Северная ночь накрыла своими крыльями пасмурное небо над сосновым лесом. Астрологическая весна уже наступила — время перевалило за полночь, а солнце зашло только два часа назад — но до начала истинной весны оставалось ещё около месяца. Стояла поздняя зима, и волки выли от чувства нестерпимого голода. Туман, поднимавшийся от близлежащих болот, делал ночь особенно тёмной.

По лесу, оглядываясь по сторонам, шёл одинокий путник. Он заметно нервничал — предстоявшее дело могло оказаться небезопасным. Кроме того, он немного боялся волков. Руку путник держал на поясе — на рукоятке кинжала (вдруг какая тварь нападёт?)

— Вы всё-таки пришли, друг мой!

Путник вздрогнул от неожиданности: человек в чёрном появился абсолютно бесшумно, словно возникнув прямо из темноты. Левая рука незнакомца сжимала посох, навершие которого подозрительно смахивало на череп.

— Да, господин маг, — ответил путник, убрав руку с рукояти кинжала, — но я не совсем понимаю, зачем вам было назначать мне встречу здесь, в лесу, ночью?

— Что случилось? Небось, опять подкрепление требуется?

Двое некромантов неспешно прогуливались у подножия священной горы Талагмия. Всё вокруг покрылось смёрзшимся снегом. В отдалении копошилась нежить — группа полусгнивших существ омерзительного вида. Стоял лютый мороз, столь характерный для зимы Крайнего севера, но магам Смерти он не причинял особых неудобств (а уж про нежить и говорить нечего).

— Да, проклятые республиканцы вновь перешли в наступление. Думаю, пяти сотен низкопробных мертвяков вполне хватит, чтобы заткнуть дыру.

— Пожалуй, — нехотя согласился второй некромант. — Только ты в следующий раз действуй умнее — или хотя бы осторожнее: не так-то легко поднять полтысячи скелетов. Уверен, лорд Шакир будет сильно недоволен, если узнает о твоих «успехах».

— Не думаю. В последнее время он что-то вообще перестал нами интересоваться. К тому же вся эта война — лишь прикрытие для его деятельности. Вот когда он подчинит себе правительство…

Ларратосу сильно захотелось познакомиться со столичным городом — узнать, чем живут люди, чего боятся, к чему стремятся, каковы их повседневные заботы. Его также сильно занимала история столицы — он слышал, что в древности Стейнгард был гномским городом и назывался Араксаром (после захвата людьми из Айсгарда это название было переведено на вестландский).

После восьми часов вечера до самого отбоя — до полдвенадцатого — образовалось свободное время. И Ларри решил просто прогуляться по городу. Здесь, на севере, двадцать первого мая, в предверии лета солнце заходило очень поздно, а ночи были белыми, светлыми. Столичная жизнь кипела: по улицам Нового города ходили люди и ездили самоходные повозки, но ночью они не шумели, как днём. Весна уже начинала вступать в свои права и в Стейнгарде — небо было облачным, но не пасмурным. Красиво, относительно спокойно…

В одиннадцать часов Ларратос уже подходил к казарме, когда где-то внизу, на первом уровне, раздался оглушительный рёв сирен — как в военном лагере во время нападения врага. Мельд подошёл к краю улицы и посмотрел вниз. По улице с огромной скоростью мчался человек в маске. К седлу его коня крепились два крупных мешка, на груди красовались великолепные (и явно зачарованные!) доспехи, а на плече висел автоматический арбалет. Когда этот тип пронёсся мимо, Ларри успел заметить, что на груди всадника висит какой-то светящийся амулет — разумеется, тоже магический. Судя по форме, эта вещица защищала своего хозяина от враждебной магии.

За всадником гнались четыре самоходные повозки синего цвета — именно из их недр доносились звуки тревоги.

— Ага, попался, Неуловимый! — рядом с Ларратосом встал ещё один прохожий, — Полиция сейчас его догонит.

