Наталья Иванова пошла в разнос. "Новый реализм" умирает, премии пухнут от головокружительного количества новых книг, масса имитирующего прозу наполнителя, "литературного вещества" нет.

Белла Ахмадулина умела терпеть. Терпела всё – своих заносчивых мужей (как подарок за её царственное терпение ей достался послед- ний муж, ангел и спаситель Борис Мессерер), свою заброшенность, зависть и пересуды, зато, когда она брала в руки перо, она парила. Она была воистину вольной птицей русской поэзии. Не терпела ни политику, ни эстраду. Её душа была с простыми санитарками из Кимр, с великими поэтами прошлого, с собаками и птицами, с русской природой. На свою беду она обладала великим качеством: никогда не предавать друзей, всегда быть верной им. Дружбу она, судя по всему, ценила даже больше любви. "О чём, бишь? Да о друге знаменитом. Свирепей дружбы в мире нет любви", – писала она. Друзья и затягивали поэтессу, со всей её хрупкостью и природностью, во все чуждые ей политические и иные игры шестидесятников. Даже сейчас не случайно во всех официальных некрологах прежде всего подчеркивается, что она подписала письмо сорока двух "Раздавите гадину", осенью 1993 года. Об этом помалкивали, когда умер Виктор Астафьев, когда умер Василий Аксёнов, зачем сейчас, в момент похорон великой русской поэтессы, напоминать о нём? Кому из её "друзей" это надо? Она была верна друзьям, как собака, которых Белла обожала, вот друзья её и подставляли куда ни попадя. Её хрупкую мужественность ценили все, даже оппоненты. Тот же Бродский, со своим чутьём на подлинное, отделял Ахмадулину от Евтушенко, Вознесенского и других придворных диссидентов.