— Нет! Я должна доказать О'Донеллу, что он ошибается. — Джессика ожесточенно месила тесто в низкой сводчатой кухне старинного замка. — Я не дрянь и не распутная девка, обманывавшая своего мужа и прыгавшая из одной постели в другую.

Джессика метнула комок теста на разделочную доску и принялась крошить его огромным тесаком, очевидно имевшим, как и замок, пятисотлетнюю историю. Лишь оглядев результаты своих трудов, Джессика опомнилась. Таких крошечных печений, кажется, не подавали нигде и никогда.

Дело в том, что хозяйка фирмы по обслуживанию банкетов лично третьи сутки трудилась как пчелка в старинном замке, готовясь к приему, который устраивал член королевской семьи. Повара и большинство нанятой прислуги свалились с гриппом, и Джессике пришлось почти все делать самой. Но она составила меню только из холодных блюд, которые приготовила накануне, заранее накрыла столы, в день банкета с утра расставила цветы и до самого съезда гостей носилась как белка в колесе.

Вечером на кухню к ней изволил пожаловать виновник торжества и очень благодарил Джессику за то, что прием по случаю его тридцатипятилетия не сорвался. После чего сообщил, что отныне он не только будет рекомендовать всем знакомым пользоваться услугами фирмы Джесс, но и сам желал бы постоянно иметь очаровательную хозяйку фирмы в своем полном распоряжении. Вооружившаяся полюбившимся тесаком, Джессика так мрачно посмотрела на отпрыска королевской фамилии, что тот поспешно ретировался в свои покои. Очевидно, тесак когда-либо сыграл негативную роль в истории этой семьи, подумала она.

Патрик О'Донелл въехал на территорию элитного клуба на скорости, лишь чуть-чуть превышавшей допустимую. Минуя богато украшенные золотом синие ворота, он криво улыбнулся. Ухмылка, тем не менее, не испортила его необычайно привлекательное лицо. В кругах, где он вращался, О'Донелл считался эталоном мужской красоты и был предметом воздыханий многих женщин. Патрик надавил ногой на педаль акселератора, и его темно-синий «ягуар» стремительно рванул вперед. Но на этих аккуратных дорожках быстро не покатаешься. Вот если бы он оказался сейчас на широком пустом шоссе, то, вдавив педаль в пол, смог бы наконец выжать из машины все, на что она способна! Автомобили и скорость были единственной страстью О'Донелла, и обычно женщины упрекали его в безразличии к ним.

— Ты любишь свою проклятую машину большее, чем меня! — как-то, надув губки, обвинила его очередная знойная красотка.

И это было правдой. В тот вечер он занимался с этой очаровательницей любовью, потому что она попросила его об этом. По правде говоря, он тоже был не против, но не испытывал при этом никаких эмоций. Теперь внутренний голос злорадно подсказывал, в чем кроется истинная причина его равнодушия. Руки яростно впились в кожаную оплетку руля, словно в нежное женское тело. О'Донелл снизил скорость, проезжая мимо здания клуба. Его чувственные губы презрительно скривились, когда он заметил выходившую из клуба женщину в белом теннисном костюме. Она застыла как вкопанная и многозначительно прищурилась, заметив красавца водителя. Весь ее облик откровенно говорил о том, что она доступна. Таких женщин О'Донелл боялся как чумы.

Однажды сексуальный инстинкт сыграл с ним роковую шутку. В молодости он часто доверялся ему и даже злоупотреблял им. Но с тех пор прошло много лет, и теперь он мечтал встретить женщину, которая не таяла бы в его объятиях в первые же секунды.

Весь день перед свадьбой Джессика очень волновалась. Не успокоил ее и визит визажиста, сделавшего пробный макияж и наложившего на лицо огромное количество грима. В результате, когда Джессика взглянула на себя в зеркало в гостиничном номере, то увидела постаревшую и погрубевшую женщину. Поэтому она решительно направилась в ванную и тщательно смыла с себя всю эту замысловатую раскраску.

Потом Джессика пошла в номер к матери. Девон Канингэм лежала на постели и в ожидании, когда высохнет лак на ногтях ног, пила белое вино. Когда дочь вошла, Девон нахмурилась.

— Немедленно накрасься! — тут же приказала она. — Ты выглядишь просто отвратительно.

Не обращая внимания на замечание матери, Джессика села на край кровати и с преувеличенным интересом стала изучать ногти на руках.

Стук льда в стакане вернул Джессику к действительности. Она отогнала мучительные воспоминания прошлого и робко взглянула на Патрика, ставившего на стол поднос с напитками. Он вручил ей запотевший стакан с соком, бросив при этом на нее испытующий взгляд.

— Предавалась приятным воспоминаниям, Джесс? — язвительно поинтересовался он.

— Приятным?! — негодуя, возмутилась она. — Ты, наверное, шутишь?

— Значит, ты из тех, кто переписывает историю в угоду собственным интересам, — попытался пошутить он.

Лишь заметив полицейскую машину, Джессика поняла, что летит как ракета, и тут же сбавила скорость. Несмотря на то, что был час пик, большинство машин двигалось во встречном потоке, и она быстро, всего за час, доехала до дому. Там с удовольствием сбросила туфли, наслаждаясь одиночеством: Моника, подруга, с которой они делили квартиру, влюбившись, перебралась к своему приятелю. Достав из холодильника банку колы, Джессика опустилась на низкую тахту в гостиной и стала пить шипучий напиток прямо из банки, про себя оценивая итоги поездки к О'Донеллу. Она утверждала, что причиной их встречи было ее любопытство и желание изгнать его из памяти, но только ли это? Нет ли здесь стремления показать Патрику, что отныне она не маленькая мисс Беззащитность, позволившая некогда соблазнить себя незнакомцу, застрявшему с ней в лифте? Она приехала к О'Донеллу, чтобы убедить его в том, как сильно изменилась с тех пор, и это у нее почти получилось. Вот именно, почти. Интересно, почему она разрешила ее поцеловать?

Зазвонил телефон, и Джессика сняла трубку на первом же звонке. Это была ее подруга Моника, бывшая соседка по квартире.

— Кого-нибудь ждешь, Джесс? — хихикнула Моника. — Уж не ДПО ли?

— ДПО? — смутившись, переспросила Джессика.