Серебряные слитки

Дэвис Линдсей

Семидесятый год нашей эры. Рим. Город городов. Столица великой империи. Здесь царят весьма и весьма вольные нравы. Здесь государственные тайны обсуждаются в спальнях куртизанок и актеров. Здесь плетутся бесчисленные заговоры и интриги, а состояния наживаются самыми неожиданными — и далеко не всегда законными — способами.

И конечно, у «частного информатора» Дидия Фалько всегда много работы — ведь в Риме хватает и неверных жен, и легкомысленных любовников, и проворовавшихся управляющих, и нечистых на руку торговцев…

Фалько привык распутывать крайне сомнительные дела. Но розыск серебряных слитков, похищенных с копей далекой Британии, — дело еще и смертельно опасное. Ведь люди, которых ему предстоит вывести на чистую воду, сильны, могущественны и привыкли избавляться от всех, кто слишком много знает или задает слишком много вопросов…

Линдсей Дэвис «Серебряные слитки»

Действующие лица

В императорском дворце:

Веспасиан Август

, веселый старикан, который внезапно появился из ниоткуда и стал императором Рима.

Тит Цезарь

, старший сын Веспасиана, популярен, очень умен, выдающийся полководец, 30 лет.

Домициан Цезарь

, младший сын Веспасиана, не такой выдающийся и не такой популярный, 20 лет.

От автора

Каждый писатель должен ценить свою первую опубликованную книгу. Когда я оглядываюсь назад, с трудом верю, насколько сложно было в конце восьмидесятых годов XX века убедить издателей заняться популярными романами, действие в которых происходит в эпоху Римской империи. Это считалось «слишком сложным». Можно было издавать только классические произведения античных авторов, но современные романы о далеком прошлом считались вызывающими отвращение у современных читателей. Сегодня это кажется снобизмом и глупостью с коммерческой точки зрения. Тогда я очень рисковала, но, как и многие наивные начинающие авторы, отказывалась сдаваться.

В конце концов я встретила литературного агента Хизер Дживс, застрявшую в Новой Зеландии на шесть недель со сломанной ногой. У нее было много свободного времени, чтобы рассмотреть возможности и перспективы такой «сложной» рукописи. Как и многие другие несколько необычные книги, моя может похвалиться долгой историей отказов издателей. Хизер услышала про одного редактора, по слухам, специалиста по античным языкам и литературе (что на самом деле оказалось не так) и отнесла «Серебряные слитки» Оливеру Джонсону, который недавно получил задание начать выпуск художественной литературы в «Сиджвик и Джексон», дочерней фирме «Макмиллана», недавно приобретенной этим книгоиздательским гигантом. Оливер оказался проницательнее других, когда купил первые две книги и предложил выкупить права на издание в мягкой обложке еще одному очень толковому молодому редактору Биллу Скотт-Керру из «Пэн Букс». Вскоре последовало издание обеих книг в Америке. Практически сразу же после выхода книг в Великобритании таинственная сила, известная как сарафанное радио, доказала, что мы были правы. Каждая новая книга серии по нескольку раз допечатывалась, а это лучшая из возможных наград тем, кто с самого начала верил в успех. Без них, а также без счастливых случайностей, которые свели нас вместе, причем очень вовремя, первые две книги, вероятно, никогда не были бы опубликованы, а следующие не были бы написаны. Я всегда буду благодарна «Сиджвику» и «Пэну» за то, что они пошли на риск с публикацией несколько необычных произведений тогда неизвестного автора, и очень рада, что «Серебряные слитки» и ее продолжение «Бронзовые тени» теперь переиздаются вместе с остальными книгами серии о Фалконе в «Рандом Хаусе», где Оливер стал непререкаемым авторитетом и до сих пор занимается этой серией. Впервые все книги о Фалконе будут выпущены вместе, и я с нетерпением жду нового издания моей первой книги. На этот раз мне даже позволили написать к ней предисловие!

