Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 6

— Черт побери, майор, фнулы вернулись, — сообщил капитан ЦРУ Эдгар Лайтфут. — Они захватили Прово, штат Юта.

Застонав, майор Хок велел секретарше принести из закрытых архивов досье на фнулов.

— И какую же форму они приняли на этот раз? — поинтересовался он.

— Крошечных торговцев недвижимостью, — ответил Лайтфут.

В прошлый раз, вспоминал майор Хок, они прикинулись подручными на бензоколонках. В этом-то вся и загвоздка: едва один из фнулов принимал какую-то специфическую форму, то же самое проделывали и все остальные. Само собой, полевым агентам ЦРУ распознать их было проще, но сами фнулы выглядели совершенно по-дурацки, а Хоку не нравилось воевать с дурацким врагом. Более того, это свойство имело тенденцию распространяться на обе воюющие стороны, не исключая даже собственных подчиненных Хока.

Милт Бискл славно потрудился в Желтом районе, заново отстраивая древнюю сеть оросительных каналов, и теперь под его вертолетом раскинулись сотни квадратных миль возрожденной земли. Наконец-то и в этот застывший мир песков, растрескавшейся глины и жаб-прыгунов пришла весна. Отныне дважды в год будут цвести долины вдоль каналов — мрачная безводная пустыня, каким стал Марс после конфликта между Проксимой и Землей, обрела новую жизнь.

Очень скоро здесь появятся первые эмигранты с Земли, застолбят участки, возведут нехитрые фермерские постройки, засеют поля… К тому времени отпадет необходимость в специалистах вроде Милта, тогда он подаст в отставку и с легким сердцем вернется на Землю.

Милт нажал кнопку передатчика дальней связи и сказал в микрофон:

— Говорит Милт Бискл, инженер восстановительных работ Желтого района. Срочно требуется помощь врача-психиатра. Сойдет любой, лишь бы побыстрее.

При появлении Милта доктор Девинтер поднялся из-за стола и протянул руку.

Обнаружив на экране своего радара быстро движущуюся наземную машину, констебль Калеб Майерс сразу понял, что ее пользователь каким-то образом исхитрился снять ограничитель — его скорость, сто шестьдесят миль в час, далеко превосходила законный предел. Естественный вывод: водитель принадлежит к Голубому классу, к инженерам и техникам, кто же еще может копаться в потрохах своей тачки. Арест превращался в заковыристую проблему.

Майерс связался с полицейской тачкой, патрулировавшей шоссе десятью милями дальше.

— Когда будет проезжать мимо, отключи ему энергию, — посоветовал он своему коллеге. — Шпарит слишком быстро, чтобы ставить заслон. Согласен?

В три десять ночи тачка никуда больше не шпарила; лишившись подачи энергии, она притормозила на обочине шоссе. Майерс потыкал пальцем кнопки приборной панели, его машина развернулась и неспешно полетела на север. К беспомощно замершей тачке нарушителя уже приближался, пробираясь через плотный поток движения, красный мигающий огонек. Майерс приземлился в тот самый момент, когда второй полицейский нажал на тормоз. Сойдясь вместе, два служителя закона осторожно направились к задержанной тачке; под их сапогами негромко похрустывала щебенка.

Нарушителем оказался худощавый мужчина в белой рубашке и галстуке; с выражением на лице, какое бывает у внезапно разбуженного человека, он смотрел прямо перед собой, абсолютно не замечая, что рядом появились полицейские, в серой форме и при полном боевом снаряжении — в руках лазерные винтовки, тело от горла до бедер прикрыто противопулевыми защитными пузырьками. Майерс открыл дверь тачки и заглянул внутрь; прикрывая его, второй полицейский взял оружие на изготовку — как знать, может, это — очередная ловушка, за одну только последнюю неделю полиция Сан-Франциско потеряла пять человек.

Орион Страуд, председатель педсовета школы Вест-Марин, прибавил пламя в шахтерской лампе, и темная комнатка озарилась ярким светом. Теперь все четверо членов комиссии могли как следует рассмотреть нового учителя.

— У меня несколько вопросов к нашему соискателю, — обратился Страуд к остальным, — а пока позвольте представить — мистер Барнс из Орегона. Специализация — естественные науки и природные продукты питания. Все верно, мистер Барнс?

Мистер Барнс, невысокий молодой человек в рубашке цвета хаки и рабочих брюках, нервно откашлялся и произнес:

— Да, верно. Я неплохо разбираюсь в химикатах, хорошо знаю флору и фауну лесов, особенно полезную. Грибы там, ягоды…

— Грибы — вещь опасная, в чем мы недавно имели несчастье убедиться. Сейчас стараемся их в пищу не употреблять, — заявила миссис Толман, пожилая дама, которая заседала в комиссии с незапамятных времен, чуть ли не до Катастрофы.

Профессор Энтони Дуглас с тяжким вздохом опустился в любимое кожаное кресло, с еще более тяжким вздохом снял ботинки и, охнув, зашвырнул их в угол, затем сложил руки на коленях и, прикрыв глаза, откинулся на спинку.

— Устал, дорогой? — участливо спросила его жена Лора, на секунду отвернувшись от духовки.

— Устал — еще мягко сказано. — Энтони взглянул на вечернюю газету, лежащую на столе, но решив, что даже самые важные на свете новости не стоят того, чтобы из-за них подниматься, достал из кармана пиджака сигарету и не торопясь закурил. — Вымотался до потери пульса. Видите ли, в колледже затеяли новый проект, и воплощать его заявилась из центра целая орава молодых да ранних: каждый при цветастом галстучке, у каждого в руке кожаный чемоданчик, а на лице — елейная ухмылочка.

