Вероника с нетерпением ожидала, когда наступит ее очередь покинуть духоту переполненного автобуса. Наконец, она неуверенно ступила изящными туфельками на асфальт, покрытый толстым слоем грязного песка. Холодный ветер, казалось, мгновенно сдул с ее разгоряченного тела тонкое шелковое платье. Она съежилась от холода и поискала глазами место, где можно было укрыться от ветра.

«Что-то слишком холодный вечер для такого душного дня», – подумала она, и направилась к зданию магазина «Продукты».

Магазин был уже закрыт. За углом, где ветер почти не чувствовался, она открыла небольшую сумку из тисненной натуральной кожи и достала легкую шерстяную кофту. Она проделала это достаточно осторожно, чтобы не уронить на землю запасные трусики и пачку презервативов. Такое дополнение к обычному содержимому своей сумки она сделала для поездки.

Вечер. Пятница. Середина мая. Солнце еще не зашло, но его уже не было видно за мрачной тучей, наползающей с северо-запада на приморскую деревеньку Песчаное.

Вероника осмотрелась. Ее должны были встречать. Конечно, не у автобуса непосредственно. Она искала глазами белый «форд» или темно-синий «фольксваген» где-нибудь на краю площади или в боковой улочке. Номера автомобилей она знала.

Хозяин предложил Веронике кресло в гостиной, включил телевизор и ушел на кухню. Она прощелкала все доступные программы. Ничто не завладело ее вниманием, тогда она пришла на кухню. Он уже чистил картофель.

– Я могу чем-нибудь помочь? Найдется еще нож…

– Женщине трудно отказать в такой просьбе, – он протянул Веронике картофелечистку.

Когда картофель был залит уже успевшей закипеть водой, Вероника попросила:

– Могу я позвонить еще раз. Нужно предупредить дочь, чтобы не ожидала меня слишком быстро, иначе будет волноваться…

Жара стояла уже много дней. В конце июля здесь всегда так. Михаил рыхлил землю на грядках после вчерашнего вечернего полива. Если этого не сделать с утра, то к концу дня грунт покроется твердой коркой и растрескается. Дождя не было уже три недели. Поливать огород приходилось почти каждый день, благо начался долгожданный отпуск.

Михаил был обут в сандалии на босую ногу. Единственной его одеждой были шорты из старых джинсов, а на голове соломенная шляпа с широкими полями. Не сомбреро, но в целом со своими усами и загорелым телом он был похож на мексиканского пеона. Под кожей блестевшей на солнце от испарины играли хорошо проработанные мускулы. Впечатление от атлетической фигуры портил огромный шрам на правой лопатке, след афганской войны.

Работы оставалось на полчаса, потом можно прерваться, пока спадет жара. Анастасия в купальнике и такой же шляпе трудилась рядом, поправляла шпалеру и подвязывала помидоры. Их почти двухлетняя дочка Нина ковырялась в песке в тени абрикоса под присмотром бабки Натальи.

В отупляющей духоте не хотелось разговаривать. Сонная тишина иногда нарушалась кудахтаньем курицы или первыми еще не очень связным фразами Ниночки.

Залаял Вулкан, молодая овчарка. Они держали его без привязи – ведь это не дворняга, а пес чистой породы. В этом не было никакой опасности. Прежний хозяин хорошо воспитал собаку, и она четко знала свою территорию и границы полномочий.

В действительности Вероника ездила к матери, чтобы обсудить с ней свой развод и возможность переезда к ней. Однако та задумала выйти замуж за профессора кафедры философии Логуненко из военного училища, где мать работала в бухгалтерии. Профессор уже переселился к ней. Сбылась ее мечта стать профессоршей. Отец не дотянул до профессорского звания. Теперь она пела дифирамбы своему новому мужу, возможно, чтобы оправдать как-то свой поступок в глазах Вероники. Все восторгалась его эрудицией и манерами.

