовую вылазку. Уж конечно, те, кто планировал похищение горючего, договорились и об условных сигналах, и о паролях, да и не исключено, что все участники знают друг друга в лицо. Не стоило очертя голову лезть прямо в их логово.

Над болотом, едва Башня скрылась из виду, разведчик, покинув облако, по дуге вне прямой видимости с равнины полетел к верховью реки. Там он снизился до самой воды и под прикрытием высоких берегов устремился обратно к поселению. Как только позволила глубина речного ложа, Улье направил шлюпку в воду, быстрые горные струи сомкнулись над ней.

Он плыл в зеленоватой, пронизанной солнечными бликами толще над каменистым дном. Глубина постепенно увеличивалась. Когда она достигла примерно пятидесяти локтей, прямо по курсу замаячила отлогая плотина. Тогда Улье пошел малым ходом против течения, поднявшись почти к самой поверхности и выставив наружу лишь перископ — кончик гибкого стального щупальца со световодом внутри.

Как бы там ни было, а рассиживаться на валуне смысла нет.

Прихрамывая, Улье направился в сторону кустов. Эта часть пляжа оказалась малолюдней той, которую разведчик обследовал в перископ. Здесь загорали и купались одни только мужчины. Сброшенные ими одеяния в беспорядке валялись там и сям.

Приметив один ромб почище, прижатый к песку камешком, Улье поднял его и накинул на себя.

— Эй! — послышалось сзади. Разведчик невозмутимо, как заправский поселенец, обмотал косицу вокруг пояса.

— Эй ты! Я с тобой разговариваю, кажется? Ты зачем взял баху Рябого?

Cолнце поднималось все выше. Ватага нежилась на горячем песке.

Вдруг раздался многоголосый крик дозорных:

— Штемпы!

За кустами грозно поблескивали лопаты из нержавеющего сплава. Стража в черных балахонах окружала пляж.

Паника вспыхнула, как сухая трава. Сорвавшись с мест, перепуганные урки метались из стороны в сторону.

Впереди забрезжил свет.

Узкий и длинный ход привел в пещеру, озаряемую светом костра. Судя по известковым натекам на стенах, она была карстового происхождения. В ее высоком, изборожденном каменными складками своде голубел небольшой пролом, к которому столбом поднимался дым. Озаренные трепетными красными отблесками, вокруг огня сидели Подземные Братья с Атаманом во главе.

Дальний конец пещеры сужался и тонул во мраке. — Вот оно, убежище, — радостно пояснил Рябой. — Здорово, а?

Заслышав его голос, урки оставили грубые глиняные плошки с обедом и, восторженно галдя, обступили вошедших.

— Смотрите! — Рябой воздел над головой руку с блестящим заступом. — Ул отнял это у штемпа. Он поборол его голыми руками. Теперь и у нас есть оружие!

Среди несметного скопища звезд, разметавшихся овальным вихрем на тысячи парсеков, среди этой искрящейся, невообразимо громадной карусели, с краю, вокруг неприметного в числе прочих светила обращалась маленькая голубая планета, и в четырехмерной вмятине, продавленной ее ничтожной массой, кружилась и кружилась по эллиптической траектории металлическая крупинка, ставшая по воле случая гробницей для одного разумного существа и тюрьмой для двоих других, и она несла в своем чреве тридцать скорлупок, начиненных сверхтяжелым самораспадающимся веществом, из-за которого схлестнулись в смертельном поединке две судьбы, заключенные в еще более крохотную крупицу металла, чем та, что вращалась по эллипсу вокруг планеты, и эти крупицы, большая и маленькая, стремительно, по их масштабам, сближались, затем одна поглотила другую, и вот уже далеко позади осталась голубая планета, а извергающая сноп энергии металлическая крошка несла сквозь межзвездное пространство находившихся в ней существ со всеми их страстями, чаяниями, борьбой, вместе со всем, что заботило и застилало в тот момент их умы, мешая осознать, где они находятся на самом деле, не в металлической же оболочке, летящей сквозь пустоту, нет, шире, гораздо шире, чем дано помыслить, и если бы существовал некто, способный окинуть всю картину мироздания взглядом извне, точнее говоря, если бы существовал такой взгляд, сам по себе, вне каких-либо зависимостей, и взаимодействий, и следствий, и, как знать, может быть, он действительно есть, хотя по меньшей мере странно — рассуждать о существовании того, что объемлет все сущее без остатка, так вот, если допустить наличие такого взгляда извне, он и не заметил бы передвижения металлической, населенной живыми существами пылинки, а даже заметив, не счел бы достойным своего внимания или, скорее, вообще не различил бы те всплески биополя, интерференцию силовых линий, непредсказуемые и неуправляемые пучки смешанных излучений, словом, все те страсти, сотрясающие горстку разумной протоплазмы, разделенной на несколько биологических особей и несущейся внутри извергающей энергию полой крупицы, затерянной где-то с краю искрящейся, невообразимо громадной карусели, среди овальным вихрем разметавшегося на тысячи парсеков несметного скопища звезд.

