В новый сборник уральского писателя Льва Давыдычева вошли рассказы, написанные в разные годы и в большинстве своем уже публиковавшиеся в периодической печати. Герои рассказов — люди, разные по возрасту, склонностям, характеру и профессиям. Рабочие и колхозники, инженеры и служащие, они, каждый по-своему, осмысливают жизнь, активно вмешиваются в происходящие события; видят мир большим и многомерным.
Заваруха
Я был на практике в поисковой партии. Геологи — сумрачные и раздраженные оттого, что их не посылают на фронт, — не разговаривали не только со мной, но и друг с другом. Худые, небритые, сосредоточенные на одной мысли, они опасались в работе: за день мы проходили не меньше сорока километров.
Поздними вечерами, наполнив желудки в основном водой, мы лежали в избе, вытянув натруженные ноги, дымили самокрутками и слушали тоскливые девичьи песни, невеселый женский смех за окнами. Мы были единственными мужчинами в деревнях, через которые вел маршрут нашей партии.
Женщины звали нас песнями и смехом — без надежды, и, верно, сами бы удивились, если бы кто-нибудь из нас ответил на их зов.
Очень часто голод побеждал все остальные ощущения. Было одно желание — не просто поесть, а набить себя пищей.
Мы с мамой жили очень тяжело. Утром я выходил на кухню, а мама прятала хлеб. Когда приступы голода были особенно сильными, я искал спрятанный паек. Но ни разу не нашел его. (Только после войны мама рассказала, что подвешивала хлеб на окне, за шторой.)
Елена — рыжая ведьма — графиня — Витькина сестра
У Елены, Витькиной сестры, были рыжие волосы, да не просто рыжие, а невероятно рыжие, такие, что я ни с чем не могу сравнить их цвет.
Сама она была одной из первых сложных загадок, которые поставила передо мной жизнь. Рыжий — тогда в моем понимании означало некрасивый и смешной. Так я и воспринимал Елену и вместе с мальчишками кричал ей вслед:
— Ведьма, ведьма рыжая! Ведьма, ведьма рыжая!
Потом мне стало стыдно обзывать ее, и чем было стыднее, тем громче я кричал.
Потом я стал бояться ее. И чем больше боялся, тем громче обзывал.