Я всегда увлекалась чтением исторических романов, поэтому, когда сама решила писать, выбрала историческую тему. Я считала, что большая читательская аудитория с нетерпением ждет хороших романов, действие которых происходит в интересную историческую эпоху. Романы, навязывающие людям историю, ужасны и отвратительны, поэтому я сказала себе: «Остерегайся подобного занудства и пиши иначе». Присылающие мне письма читатели принадлежат к разным возрастным и социальным группам, имеют различные интересы, но их всех объединяет увлечение прошлым, которое они хотят узнать лучше. Некоторые любят знакомиться с ним, читая развлекательную литературу, другие с ностальгией вспоминают классику, которую изучали в юности. Также встречаются члены исторических кружков, жадные до любой информации, страстно и живо интересующиеся выбранным периодом. Есть молодые люди, профессионально изучающие древнюю историю, археологию или языки, для них чтение романов на серьезно изучаемые темы — настоящий отдых. Все, кому интересен Фалкон, ищут просто «хорошее чтиво». Любители художественной литературы хотят эскапизма (ухода от действительности), а один из способов добиться этого — перенестись в другой мир, будь то волшебный мир фэнтези, приключения или историческое прошлое. С самого начала работы над серией я видела, что могу одновременно охватить все три указанные направления.

Как будущая писательница о вымышленном, воображаемом и историческом Древнем Риме, я вначале решила написать «настоящий» исторический роман (по крайней мере, самый «исторический» из всего, что я когда-либо напишу). Он был посвящен долгой любовной связи Антонии Кениды и Веспасиана. Много лет спустя этот роман опубликуют под названием «Путь чести», хотя после его написания я думала, что его прочитают только члены моей семьи и самые близкие друзья.

ЧАСТЬ I

Глава 1

Рим, лето — осень 70 года н. э.

Когда я увидел девушку, бегущую вверх по ступенькам, то подумал, что на ней слишком много одежды.

Был конец лета. Рим напоминал скворчащий на сковороде блин. Люди расшнуровывали обувь, но не могли ее снять: даже слону не удалось бы пройти по улице босиком. Обнаженные до пояса горожане плюхались на стулья в затененных дверных проемах, широко разводя голые колени, а на дальних улочках в районе Авентина, где я жил, так делали и женщины, только женщины.

Я стоял на Форуме. Она бежала. Девушка надела на себя слишком много одежды и опасно раскраснелась, но ее еще не хватил солнечный удар, и она не задохнулась. Девушка покрылась липким потом и блестела, напоминая тарелку с залитым глазурью печеньем. Когда она взлетела по ступеням храма Сатурна и устремилась прямо на меня, я не сделал попытки отодвинуться в сторону. Она пролетела мимо, едва меня не задев. Некоторые мужчины рождаются счастливыми, других называют Дидий Фалкон.

Когда незнакомка приблизилась, я снова подумал, что ей было бы лучше не надевать столько туник, только поймите меня правильно. Я люблю, когда на женщинах что-то надето — тогда я могу надеяться на шанс это что-то снять. Если же на них ничего нет, я впадаю в уныние, потому что они либо только что разделись для кого-то еще, либо, если учитывать мою работу, уже мертвы. Эта была явно жива, причем полна жизни и энергии. Возможно, в богатом особняке, облицованном мрамором, с фонтанами, садами и затененными двориками, отдыхающей молодой девушке было бы и не жарко даже в тяжелых дорогих одеждах, гагатовых и янтарных браслетах, обвивающих руку от запястья до локтя. Но если она оттуда поспешно выбежит, то сразу же об этом пожалеет, просто растает от жары, а эти изысканные одежды прилипнут ко всем частям ее стройного тела, а волосы, спадающие дразнящими локонами, приклеятся к шее. Ступни будут скользить по влажным внутренним частям сандалий, струи пота польются по теплой шее в манящие ложбинки подо всей этой изысканной одеждой…

Глава 2

К счастью, он уходил. Я завел девушку в портик плетенщика корзин и наклонился к ней, пытаясь справиться со шнурками на левом сапоге.

— Кто это? — прошептала она.

— Кусок местных отбросов. — Я избавил ее от речи о владельцах недвижимости, которые являются истинными паразитами и обирают бедных, но смысл она уловила.

— Он — ваш домовладелец!

Умница.

Глава 3

После гула Форума и суматохи римских площадей моя квартира казалась благословенно тихой, хотя негромкие звуки доносились с улицы внизу. Время от времени сквозь красную черепичную крышу можно было услышать пение птиц. Я жил на самом верхнем этаже. Мы добрались до моей каморки, как и все посетители, сильно запыхавшись. Девушка остановилась, чтобы прочитать надпись на керамической табличке. В табличке вообще-то не было необходимости, потому что никто не пойдет на шестой этаж, не зная, кто там живет. Но я пожалел странствующих торговцев, которые все-таки поднимались, дабы убедить меня в необходимости рекламы. Они считали, что она поможет ремеслу, впрочем, ничто никогда не помогает моему ремеслу, но не в этом дело.

