Недавно один из

хозяев

по зеркальной линии гостиного двора, рассматривая палку мою, в которую вкладывается зонтик, сказал: "Вот, говорят, немцы наш хлеб едят. Господь с ними, пусть едят; они нас добру учат; не будь их, у кого бы мы стали перенимать? Они, вишь, до всего умом-разумом доходят, а мы глазами".

Есть тут и правда, подумал я, и не даром народ наш сложил поговорку:

у немца на все струмент есть.

Нужда промышляет, досужливость перенимает. Много найдется у нас досужих самоучек, которые что ни увидят, все сделают; но

хоз

я

ин

прав: им надо наперед увидеть; русский ум тяжеленек на подъем, русский задним умом крепок. Поговорка: русский человек не пропадет -- не в ту силу сложена, как иногда ее понимают. Русский человек век не знал еще такой нужды, как знает ее заморское племя -- а голь на выдумки торовата. Если нужда заставит русского человека промышлять, то он редко промышляет головою, никогда ногами, а всего чаще руками, и думает по готовому.

Вот заморское поколение, народ известный у нас в старину под собирательным именем

немцев,

а ныне под названием иностранцев -- поколение, которое не верит прибасенкам, где счастие наведывается к сонному, которое растет и мужает с убеждением, что, не дав счастию угонки, за ним не угоняешься, вот это поколение, говорю, у которого на все струмент есть, не пропадает нигде; оно находчиво, смело спускается в открытое море чужбины, увертливо борется с супротивными волнами и нередко благополучно достигает берега. Но вы спросите: не выезжает ли такой искатель судьбы иногда на чужом хребте? Без сомнения, и на это есть весьма основательная причина, а именно: на своем не выедешь, сам на себя, на плеча свои не сядешь.

Народ, о котором я говорю, взяв только известную частицу его, отлитую по одному образцу, принадлежит по званию к бездомным скитальцам, к бобылям; по призванию -- к художникам, как называют иногда человека, который горазд на все, или еще лучше -- к

источникам.

Источником, в простонародном языке нашем, называется именно такой человек, который и скроит, и сошьет, и выворотит, и мельницу починит, и узоры выведет -- потешит вовремя малых ребят водяною мутовкой да бумажным петухом; старичков проволочною оправой на очки; красных девушек самоделковыми серьгами да подвесками. По наружности такой землепроходец человек благообразный: бакенбарды у него чистенько зачесаны вперед, запонки презатейливые, поступь смелая, руки привешены в плечах на основании правил наших учебных анатомий, т. е.

В Кронштадт прибыл из Гавра корабль за салом и за пенькою; привез и то, и сё, и между прочим с десяток пассажиров. Один за другим вышли на берег и пошли в ожидании таможенной очистки пожитков своих туда и сюда; а какой-то молодой человек, бойкой наружности, ходит взад и вперед по шканцам, заложив руки в карманы, и с завистью поглядывает на удаляющихся по берегу товарищей своих. Это м'сье Петитом, родом из Лозанны или Женевы. Капитан не спускает его на берег. Петитом сумел убедить капитана отвезти его в Россию, с тем, чтобы там немедленно уплатить остальную половину недоимки за проезд; но теперь покуда еще не сумел привести в исполнение благонамеренного обещания своего: никто из попутчиков не дает ему денег взаймы, тем более что м'сье Петитом,