Загрузив тележку картофелем в холодильной камере, Виктор Нильсен покатил ее из тыльной части магазина через бакалею в овощную секцию. Только что привезенные картофелины он стал аккуратно ссыпать в почти опустевший лоток, проверяя каждую десятую — не подпорчена ли она гнилью, цела ли на ней кожура. Одна крупная картофелина упала на пол, и он, нагибаясь, чтобы ее поднять, скользнул взглядом мимо прилавка для контроля покупок, расчетных стоек и витрин с сигарами и сладостями на отрезок улицы, просматривавшийся через широкие стеклянные двери. По тротуару брели несколько прохожих, ярко сверкнул солнечный зайчик, отраженный от крыла выезжавшего с примагазинной парковки «фольксвагена».

— Это была моя жена? — спросил он у Лиз, внушительного вида девахи из Техаса, сидевшей за кассовым аппаратом при выходе.

— Нет, пожалуй, иначе я заметила бы, — ответила Лиз, отбивая чек на две упаковки молока и пакет постного говяжьего фарша.

Пожилой покупатель у расчетной стойки вытащил из кармана пальто бумажник.

— Она обещала заскочить ко мне, — сообщил Вик, — чтобы дать знать, как там дела.

 В этот же день, в семь тридцать вечера, Рэгл Гамм, бросив мимолетный взгляд в окно своего дома, увидел пробиравшихся в ночной тьме по дорожке Блэков, ближайших соседей, которые, по-видимому, шли в гости к Нильсенам. В свете уличного фонаря вырисовывались контуры какого-то предмета в руках Джуни Блэк: не то коробки или пакета. Он застонал.

— В чем дело? — осведомилась Марго.

В противоположном от него конце комнаты они с Виком смотрели по телевизору передачу с участием Сида Сезара.

— Гости, — объявил Рэгл, поднимаясь со своего места. В то же мгновение раздался звонок в дверь. — Наши соседи. Предлагаю сделать вид, будто никого из нас нет дома.

— Они, может быть, не станут задерживаться, когда увидят включенный телевизор, — предположил Вик.