— М. Дидий Фалкон. «М» стоит вместо Марка. Мне называть тебя Марком?

— Нет, — ответил я.

Мы вошли.

Глава 4

Представитель закона восстанавливал дыхание после подъема по лестнице.

— Заходите, — крикнул я. — Не заперто.

Он зашел и рухнул с другой стороны скамьи.

— Присаживайся, — предложил я уже после этого.

— Фалкон! Негодник! Это шаг вперед.

Глава 5

Я влетел в спальню, опасно раздраженный. Занавеска с шумом проехалась по палке, с которой свисала. Маленькая потеряшка виновато подпрыгнула, уронив мои личные записные книжки на пол.

— Отдай мне их! — заорал я.

Теперь я на самом деле пришел в ярость.

— Ты — поэт! — воскликнула она, явно пытаясь выиграть время. — А «Аглая — белая голубка» посвящено женщине? Наверное, они все посвящены дамам, но довольно грубы… Прости. Мне стало интересно.

Аглая была моей знакомой девушкой, но совсем не белой, и нисколько не похожей на голубку. А если уж говорить до конца, то ее вообще звали не Аглая.

ЧАСТЬ II

Глава 20

Британия, зима 70–71 гг. н. э.

Если вам когда-нибудь захочется поехать в Британию, советую вам не беспокоиться. Если вам этого не избежать, то вы найдете провинцию Британия за пределами цивилизованного мира, во власти северного ветра. Если ваша карта обтрепалась по краям, будьте уверены — вы эту провинцию не найдете. Могу сказать, что это для вас даже лучше. Старина Борей надувает толстые щеки и летит на юг, наверное, потому, что хочет убраться из Британии. Моя легенда состояла в следующем: Камилл Вер отправляет меня туда за своей дочерью Еленой Юстиной, которая гостит у тети. Мне вроде как предстояло доставить ее домой. Похоже, Камилл Вер гораздо больше любил свою младшую сестру.

— Фалкон, если моя дочь согласится, сопровождай ее, но детали решай с самой Еленой, — сказал он мне во время обсуждения путешествия.

Судя по тому, как он это произнес, я решил, что Елена — девушка с характером. Децим говорил так неуверенно, что я решил задать прямой вопрос.

— Она не послушается вашего совета? С вашей дочерью трудно сладить?

Глава 21

Я направлялся на запад, поэтому устроитель моего путешествия организовал мне маршрут на восток. После семи лет в армии это меня не удивило.

Я планировал не торопиться и провести несколько дней в Лондинии, чтобы акклиматизироваться. Но начальник порта Гесориака вероятно послал сигнал на другую сторону, в Дубрий, как только меня заметил. Лондиний знал, что я приеду до того, как покину Галлию. На причале в Рутупие стоял специальный посланник и постукивал подбитым мехом сапогом. Он был готов спасать меня от бед, с того момента как я сошел с корабля.

Посланник прокуратора был центурионом, которые выполняют особые задания с помпезностью, а сами всегда полны важности, как это принято у героев. Он представился, но оказался недружелюбным типом с заплывшим жиром лицом и жидкими волосенками, имя которого я с легкостью забыл. Он служил в Двенадцатом легионе Валерия, состоявшем из скучных, но достойных солдат, которые покрыли себя славой во время разгрома восстания царицы Боудикки. Теперь их штаб располагался у гор в Вироконии, у границы. Мне удалось выжать из него только одну полезную деталь. Несмотря на усилия сменяющих друг друга губернаторов, граница все еще пролегала в том же месте. Это была старая дорога, по диагонали пересекающая остров от Иски до Линда. Большая часть острова, лежащая за этой границей, так и оставалась не подконтрольной Риму. Я вспомнил, что серебряные рудники находились не на нашей стороне границы.

