Наш Алешка очень умный. Самый умный в семье. После мамы и папы. Но до сих пор (он уже третий класс окончил) не помнит месяцы года по порядку и путает числа с днями недели.

— Дим, сегодня какое число? Четверг, да?

— Пятница, тридцать пятое января.

Секунду думает, потом недоверчиво тянет:

Да, видно, и в старости наш отставной Матвеич тосковал по морю и кораблям. Нижняя комната у него называлась кают-компания, а верхняя, которую он отдал в наше распоряжение, называлась рулевой рубкой.

Она, правда, на рулевую рубку не очень-то была похожа. Но кое-что «рулевое» здесь имелось. Возле окна, похожего на иллюминатор, висел на стене настоящий дубовый штурвал, окантованный блестящими медяшками, и настоящий морской бинокль в кожаном футляре. А на другой стене висел в кобуре пистолет — при чем тут рулевая рубка?

— Располагайтесь, — сказал Матвеич. — Личные вещи можете сложить сюда. — Он приподнял крышку длинного деревянного сундука. — Рундук называется, спальное место. Кладовка по совместительству.

Кроме рундука здесь была еще и раскладушка-брезентуха.

— Я буду в рундуке спать, — сразу же заявил Алешка. — Уютненько.

Пока варилась картошка, Алешка вслух развивал свои догадки.

— Все ясно, Дим! Он никого не похитил.

Я не возразил.

— Все ясно, Дим! Он хочет на кого-нибудь покуши… то есть покуситься. — Поправился: — Он готовит покушение.

Мне стало интересно:

— Этот великий человек был известен всему миру. И по всему миру ездил, на гастроли. И везде его принимали с восторгом и дарили всякие подарки. Поэтому постепенно у него накопилась коллекция редких и очень дорогих вещей.

А человек он был открытый, доброжелательный и подарков от людей не прятал. Многие знали об этих его сокровищах. Я вот помню, были у него уникальные шахматы, ему подарил их премьер-министр одной страны.

— Из золота, что ль, шахматы? — спросил Алешка.

— Не только. Шахматная доска — из ценнейших пород дерева, а фигурки — ты угадал — золотые. Головки у фигурок — жемчужные. У черных — черный жемчуг, у белых — розовый. А короны у королей и ферзей — из бриллиантов.

— А ферзя — это кто? Фамилия такая?

Вернувшись домой, мы немного прибрались в комнатах, я приготовил обед, а Матвеич сел писать свои мемуары.

— Мы прогуляемся, — сказал ему Алешка. — Вдоль берега. Вдали от карьера.

— В пять пополудни быть на палубе, — не оборачиваясь, отозвался Матвеич. — Проведем сеанс связи с нашей базой. — И объяснил: — С вашими родителями. Доложим обстановку.

— Доложим, — сказал Алешка. — Мы пошли.

Он зачем-то захватил авторучку и листок бумаги и повел меня на берег озера, к лодке.