Нет, всё же это не лорд Шакир, — решил Ларри. Рост Шакира не дотягивал до незнакомца, да и выглядел чернокнижник постарше, чуть поуже в плечах, и обладал более длинным носом. Тем не менее, принадлежность незнакомого мужчины к народу мизрахимов не вызывала никакого сомнения. Ларратос заметил по лицу мизрахийца, что это — опытный воин, и ему совершенно неведом страх: скорее всего он моряк или моряком, или представитель элитной гвардии. На поясе незнакомца висел экзотического вида меч, рукоятку которого восточные мастера выполнели в виде двух полумесяцев, соединяющихся внешними сторонами. Ниже этих полумесяцев располагался эфес, как у обычных западных мечей. В центре этой рукоятки красовался особый знак: восьмиконечная звезда, пересекающиеся ромб и квадрат — древний мизрахийский символ солнца. Сам меч по форме напоминал ятаган. Когда Ларри привстал с кровати, то увидел, что у мужчины нет правой ноги, а вместо неё — деревянный протез. Незнакомец сильно походил на пирата, которыми славился народ мизрахимов, вот только его лицо выглядело чересчур добродушным для этой профессии.

Ларратос сразу проникся симпатией к этому человеку. Он явно спас Мельда, подобрал с улицы, когда тот лежал без сознания. Ларри решил заговорить первым, и, чтобы сделать приятное незнакомцу, произнёс на его языке:

— Шелам алейка, йа шаййат!

— Ва алейка шелам, хабири!

— Шми Ларратос Мельд. Ана хаййаль.

Добраться до казармы Ларратосу не удалось: едва он свернул на улицу Революции, как дорогу ему перегородил полицейский патруль.

— Ларратос Мельд? — поинтересовался начальник группы. Двое других полицейских взяли Ларри на прицел своих арбалетов.

— Ну да…

— В таком случае пройдёмте с нами.

— Что?! — поразился Ларратос.

— Учитель, наконец-то я вас нашёл! — молодой человек в чёрных одеяниях неспешно подошёл к высокому орку.

— Я тоже рад встрече с тобой, — Орк говорил глухим низким голосом — низким, но не хриплым, что было совершенно нехарактерно для классических представителей этой расы, — Вижу, ты сумел-таки стать шеддитом.

И действительно, у пояса человека висел меч, а глаза полыхали багровым пламенем ада. В целом же он выглядел вполне симпатично — ярость Хаоса ещё не успела овладеть им.

— Да, учитель, теперь я шеддит! Так что даже паладины мне уже не страшны. Боюсь только, что вы больше не сможете учить меня — теперь моим наставником станет сам Баал Хэрек, губернатор Северного Масхона.

Орк усмехнулся.

Утром, в субботу двадцатого июля 1618 года доктор магических наук Юлиус Марр шёл по улице лорда Хаддада в великолепном расположении духа. Вчера он отпраздновал свой день рождения — ему исполнилось двадцать пять лет. Жизнь, как считал Юлиус удалась.

К тому же распогодилось — Марр любовался абсолютно чёрным небом без дождя и без сверкающих молний. Такая погода считалась нехарактерной для Масхона, но сейчас это волновало жителей края меньше всего, поскольку предстояли выборы губернатора Тайверии и всего северного Масхона. Сейчас Юлиус чувствовал себя так здорово, словно только что вышел из храма Хаоса. Гордость переполняла всё его тело. Дело в том, что буквально позавчера Марр защитил диссертацию и получил степень доктора наук по паленгенезии — науки о зарождении жизни.

Великому Альянсу недолго осталось, — думал Юлиус. — Вскоре наш проект "Гончая ада" будет закончен, и тогда непобедимая армия диктатуры с удивительной лёгкостью подчинит себе весь мир. Человек всегда царствовал над человеком во вред ему, — размышлял Марр. — Поэтому только власть демонов способна создать действительно идеальное общество.

Да, Юлиус с детства отличался особенной религиозностью — он соблюдал все посты и молитвы демонам, а в пятнадцать лет совершил паломничества в Баалгард, столицу Масхона, и Верпек, столицу провинции Перифия.