Ничто в Британии существенно не изменилось. Цивилизация просто покрывала провинцию, словно слой воска банку с мазью аптекаря, этот слой было легко проткнуть пальцем. Веспасиан отправлял сюда юристов и ученых для превращения их в демократов, которых можно было бы безопасно пригласить на ужин. Рутупие обладал всеми чертами порта империи, но после того, как мы немного проехали по дороге к югу от Тамесия, реки, по которой осуществлялись поставки, я увидел, что все осталось по-прежнему. Круглые хижины, из труб которых поднимался дым, сгрудились на убогих квадратных полях. Угрюмый скот бродил под зловещим небом. Складывалось впечатление, что можно много дней ехать сквозь леса по известковым холмам, пока не увидишь алтарь бога, имя которого знаешь.

Глава 22

Меня разместили так уютно, что это даже смущало. Мне выделили просторную комнату с кроватью, которая стонала под разноцветными перинами. Мигали масляные лампы. Тепло просачивалось сквозь дымоходы в стене. Имелись стулья с низкими квадратными скамеечками для ног, подушки, на полу лежали ковры, предоставлялись писчие принадлежности для личного пользования, в блестящей керамической вазе лежали поздние яблоки.

Франтоватый проворный раб проводил меня в баню, еще один мыл меня, затем проводил в отведенную мне комнату, где уже ждал пухленький мальчик. Он разгружал поднос с серебряной посудой, наполненной холодной дичью и ветчиной. Я воспользовался возможностью поесть, раз уж она мне выдалась. Мальчик мне прислуживал, похоже, я произвел на него впечатление. Я ему подмигнул, но потом отвернулся, чтобы у него не сложилось неправильного впечатления.

В виде уважения к хозяину я причесался. Затем я достал свою лучшую тунику. Она была белого цвета, и продавец одежды, услугами которого я всегда пользуюсь, сообщил мне, что до меня ее носил только один человек. (Моя мать всегда велит мне спрашивать, от чего они умерли, но если нет видимых пятен крови, я не спрашиваю. Какой торговец признается, что у твоего предшественника было заразное кожное заболевание?)

Открыв свой багаж, я задумчиво посасывал остатки ветчины, застрявшие у меня между зубов… Все было сделано очень умело, однако во время нашей беседы с хозяином в кабинете мои вещи обыскали.

Глава 23

Я и без конфронтации с этой злобной ведьмой Еленой Юстиной пребывал в мрачном настроении. Ее ждет долгий путь домой, через варварскую территорию, поэтому я понимал, почему сенатор так хочет обеспечить ее каким-то профессиональным сопровождением. Правда, после моего провала с Сосией Камиллиной, казалось смехотворным то, что он выбрал меня. Я хотел ему помочь, но теперь, после знакомства с Еленой, перспектива близкого контакта с этим человеком его отпрыском с дурным характером меня совсем не радовала. Когда-то завоевание ее на свою сторону могло бы стать вызовом. Теперь я очень болезненно переживал смерть Сосии, и у меня не хватало энергии. Только тот факт, что мне нравился Децим Камилл Вер, давал мне терпение вообще разбираться со сложившейся ситуацией.

В день нашего знакомства я не обнаружил у Елены Юстины никаких положительных качеств, если у нее такие вообще имелись. По каким-то причинам, которые я не мог понять, она отнеслась ко мне с презрением. Я в состоянии терпеть грубость, но казалось, что она даже не желает повиноваться дяде и тете.

Она отсутствовала недолго. Я подозревал, что она не упустит возможности найти еще что-то, что можно было бы во мне презирать. Когда она резко зашла назад, я ее проигнорировал. С такими наглыми особами это лучший способ.

Тем не менее мне было любопытно. Просто потому, что ты решил отказаться от женщин, еще не значит, что ты отказался от взглядов на них. Натура у нее была темпераментная, фигура костлявая, но мне нравилось, как она укладывала волосы. Я заметил, как маленькая дочь Флавия сразу же бросилась к ней. Не каждому удается так очаровать ребенка. Значит вот она какая: знаменитая кузина любимой мною потерянной души.

Их отцы были братьями, но сами девушки ни в коей мере не походили друг на друга. Елене Юстине к тому времени перевалило за двадцать, тем не менее, она полностью владела собой. Внутри нее горело сильное, но ровное пламя, рядом с ней еще не повзрослевшая Сосия показалась бы определенно глупышкой. Елена Юстина была всем, чем обещала стать Сосия, но теперь никогда не станет. За это я ее ненавидел, и она знала, что ее ненавижу. Я сильно ее раздражал, и она не принимала меня.

