Вот уже целую неделю мистер Роберт Чилдэн с нетерпением поджидал почту. Но тщетно: ценная бандероль из штата Скалистых Гор никак не хотела добраться до его офиса. Поэтому, открыв свой магазин в пятницу утром и обнаружив на полу возле щели для корреспонденции лишь пару писем, он грустно вздохнул — не избежать объяснения с разгневанным клиентом.

Нацедив чашку растворимого чая за пять центов из встроенного в стену автомата, Чилдэн выпил его, взялся за метлу и принялся приводить в порядок помещения. Вскоре торговый зал «Американских шедевров» был уже вполне готов к приходу покупателей: кругом чистота, ни пылинки, в кассовый аппарат заблаговременно загружена мелочь для сдачи, повсюду стелется терпкий запах бархатцев, которому вторит тихая музыка, льющаяся из радиоприемника.

За витринными стеклами была видна Монтгомери-стрит, по которой в эту пору в свои конторы торопились чиновники. Вдалеке виднелся поднимающийся в горку вагончик фуникулера. Чилдэн с удовольствием проводил его взглядом и принялся разглядывать идущих по улице женщин в длинных ярких шелковых платьях. Зазвонил телефон. Он взял трубку.

— Алло, — послышался знакомый голос, и Чилдэн вздрогнул. — Говорит Тагоми. Как обстоят дела с моим заказом? Вы помните: вербовочный плакат периода Гражданской войны. Вы обещали мне еще на той неделе…

Голос говорившего был резок, на грани соблюдения приличий.

Мистер Нобусуке Тагоми держал совет с божественной Пятой Книгой конфуцианской мудрости, с даосским Оракулом, многие века именуемым «

Книгой Перемен»

или «

Ицзин

». Сегодня в полдень ему на ум пришла мысль проконсультироваться у пятитысячелетней мудрости касательно назначенной на этот день встречи с мистером Чилдэном. До встречи оставалось два часа или около того.

Из окон офиса, занимавшего несколько комнат на двенадцатом этаже здания «Ниппон таймс», был виден весь берег. Можно было разглядеть суда, проходящие под мостом Золотых Ворот. Сейчас, например, неподалеку от Алькатраса был виден сухогруз, но мистера Тагоми это не заинтересовало нисколько. Подойдя к окну, он развязал узел на шнурке, и бамбуковые жалюзи с легким стуком осыпались вниз. В главном кабинете офиса сделалось сумрачно, Тагоми уже не приходилось щуриться от избытка света, и, следовательно, теперь и мыслить он мог более четко.

«Не в его, Чилдэна, власти и компетенции, — решил мистер Тагоми, — угодить моему клиенту». Совершенно не важно, с чем именно заявится торговец, можно ручаться, что на клиента впечатления это не произведет. Примем это как данность. Но в таком случае надо поступить так, чтобы хотя бы разочарование клиента оказалось не слишком велико.

Поступить надо так, чтобы не обидеть его дурацким подарком.

Клиент летит в Сан-Франциско на новом германском ракетоплане «Мессершмитт 9-Е» и вскоре приземлится в здешнем аэропорту. Самому мистеру Тагоми на подобных аппаратах летать не доводилось, так что, когда он встретит возле трапа гостя, мистера Бэйнса, ему следует постараться сохранить невозмутимость, какое бы сильное впечатление летающий корабль на него ни произвел. Ну что же, к делу. Тагоми встал перед зеркалом и постарался принять вид человека рассеянного и слегка скучающего, наблюдая в зеркало за результатом. О да, они очень шумят, мистер Бэйнс. Читать совершенно невозможно. Зато весь полет от Стокгольма до Сан-Франциско занимает всего сорок пять минут. Вставить здесь ехидное словечко о вечных неполадках немецкой техники? Предполагаю, вы слушаете радио, мистер Бэйнс? Какой ужас эта катастрофа над Мадагаскаром… Хотя, по правде, и прежние поршневые самолеты тоже не слишком…

Джулиана Фринк глядела на закат и увидела, как небо пересекает ослепительно сияющая точка. Точка описала плавную дугу по небу и исчезла на Западе. «Одна из пассажирских ракет наци, — сообразила она. — Летит на Побережье. А внутри ее — куча важных шишек. А я сижу себе тут, внизу». И помахала вслед давно уже улетевшей ракете.