– Василий Аверьянович пишет монографию, ему нужен кабинет…

Вероника не выдержала:

– Зачем ты привела в наш дом этого тайного алкоголика? Раньше он проповедовал марксизм-ленинизм, теперь – американский неопозитивизм.

– Ты несправедлива! Он преподаватель, и передает студентам свои знания, а не убеждения

Манюня встретил Михаила в своем кабинете приветливо, даже обнял по-дружески. Их два года назад сблизило дело об убийстве скрипачки Ларисы Белостенной. Несмотря на разницу в возрасте, Манюне было под сорок, и положении, они стали друзьями.

За кабинетом была комната отдыха. Там на диване и разместился Михаил, разложив папки дела на приставном столике.

Манюня приказал своему секретарю поить Михаила чаем и уехал.

Михаил стал читать дело. Сомнения закрались в его душу. Мотив был налицо и улики убийственны. Красавина об этих уликах ничего не могла знать – пока это тайна следствия. Основательно был доказан эпизод ссоры Лунева с Ситником.

Выстрелы разрывными пулями были произведены из ружья Лунева. Это показал химический и спектральный анализ налета пороховых газов в стволе и гильзах. В шкафу рядом с ружьем найдена пачка патронов, в которой не доставало двух. И выстрелов было два. На месте, откуда были произведены выстрелы, обнаружены следы от ботинок Лунева. Эти же ботинки с налипшей глиной найдены в прихожей дома Лунева.

Оказалось, в доме Лунева живет семья дочери. Дочь на время оставила работу, а зять ездит в город на машине тестя. Михаил узнал об этом у Красавиной, когда сразу после СИЗО заехал на фирму. Его интересовали два вопроса. Нужно было побеседовать с Красавиной о делах фирмы и получить у кадровика копии личных дел охранников. Причем всех, а не только тех, которые проходили свидетелями по делу.

Нужную для организации убийства информацию преступник мог получить из разговоров. Возможно, все они дежурили на даче Ситника и хорошо знали местную обстановку.

Для беседы с Красавиной Михаил неподалеку выбрал кафе с выносными столиками. Красавина в легком голубовато-зеленых тонов платье из натурального шелка выглядела свежей, как утренняя роза, хотя на улице стояла послеобеденная духота летнего дня. Она отказалась от кофе и попросила стакан минеральной воды.

– Что-нибудь обнадеживающее вы уже можете сказать? – начала она с вопроса.

– Еще слишком рано для выводов! Одно могу сказать – Лунев мне понравился, и моя вера в его невиновность окрепла. Хотя, думаю, он не совсем правильно вел себя на допросах. Нужно было обнаружить больше логики, а не восстанавливать против себя следователей возмущениями по поводу несправедливого ареста и обвинения…

Михаил вышел на улицу и тут же на своем мобильном набрал номер приемной следственного отдела. Трубку подняла Тамара Борисовна. Она и была нужна Михаилу.

– Тамара Борисовна! Тысяча извинений, но я не успеваю подготовиться к командировке в Киев. Нужно перенести заказ на завтра.

– Нет проблем! Для тебя, Миша, все сделаю!

– Звучит как комплимент, но вы бы это сделали для любого работника Управления.

– Да, вы правы! Но для тебя я сделаю это с удовольствием.

Тамара Борисовна встретила Михаила таким сочувствующим взглядом, что тот сразу понял: случилась неприятность.

В кабинете Фесенко, напротив, царило праздничное веселье. Полдюжины улыбок до ушей встретили Михаила.

– Миша, мы тебя поздравляем! Твоя миссия успешно завершилась, – начал издевательски-торжественным голосом Фесенко. – Ты его таки достал! Лунев подписал заявление о признании вины… Даже не зная, что у нас появился свидетель, который поставил окончательный крест на его алиби.

Кто-то захлопал невпопад в ладоши. Фесенко его осадил строгим взглядом.

Спасибо Тамаре Борисовне! Ее немое предупреждение дало возможность Михаилу подготовиться к неожиданности. Однако такого он даже в мыслях не держал!