Глава 24

Флавий Иларий объяснил свой план на следующий день. Мне было неуютно в незнакомом доме, и я проснулся, как только люди начали ходить. Я надел четыре туники и осторожно спустился вниз. Сильно кашляющий раб показал мне на столовую, в которой слышались голоса, и, судя по тону, обсуждалось что-то серьезное. Как только я появился, все замолчали. Элия Камилла поприветствовала меня теплой улыбкой.

— Вот он! Вы проснулись слишком рано для человека, который приехал так поздно!

Она встала, чтобы отправиться по хозяйственным делам, но вначале поставила для меня тарелку. Простота нравов этого официального дома смущала. Сам Иларий с салфеткой, подоткнутой под подбородком, передал мне корзинку с хлебом. Молодая женщина с недовольным выражением лица по имени Елена сидела там же. Я ожидал, что она уйдут вместе с тетей, но она осталась, обхватив чашу и бросая на меня гневные взгляды. Едва ли ее можно было назвать застенчивым цветком.

— Поскольку ты здесь служил, ты, как я понимаю, старался быть в курсе последних событий, — сразу же начал ее дядя, прямой и не испытывающий колебаний человек, который сразу же переходит к делу, как только видит зрителя.

Я придал лицу благочестивое выражение человека, который находится в курсе событий.

ЧАСТЬ III

Глава 38

Рим, весна 71 года н. э.

На улице, где стоял дом ее отца, для нас была подготовлена встреча. Мы без проблем добрались до квартала Капенских ворот, протряслись по нескольким боковым улочкам, затем повернули к дому сенатора. Паланкины остановились, и мы оба вышли. Елена резко вдохнула воздух. Я повернулся: к нам неслись четверо или пятеро типов, которым отказали на рынке рабов. На каждом была остроконечная шляпа, надвинутая на лицо. Не требовалось надвигать их так низко, чтобы скрыть оспины. Одна рука у каждого типа была засунута под плащ. Там точно прятали не мешки с булочками и крестьянским сыром.

— Геркулес, госпожа! Звони в колокол, пока кто-то не выйдет!

Елена бросилась к двери отца, а я быстро отстегнул один из шестов, к которому крепился паланкин и за который его несли. Я огляделся. Прохожие исчезали с мостовых, словно таяли в воздухе. Они ныряли в ювелирные мастерские и цветочные лавки, открытые для вечерней торговли. Над портиками висели фонари. Квартал предназначался для избранных, поэтому помощи ожидать не приходилось. Гуляющие горожане исчезли, словно пузыри на Тибре во время наводнения.

Нападавшие действовали быстро, но все равно не так быстро, как я. Под плащами у них оказались дубинки с шипами, но после трех месяцев, проведенных на свинцовом руднике, во мне скопилось больше агрессии, чем они могли предположить. Я мог нанести немало вреда, размахивая восьмифутовым шестом.

Глава 39

Сенатор решил отправиться во дворец в тот же вечер. Он сообщит все, что стало известно нам и, в частности, наши подозрения о причастности Домициана. Мне было нечего делать до получения дальнейших указаний. Я мог это пережить.

Мне предложили ужин и пуховую постель, но я отправился домой — хотелось побыть одному по нескольким причинам.

Прачечная была закрыта, поэтому я отложил удовольствие встречи с Ленией до следующего дня. Шесть этажей — это большое препятствие для усталого после путешествия мужчины. Тяжело ступая по ступеням, я понял, что хочу переехать. Однако когда добрался до собственной квартиры, во мне проснулось упрямство, и я решил остаться.

Ничего не изменилось. В первой комнате едва ли могла развернуться собака, тощая собака с зажатым между ног хвостом. Качающийся стол, накренившаяся скамья, полка с посудой, стопка кирпичей, рашпер, кувшины для вина (грязные), корзина для мусора (полная)… Но мой стол стоял не в том месте. Кирпичи, на которых я готовил еду, почернели от сажи. Какой-то бездушный ублюдок морил голодом ласточку в клетке. В моей квартире кто-то жил!

