История о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола обладает удивительным очарованием. Она привлекает скульпторов и художников, поэтов и сказочников, писателей и издателей, музыкантов и драматургов, философов и ученых. Рожденная в мире кельтов, она воспевалась и в средневековых романах Франции и Италии, и в рассказах тевтонов Северной Европы. Она явилась причиной возрождения готики в Англии XIX века. И сейчас она популярна в Калифорнии не менее, чем в Западной Европе.

Эта история не только популярна, но и весьма противоречива. В отношении ее центральной фигуры, короля Артура, историки часто занимают противоположные позиции; так как письменных источников очень мало, но и те что есть, не поддаются однозначной интерпретации. Археологи склоняются к тому, чтобы не переоценивать значения предметов из Темных веков. То же самое относится и к легендам, чей возраст зачастую неизвестен, чье значение нередко не определено, и достоверность которых обычными методами установить невозможно.

Однако по причине своей популярности, история весьма страдает и от чрезмерного упрощения. На несложный вопрос: «А был ли король Артур на самом деле?» — никто не может дать определенного ответа. Эта история так же значительна, как и сложна. Ее важность в том, что мы имеем идеал рыцарства, на котором воспитывались целые поколения и который так сильно повлиял на наш социальный кодекс. Круглый Стол Генриха III в Винчестере, личный интерес Эдварда I к Артуру, Орден Подвязки Эдварда III, строительство величественных Церкви Святого Георга и Виндзора Эдвардом IV — все это последствия существования предания о короле Артуре.

Эта повесть сложна и потому, что она содержит в себе некоторые элементы, восходящие к кельтской языческой мифологии. И современный кузнец, и металлург прекрасно поймут и оцепят важность знания практических подробностей изготовления прочнейшего меча Экскалибур, и, может быть, им даже захочется поискать закованного в броню рыцаря или многобашенный Камелот на средневековом ландшафте, хотя это и бесполезная затея.

Однако на западе Англии действительно есть такой ландшафт, и там находится крепость соответствующей мощи. Легенды, вероятно созданные владельцами крепости, чьи политические традиции во время войны Алой и Белой Роз оставались националистическими, повествуют, что в конце средних веков эту крепость называли Камелот. Современные археологи считают, что это место было заново заселено и укреплено военным лидером, располагавшим достаточными военными силами и финансами. Эти сведения не являются «доказательством» существования Артура, но ясно показывают важность легенды и при использовании ее в качестве средства для политических спекуляций, и в качестве руководства для археологов. В этой книге рассказано о том, как легендарный король Артур попал в Западную страну, и о подтасовках фактов из его жизни.

Юго-западная Британия, земли племен Добанн, Доротридж и Дамнон некогда составляли важную часть римской провинции Британия, заметную долю Римской империи. Мендипский свинец и серебро, а также олово из Корнуэлла являлись солидным вкладом в сокровищницу Империи, а целебные свойства вод Аква Салис (Бат) были известны далеко за пределами британских берегов. Зерно выращивалось и хранилось в районе скопления больших вилл в центре Сомерсета, откуда его отправляли на рынки городов и в гарнизоны. Этих мест вдоль великой Старой Дороги и ее окрестностей достигали преимущества римской цивилизации: военная защита, правительство, доставка редких и экзотических товаров из страны Галлов и Средиземноморья.

Римское правление, по сути, являлось лишь внешним блеском. Местные жители были плотно связаны с землей; некоторые добавляли к своим старым именам римские, например, Салис Минерва в Бате, занимались своей традиционной работой и ремеслами, торговлей и искусствами. Способ их жизни и труда так же был далек от тогдашних социальных образцов, как и места их жительства от тех областей, которые считались цивилизованными.

Однако влияние Империи преобладало: товары Империи все видели и все ими пользовались. Римские монеты и керамику находят даже на побережье Корнуэлла, что означает проникновение туда римской торговли и культуры. Однако другие признаки Рима стали чуждыми для дальнего запада Британии. Во втором столетии было всего шесть значительных поселений (даже не городов) во всей стране к западу от Бата, и ни одного на западе, дальше легионного лагеря Иска Думнониорум (Эксетер). Во времена позднего Рима здесь существовало всего четыре значительных места, помимо Эксетера, однако до нынешних дней не сохранилось ни одного из них, даже в виде деревни, и теперь место их расположения точно не известно.