Со стороны Скалистых гор надвигались тени, их вершины уже погрузились в сумрак. Вдоль гор прошла стая перелетных птиц. Машины на шоссе включали фары и сигнальные огни, и по дороге ползла двойная бело-красная полоса. Врубили подсветку на бензоколонке. В домах зажигались окна…

Вот уже несколько месяцев она живет здесь, в Каньон-сити, штат Колорадо. Работает инструктором по дзюдо.

Ее смена закончилась, и Джулиана собиралась отправиться в душ, но все кабинки сейчас забиты завсегдатаями «Спортзала Рэя», так что оставалось дожидаться очереди и дышать свежестью горного воздуха. Было спокойно и тихо. До нее доносилось лишь приглушенное гудение в придорожной закусочной, чуть в стороне от душевых кабинок. Возле закусочной стояли два громадных дизеля, один из которых только что подъехал, и пара водителей натягивала кожаные куртки, собираясь отправиться перекусить.

«Дизель вроде покончил с собой, выкинувшись в иллюминатор собственной каюты? — вспомнилось ей. — Самоубийство в океанских пучинах. Неплохо. Использовать, что ли, его опыт? Вот беда — океана тут нет. Ну да ничего, способ всегда отыщется. Как у Шекспира, булавка сквозь платье — и прости-прощай, Фринк. Ах, милый мой, твоей бывшей девушке не страшны даже бродяги, выбравшиеся из пустыни. И ей известны все нервные узлы, легкий удар по которым поможет избавиться от любого надоедалы. А вообще-то… смерть ничуть не хуже, чем всю жизнь болтаться на этой обочине, дышать выхлопными газами, ну, или всасывать их в себя через трубочку для коктейля».

Когда Фринк увидел своего работодателя, ковыляющего в главный цех завода, ему пришло на ум, что не слишком-то Уиндем-Матсен похож на хозяина. На кого угодно похож — на бездомного бродягу из трущоб, на попрошайку, которого забрали в участок, отправили в ванную, побрили и постригли, переодели в чистую одежду, впрыснули витаминов, а потом всучили пять долларов и отправили куда подальше — начинать новую, праведную жизнь. Манеры его были какие-то сомнительные, болезненные, что ли? Заискивающие, нервные, вызывавшие скорее сочувствие. Он словно бы в каждом встречном видел врага, которого ему не одолеть, вот и остается лишь покорно вилять перед ним хвостом. «Вот-вот меня обидят», — словно бы сообщал его облик.

Тем не менее Уиндем-Матсен был господином весьма могучим. Обладал контрольными пакетами нескольких предприятий, торговых фирм. Владел недвижимостью. Да и сам этот завод принадлежал его корпорации.

Следуя за ним, Фринк толчком отворил массивную железную дверь, ведущую в главный цех. Все это он видел каждый день: люди возле станков, сполохи огня, движение, пыль, грохот. Туда хозяин и шел. Фринк ускорил шаг.

— Мистер Уиндем-Матсен! — позвал он идущего впереди.

Тот остановился неподалеку от цехового мастера, Эда Маккарти. Оба глядели, как приближается Фринк.

Звонок Рэя Келвина сильно озадачил мистера Уиндема-Матсена, который, держа трубку в руке, никак не мог сообразить: в чем, собственно, дело? Произошло это оттого, что, во-первых, Келвин, по обыкновению, тараторил, во-вторых же — учитывая момент, в который Келвин позвонил: в половине двенадцатого ночи и как раз тогда, когда Уиндем-Матсен вознамерился предаться наслаждениям в компании одной молодой и симпатичной особы. Происходило все это в апартаментах У-М, располагавшихся в отеле «Муромачи».

— Да послушай же… — талдычил в трубку Келвин. — Мы возвращаем тебе всю последнюю партию. Я бы тебе и остальное твое барахло отослал, да там счета уже оплачены. А эту мы еще не оплатили, так что забирай ее обратно.

Понятное дело, мистер Уиндем-Матсен счел необходимым выяснить причины подобного поступка.

— Все это дрянные подделки, — заявил Келвин.

— Но ты же об этом прекрасно осведомлен… — У-М был в совершенном недоумении. — То есть, Рэй, ты же отлично знаешь положение вещей…