— Ну вот, теперь вы у меня в гостях, — сказал Улье, заметив, что господин Зет очнулся. — И вопросы начну задавать я. Не обессудьте. Юноша пристально смотрел на него.

— Хорошо сработано, — признал он. — Что ж, я ведь не исключал эту возможность.

А он умеет проигрывать, подумал Улье. При всей ненависти к нему разведчик понимал, что этот противник достоин уважения.

— Приступим к беседе, господин Зет. Время дорого.

— Прежде всего я хочу есть, — капризно заявил юноша. — По вашей милости я до сих пор не позавтракал.

Улье решил начать издалека, чтобы, как говорят в разведке, «раскатать» собеседника, а заодно и удовлетворить собственное любопытство.

— Для начала изучим картину в целом, — начал он. — Как я понимаю, изначально на вашем звездолете имелся довольно большой процент энергичных умных людей. Они быстро научились задавать тон, и блатным вожакам, от которых на корабле не предвиделось большого проку, пришлось отступить на второй план. Готов допустить, что на первых порах ваша каста руководствовалась самыми благими намерениями. Сохранить знания, не допустить варварства, противостоять деградации и так далее. Но потом, как и всякая каста, Хранители выродились в самодовлеющий замкнутый клан. Поглощенные заботой о своем благе, они уже не так рьяно преследовали первоначальные цели…

— Ошибаетесь, — перебил его Зет. — Нашей целью была и остается месть.

— Ах да. Ведь на корабле имелось вооружение. Кстати, почему его не демонтировали перед высылкой?

— Видимо, не сочли нужным возиться, резать и заваривать обшивку. Легко снимавшиеся важные узлы изъяли и привели в негодность. Но зато за сотни лет, прошедшие после посадки на планету, нам удалось привести крейсер в полную боеготовность.

Значит, Старик.

Да, все-таки он. И никакой ошибки быть не может. Зету незачем лгать. А даже если бы он вздумал возводить напраслину, выдвигать подставную версию, вряд ли он имел представление и цепи косвенных улик, которые превращали подозрения Ульса в почти стопроцентную уверенность.

Все сходится.

Но зачем, почему? Это уму непостижимо. Отречься от дела всей своей жизни — во имя чего? Вступить в тайный сговор с заклятыми врагами — какова цель? Поставить под угрозу свое доброе имя, славу, высокое положение и почет, в случае неудачи обрекая себя на клеймо предателя и вечное изгнание? Выбор поистине безрассудный. Не приобрести ничего сверх того, что уже имеешь, либо лишиться агеронтона и влачить остаток дней своих на задворках ойкумены, под надзором? Что должно было произойти, чтобы Старик — великий Старик! — стал отступником?!

Однако теперь не остается места для малейших сомнений.

Неопознанный корабль, приближающийся к орбитальному поясу Космопорта без разрешения диспетчера и не отвечающий на запросы, — явление редкое, но отнюдь не из ряда вон выходящее. Мало ли что случается в космосе. Например, отказала основная связь, а потом и дублирующая. Бывает. Для таких случаев резервируется как минимум один входной сектор вместе с орбитой средней удаленности, чтобы потерпевшие аварию могли с помощью собственного электронного лоцмана лечь в дрейф, никому не мешая, и спокойно дожидаться подмоги.

Впрочем, не успела разбуженная среди ночи группа техпомощи приготовиться к старту, локаторы показали, что с корабля, сохранявшего стойкое радиомолчание, стартовала разъездная шлюпка. Начальник группы получил указание отложить взлет до выяснения обстоятельств.

Между тем недоумение наземных служб возрастало. Шлюпка также не ответила на запросы ни в общем, ни в аварийном диапазонах. Попытки обеспечить посадку штатными сигналами она оставила без внимания и, игнорируя указанный ей участок на служебном космодроме, устремилась к общему взлетному полю. Она села почти у самых стен центрального здания. А когда трое поднятых по тревоге таможенников рысью примчались к месту происшествия, навстречу им уже шагал прихрамывающий бородатый человек в лишенном должностных знаков комбинезоне, с кое-как наложенным пенобинтом вокруг головы.

— А, Вайс, — проговорил он. — Здорово, старина. Что новенького?

В резком свете прожекторов его лицо выглядело совершенно бескровным.