— Ну и тебя?..

— Нет, от меня им в ближайшие год-два не отделаться. — Профессор Энтони Дуглас самодовольно улыбнулся и выпустил из ноздрей облачко сероватого табачного дыма.

Ровно в пять Эд Лойс привел себя в порядок, набросил пальто, надел шляпу, вывел из гаража машину и поехал в свой магазин (Эд торговал телевизорами). Он чувствовал себя порядочно уставшим: шутка сказать, сколько земли в подвале перекопано! А сколько он вывез на тачке за задний двор! Спина и руки болели. Но для такого возраста — Эду уже перевалило за сорок — нагрузка приличная, что и говорить. Дженет на сэкономленные деньги купит новую вазу. Плюс ему нравилось заниматься ремонтом фундамента.

Темнело. В длинных лучах заходящего солнца мельтешили прохожие — все как один усталые и мрачные: нагруженные пакетами и сумками женщины, перетекающие из университета домой толпы студентов, служащие, бизнесмены и легкомысленно одетые секретарши. Эд остановился на красный, потом повел свой «Паккард» дальше. Магазин прекрасно работал и без него — стоило приехать лишь для того, чтобы подменить кого-нибудь на время ужина, просмотреть отчетность. Возможно, он сам закроет пару сделок. Машина катилась мимо маленького островка зелени посреди улицы — местный парк. Напротив «Телевизоры Лойса: продажа и сервис-центр» не нашлось ни одного свободного места, Эд выругался и развернулся. И снова проехал мимо крохотного безлюдного скверика, оставляя за спиной питьевой фонтанчик, пустую скамейку и торчащий надо всем фонарь.

С фонаря, кстати, что-то свисало. Что-то такое темное, бесформенное. Какой-то тюк, что ли? Штука легонько покачивалась на ветру. Манекен?.. Лойс опустил окно и высунулся, чтобы рассмотреть загадочный предмет. Да что это, черт побери? Реклама какая-то? Торговая палата время от времени что-нибудь вывешивала в сквере…

Он снова развернулся и снова проехал мимо — сейчас он непременно разглядит эту непонятную штуку. Нет, не манекен. Да и на рекламу не очень-то похоже. Эд почувствовал, как волосы на загривке встают дыбом и с трудом сглотнул. По рукам и по шее потек пот.

С фонаря свисало тело. Человеческое тело.

О том, что на Землю вторглись жизненные формы с другой планеты я узнал совершенно случайно. А дело было так.

Возвращаясь в пятницу с работы, я подобрал на заднем сиденье автобуса забытый каким-то растяпой любовный роман в засаленном мягком переплете. Дома, на мое счастье, никого не оказалось, и я, достав из холодильника бутылочку пивка, вольготно расположился в любимом кожаном кресле перед телевизором и принялся рассеянно листать свою находку. На первой же странице мне вдруг попалась фраза:

…глаза его неповоротливо обежали комнату.

Я будто воочию увидел бегающие по комнате глаза и меня будто арктическим холодом обдало. Бегали ли они как кролики, прыжками, изредка припадая к полу и замирая на месте, или, быть может, перемещались на тоненьких кривых ножках боком, подобно деловитым крабам, для меня так и осталось загадкой. Однако не вызывало ни малейших сомнений, что автор считает неторопливый бег глаз по комнате событием в порядке вещей. Аналогичного мнения, похоже, придерживались и все поголовно герои его книги.

В следующем же абзаце я прочитал:

— Здесь всегда такое пекло? — приятно улыбаясь, поинтересовался полный мужчина средних лет в изрядно помятом сером костюме, мокрой от пота белой сорочке, обвислом галстуке-бабочке и панаме. По виду и манере держаться в нем сразу угадывался коммивояжер.

Никто из посетителей маленького замызганного кафе не пошевелился.

— Только летом, — нехотя ответила размякшая от жары официантка.

Коммивояжер неторопливо закурил и с любопытством огляделся. Парень и девушка в одной из обшарпанных кабинок у дальней стены были полностью поглощены друг другом, двое рабочих за покосившимся столиком уминали за обе щеки гороховый суп и булочки, худой загорелый фермер со стаканом виски прислонился к буфетной стойке, пожилой бизнесмен в голубом костюме и при карманных часах просматривал утренний выпуск местной газеты, смуглый таксист с крысиным лицом потягивал кофе, утомленная дама, зашедшая отдохнуть, отложила в сторону свои многочисленные сумки и блаженно откинулась на спинку стула.

Коммивояжер оперся руками о буфетную стойку и обратился к сидевшему рядом джентльмену:

Бард Чай задумчиво проговорил:

— Культы, значит…

И посмотрел на мусороприемник, который со скрежетом пережевывал ленту с отчетом. Аппарат давно не смазывали, и он проржавел. Работая, он натужно подвывал и исходил ядовито пахнущим дымком. Чай покачал головой и выключил машину — ее покрытая вмятинами поверхность стала приобретать отвратительно алый оттенок. Перегрелась. С лентой, правда, справилась. Чай запихнул в приемную щель кучу отбросов, аппарат снова подавился мусором.

— Культы?.. — слабым эхом откликнулся Бард Сун У. Он с усилием вынырнул из собственных мыслей и изобразил заинтересованную улыбку на круглом оливково-желтом лице. — Вы говорили о культах?

— Культы угрожают стабильности общества. И наше общество — не исключение.