2012 год. Ростов-на-Дону. После окончания школы Макар Шорохов отказывается от поездки в Европу и остается в родном городе для того, чтобы раскрыть тайну ростовского подземелья, где пропадают люди. По телевизору крутят сюжеты о древних кладах и таинственных орденах, об оккультных науках и секретных военных бункерах. Но что из этого правда? Макар решает во что бы то ни стало добраться до истины, еще не зная, что ему придется обыграть судьбу и самого дьявола, побывать в ином времени и пространстве, потерять лучшего друга и обрести любовь. И один из главных козырей в этой игре — маленькая серебристая черепаха.
Пролог
Крик метался по тоннелю, отражался от стен, дробился на отдельные визгливые ноты, собирался обратно — в нутряной утробный вой. Живые люди так не кричат. Это звук самой смерти — из раззявленного рта того, кто уже одной ногой в могиле. А то и двумя.
По тоннелю, спотыкаясь, отталкивая друг друга, чиркая плечами по стенам — до разодранных рукавов, до крови, — бежали двое. Задыхались, отплевывались густой пеной, дышали надрывно — будто у каждого в груди не легкие, а захлебнувшиеся воздухом кузнечные меха.
Крик догонял их, подхлестывал, заставлял бежать все быстрее — хотя, казалось, невозможно, просто невозможно быстрее — в темноте, исчерканной полосами налобных фонариков, по неровному выщербленному полу.
Вдруг голос кричащего сзади всхлипнул и погас — будто кто-то выключил человека. Нажал на кнопку, прихлопнул громадной ладонью. И тишина. Ватная, плотная, давящая на уши... Вдвойне страшная — на контрасте. Бегущие затормозили. Прислушались. Один с кряхтением нагнулся, чтобы затянуть шнурки на ботинках — во время бега ему все время чудилось, что вот-вот они развяжутся, он споткнется и тогда... Лучше не думать. Другой привалился к стене и прерывисто выдавливал из себя воздух, раззявил рот, как подлещик на рыбном прилавке.
Тишина длилась и длилась, мерзко-тягуче, как черная растянутая жвачка в челюстях подземелья, прерываясь только звуком капающей с потолка воды.
Глава первая. Нахичевань
Хорошей погодой в начале октября ростовчан не удивить, но эта суббота выдалась такой замечательной, что даже заядлым домоседам захотелось вдруг на воздух. По Большой Садовой и набережной бродили влюбленные парочки, почти все скамейки были заняты — говорливыми старушками и ребятами с семечками, по аллеям парков мамаши катили разноцветные коляски. Воздух пах кислинкой палой листвы, дымом костров и пылью. На город опускался вечер. И только редкие серебристые паутинки, облетающие прохожих, напоминали о том, что на дворе уже не лето, а осень и заморозки не за горами — если не в октябре, то в ноябре уж точно. Или в декабре — сто процентов, будут!
Двое молодых парней в ярко-оранжевых жилетах явно не вписывались в субботнюю идиллию. Они быстро шли через Театральную площадь — первый, худой и высокий, двигался уверенным шагом, а второй, короткий и круглый, семенил следом и ныл:
— Жрать хочу... жесть... подыхаю вообще...
— Не ной!
— У меня желудок больной, мне нельзя делать большие перерывы...