Его убеждения подкреплялись тем, что территории Масхона всё время ширились: некоторые страны Вестланда утратили свою силу, а их чиновники стали алчными: вскоре власть в них ослабла. Тут-то государства Перифия и Келония и оказались объединены стальным кулаком лорда Хариба и его последователя, лорда Хаммона, которые ко всеобщему удовольствию прирезали продажных чиновников. И Юлиус смутно представлял себе, каким образом прочие народы Вестланда могут существовать без такой крепкой власти, как в Масхоне.

Герцогиня Линда Меггидо сидела возле камина в центральной башне своего замка в городе Диаманте. Она входила в тройку самых богатых людей страны, и её пятибашенный замок из фиолетового камня по праву считался самым красивым зданием во всей республике Гиперборей. Солнце светило ярко, благодаря глобальному потеплению в городе стояла почти что южная погода — но это не радовало и не волновало Линду.

В длинные чёрные волосы сорокалетней герцогини уже прокралась седина — от напряжённой жизни. Линда была высокой женщиной с голубыми глазами, на её пурпурных одеяниях красовалась эмблема льва, а на поясе висел дорогой меч, рукоятку которого украшал крупный изумруд.

— Прекрасный день сегодня, не так ли, ваше сиятельство? — спросил у Меггидо командир её охраны, капитан Зигвельд.

— Зигвельд, — вымученно вздохнула Меггидо. — Неужели ты не понимаешь, что пока наша страна не спасена от заразы, называемой «демократией», ни один день не может быть прекрасен?

— Ваше сиятельство, демократический строй установился уже давно. Не думаю, что его можно как-то отменить — разве что вы собираетесь провести вооружённый переворот, — Зигвельд коротко рассмеялся.

Ларратос Мельд плыл на корабле "Могучий Альбатрос". За его спиной развевалась оранжевая мантия с вышитым тигром, а на поясе висел Зариндуил — верный клинок из Небесной Стали. Морской ветер, который показался бы сильным любому неопытному новичку, приятно ласкал лицо Ларратоса. Ларри стоял на капитанском мостике и смотрел на восток, куда и плыл «Альбатрос».

Внезапно Ларратос увидел своим острым зрением сразу три корабля с чёрными парусами, показавшиеся на горизонте. Сердце бешено заколотилось: от этих кораблей веяло опасностью.

— Капитан! Пираты! — крикнул Ларри мускулистый матрос лет тридцати с повязкой на правом глазу.

— Я вижу, Лекс. — Мельд был совершенно спокоен. — Команда, готовьтесь к бою! Приближаются пираты!

Три пиратских корабля против одного «Альбатроса». Шансов на победу, мягко говоря, маловато, так что командой овладела паника. Ларратос знал, что заорать "без паники!" в такой ситуации — лучший способ подлить масла в огонь, поэтому он решил воздействовать на свою команду другим путём. Капитан «Альбатроса» закрыл глаза и присел в позу лотоса. Погрузившись в медитацию, он видел в матрице Абсолюта ауру каждого матроса. Мысленно воззвав к светлым силам, Ларратос сосредоточил в себе Ауру Победителя, невидимые лучи которой обошли корабль и коснулись каждого матроса. Команда немедленно успокоилась, все её члены ощущали себя защищёнными и были готовы сражаться хоть против всех пиратов мира сразу.

Баал Кархан очнулся и c трудом огляделся: по улице шли простые люди, но работников Патрульной Службы к великому счастью Кархана не наблюдалось. Теперь для юного владыки шеддитов главным было не ударить в грязь лицом — в фигуральном смысле, конечно, ибо лицо его действительно было запачкано грязью.

Если патрульная служба увидит меня лежащим на Земле, — с ужасом думал шеддит, — то уже через несколько часов весь город будет знать, что великого Кархана избили. Или, не лучше, что я нажрался как последняя свинья и теперь валяюсь вдоль стены. Меня превратят в посмешище. Что… Что с лицом? — Баал Кархан ощупал свою золотую маску и убедится, что её верхний левый кусок обломан.

— Проклятье, — выдохнул он с ужасом и удивлением. — Эта тварь чуть не прикончила меня!

Кархан поднялся на ноги. В голове сильно шумело, его ощутимо пошатывало. И дышать почему-то трудно… Проклятье, да никак и нагрудник помят! Но ведь он же из демониума!

— О Хаос, это не человек… — простонал шеддит.