Я вначале уловил его запах. В воздухе смердело старыми шерстяными туниками, которые не стирали месяц. Я увидел модную красную вечернюю одежду, которую не узнал, и пару тапок, запах которых в виде приветствия донесся до меня из дальнего конца комнаты. Несмотря на то, что Децим вносил арендную плату Смаракту, мой бесчестный и корыстный домовладелец пустил виночерпия, подающего горячее вино, который наполнил мое жилище всеми возможными запахами тела. Смаракт сдал ему мою квартиру в субаренду на время моего отсутствия.

Глава 40

Елена Юстина появилась у меня на следующий день. Это меня сильно смутило, потому что у меня на коленях, задрав ноги вверх, устроилась одна юная прелестница в короткой рубиновой тунике. Эта юная госпожа делила со мной завтрак и очень глупо себя вела. Девочка была симпатичной, сцена интимной, а Елена — последним человеком, которого я ожидал увидеть.

Елена Юстина казалась спокойной и невозмутимой в свободных, идеально чистых белых одеждах. Мне стало ужасно неловко из-за того, что эта высокомерная и полная достоинства дама в подобной одежде поднялась на шестой этаж в мою грязную дыру до того, как я успел побриться.

— Я бы сбежал вниз…

— Не нужно. Я страстно желала увидеть тебя на троне твоего королевства! — она придирчиво оглядела меня, принюхиваясь к неприятным запахам. — Место выглядит чистым. Кто-то за тобой ухаживает? Я ожидала мрачные залежи паутины и следы крыс.

Кто-то — моя мама — уже побывала тут и подсуетилась, и поэтому пауки временно убрались под стропила вместе с голубями. О крысах я пытался не думать.

Глава 41

Я случайно встретился с Петронием на следующий день. Он присвистнул, затем стал меня разглядывать, держа на расстоянии вытянутых рук.

— Так! И куда это ты направляешься, красавчик?

В честь ужина с правителем цивилизованного мира я надел свою лучшую тунику, над которой трудились в прачечной, пока старые винные пятна не стали почти невидимыми. Я надел сандалии (начищенные), новый ремень (колючий) и перстень моего двоюродного дедушки Скаро с обсидианом. Я провел всю вторую половину дня в банях и у цирюльника, причем не просто обмениваясь новостями (хотя я и этим занимался, до тех пор пока у меня не начала кружиться голова). Меня подстригли, и я чувствовал себя примерно так, как ягненок, лишившийся шерсти. Петроний вдохнул непривычные запахи ароматического масла для мытья, лосьона после бритья, смягчающего кожу масла и помады для волос — всем этим пахло от меня. Затем он осторожно, одним пальцем приподнял две складки моей тоги на четверть дюйма, делая вид, что улучшает результат работы портного. Изначально эта тога принадлежала моему брату, который как хороший солдат считал, что должен экипироваться всем самым лучшим, независимо от того, нужно это ему или нет. Я потел под тяжестью шерсти и собственного смущения.

Я решил заговорить первым, чтобы мой скептический товарищ не пришел ни к каким неправильным выводам.

— Просто сопровождаю один старый сосуд с уксусом на пир во дворец.

Глава 42

Он только что провел пять лет в пустыне, но, клянусь Юпитером, был в прекрасной физической форме. Он был талантлив. Сразу же становилось понятно, как этот человек командовал легионом в двадцать шесть лет, а затем мобилизовал половину империи, чтобы завоевать трон для отца.

Тит Флавий Веспасиан. Я только что чувствовал в горле сильно перченый соус, теперь оно пересохло, словно я проглотил сухой пепел. Два нанимателя: Тит и Веспасиан. Или, скорее, две важные жертвы, если это по-другому сформулировать.

Предполагалось, что этот веселый молодой полководец застрял на осаде Иерусалима. Очевидно, он уже разобрался с Иерусалимом, и я вполне мог поверить, что во время покорения города он также прихватил и сказочную иудейскую царицу. Кто мог его винить? Независимо от того, кто что думал о прошлом и нравственности царицы Береники (она вышла замуж за собственного дядю и, по слухам, спала с братом-царем), она была самой красивой женщиной в мире.

— Елена Юстина!

Мои зубы заскрипели на куске панциря омара. Прихватив для себя царицу, ему не требовалось посягать на мою наяду, да еще так ее лапать. Я мог сказать, что Елена произвела на него впечатление, в особенности, когда обратилась к нему спокойным голосом.