Одно, Неместатио, похоже, находилось в Северном Девоне, к западу от Креди-тона, в местности под названием Наймет. Девентистено находился где-то в Южном Девоне, Тамарис — возле Тамара, а Дурокорнавис — в районе нагорья Рамп в Северном Корнуэлле.

Дальше к востоку были обнаружены некоторые из покинутых поселений, традиционно расположенные на вершинах холмов. Крепости клана Доротридж — Ход Хилл и Мэйден Кастл в Дорсете, очевидно, были атакованы и разрушены Вторым легионом Августа, под командованием Веспасиана в 44 году нашей эры, однако два других оплота — Кэдбери и Хэм Хилл в Сомерсете остались неповрежденными.

Во времена норманнского завоевания аббатство Гластонбери являлось богатейшим монастырем в стране. Установив свое правление по всему западному полуострову, саксонские короли были весьма удовлетворены тем, что их владения простираются так далеко от их дома, в низинах центрального Сомерсета. Король Кинвульф около 670 года пожаловал аббатству земли в Калмстоке, в Девоне, а его наследник Айн, после победы над Герантом Корнуэлльским, владение, находящееся еще западнее, между Тамаром и Лингером. Следующим пожертвованием стало другое крупное имение — Торидж Вэлли в Девоне примерно в 729 году, а в 855 году король Эгберт пожаловал еще земли на севере Девона — старый монастырь в Бронтоне. Однако со времен «земельной описи» эти земли ушли из-под руки аббатства: Бронтон перешел под власть Короны, Калмсток — к епископу Эксетера. Единственным имением аббатства в Девоне к 1086 был Аплайм, а в Корнуэлле владений не осталось вообще.

Аббатство оставалось уязвимым из-за завистливых взглядов новых соседей, тех, кто пришел из-за Пролива вместе с Завоевателем, чтобы победить и сменить англосаксонских землевладельцев, некогда добрых друзей и жертвователей для аббатства. Аббаты Этельвард и Этельнот, если верить сообщениям более поздних хроник, способствовали упадку монастыря еще до прихода Завоевателя, и противостоять требованиям новых землевладельцев он был просто не в состоянии. Аббата Этельварда хронисты аббатства упоминают в связи с тем, что он приказал выкопать останки короля Эдгара и поместить их в раку с мощами св. Винсента и св. Аполлинария. Аббат Этельнот продал некоторые из сокровищ аббатства, в том числе золотые и серебряные украшения, подаренные монастырю епископом Брайтволдом из Рамсбери за пятьдесят лет до этого.

Однако очевидно, что одной истории еще недостаточно; необходимы были также и дополнительные выводы и заключения. Всего лишь в течение нескольких лет после написания Уильямом из Малмсбери «Истории Гластонбери» другие руки дописали то, что сам Уильям не счел нужным вносить в книгу, другие представили историческим фактом то, что он счел лишь легендой. Причина этих изменений была та же самая, по которой монахи сочли необходимым несколько ранее пригласить в монастырь Уильяма и Карадока: Гластонбери снова оказалось под давлением.

В XII веке начало резко увеличиваться число монастырей, благодаря само-основанным орденам клиников, цистерианцев и августинцев. Сознательно или неосознанно, но они стали конкурентами старинного ордена бенедиктинцев в соревновании за влияние на жертвователей и неофитов. Гластонбери в Сомерсете оказался в окружении как новых, так и уже известных монастырей-соседей, таких, как Монтакут или Уайтхэм, практиковавших более строгие и простые Уставы, или других, типа Тонтона, Брутона и Кейнсхэма, в которых были менее строгие дисциплинарные правила.

Заявления епископов Бата становились все более жесткими. По окончании правления аббата Генри Блойсского, место это в течение года было вакантным, а затем выбор пал на Роберта, бывшего до того приором Винчестера.

Джон Гластонберийский, хронист аббатства, в XVI веке писал, что Роберт был «украшен цветами добродетели и особенно любовью к беднякам», но отмечал также и то, что аббат «имел гораздо меньше мудрости» и позволил епископу Реджинальду Батскому перехитрить себя. При Роберте аббатство официально вошло в Уэльсскую епархию, и, соответственно, Роберт стал подчиненным епископа. А для обеспечения надежности управления центральными церковными властями над владениями Гластонбери епископ обязал аббата в качестве компенсации передать церковь Южного Брента под управление архидьякона Уэльса. Первое соглашение вскоре было расторгнуто, однако церкви Пилтона и Дитчета надолго стали собственностью Уэльса.

После смерти аббата Роберта в 1180 году это место оставалось вакантным девять лет. Ознаменовались они кризисами и трагедиями. После 1189 года аббатом в Гластонбери в течение четырех лет был Генри де Салли, прежде приор монастыря Клиников в Бермонсдее. Огромным успехом аббата Генри было получение разрешения от папы Целестина III в 1191 году для себя и своих преемников носить митру, цепь и другие предметы облачения епископов. Джон Гластонберийский, писавший в 1340 году, но пользовавшийся и современными материалами, удивлялся, как человек, прилагавший такие усилия по поручению монастыря для его пользы, мог быть рассеянным настолько, чтобы попасться волку в зубы. Этим волком был Саварик Фицгельдуин, епископ Батский, добившийся перевода аббата Генри на пост епископа Уорчестера, и принявший на себя в 1193 году обязанности аббата Гластонбери. В течение последующих примерно семи лет монахи Гластонбери предпринимали совместные согласованные усилия с целью выйти из-под непрошеной опеки аббата-епископа. Дело не обошлось без насилия, и скоро монастырь оказался под отлучением; монахи были разделены между собой, и дух их пребывал в упадке. Однако братия смогла пережить не только эту, но и гораздо худшую беду.

Примерно в середине XIII века, когда король Артур прочно «обосновался» в Гластонбери, история, впервые написанная Вильсельмом из Малсбери, получила новое и последнее дополнение. Это было повествование о том, как Иосиф Аримафейский, поставленный Апостолом Филиппом во главе группы из двенадцати его учеников, был направлен нести слово Божье в Британию. Здесь по воле Архангела Гавриила он построил в Гластонбери церковь во имя Богородицы. Пометка на полях возле этого дополнения сообщает, что Иосиф прибыл в Британию со своим сыном Джозефом, который умер в Гластонбери. Читателей отсылали к книгам «Деяний славного короля Артура», к «Поискам Ланселота Озерного» и к «поискам чаши, которую они называли Святой Грааль».

Столетием позже Джон Гластонберийский написал более детальную историю, которая начинается с заявления о том, что, согласно «Книге Мелкина», Иосиф похоронен в Гластонбери в мраморной гробнице «на второй развилке к югу от угла часовни, сделанной из плетня» и что в этой гробнице находятся два сосуда с кровью и потом Господа Нашего. Затем, используя известную книгу «Евангелие от Никодима», Джон описывает некоторые предыдущие примечательные деяния Иосифа: о том, как, будучи арестованным за погребение тела Иисуса, он был чудесным образом освобожден из темницы ангелом; как он и его сын стали учениками Апостола Филиппа и о том, как он стал очевидцем Успения Девы Марии. И затем как по требованию Филиппа отправился в Британию и в Гластонбери.

Здесь Джон Гластонберийский добавляет удивительную историю из другого источника: книги под названием «Святой Грааль». Эта история повествует о том, как 600 и более мужчин и женщин, последовавших за Иосифом и Джозефом, приняли обет целомудрия до той поры, пока они не достигнут земли, указанной им. Обет нарушили все, кроме 150, но верные последователи смогли в ночь Воскресения Господа Нашего пересечь море на рубашке Иосифа. Когда же и остальные раскаялись, то были подобраны на корабль, сделанный Царем Соломоном и сохраненный специально для этой цели. Так Иосиф и Джозеф со своими последователями достигли Инисвитрина, Острова Стекла.

Начиная с этого момента следует очень точно придерживаться Джона Гластонберийского. Он говорит, что смерть Иосифа Аримафейского описана в «Книге деяний славного короля Артура», в той ее части, где повествуется, как рыцари Круглого Стола искали славного рыцаря по имени Ланселот Озерный. По словам Джона, в той же части книги описан волшебный сосуд, изменявший цвет и вкус напитка (как сказал Гавэйну отшельник), и история о Белом Рыцаре, объяснившем в начале поисков Святого Грааля Галахаду тайну его чудесного щита.

Таким образом в Гластонбери прочно обосновался и Иосиф Аримафейский, но чтобы сделать его исторически более достоверным, он был представлен предком Артура. Выстроилась следующая генеалогия: Алайн, племянник Иосифа, породил Джозию, а Джозия Аминадабский был предком Игерна в пятом колене, «от которого был рожден король Утер Пендрагон, отец благородного и славного короля Артура». А чтобы создать дополнительную достоверность, было заявлено, что Петр, кузен Иосифа и король Органии, породил Эрлана и далее, через четыре поколения, — Лота, который женился на сестре Артура и был отцом Гавэйна.