В 1947 году автор побывал на восстановлении Запорожского металлургического комбината. Гигантский завод, разрушенный до основания фашистами, еще только начинал восстанавливаться. В этой работе помогали все — и дети в том числе. Эта повесть о ребятах, работавших в Пионерстрое на восстановлении этого завода.
Глава I. Чрезвычайное сообщение
Андрюша прибежал к Серёже часов в семь вечера. Козырёк кепки у него был свёрнут на ухо, клетчатая рубашка выбивалась из штанов, а воротник был застёгнут не на ту пуговицу. У Андрюши бегали глаза, он тяжело дышал. На лбу, покрытом спутавшимися чёрными волосами, и на носу блестели капельки пота.
Когда он бежал, то очень волновался: дома ли Серёжка? В эту минуту его приятель был необходим как никогда. Они всё делили пополам: и радости и горести. И, пожалуй, Серёжа, как никто из друзей, мог для Андрюши найти то верное слово, после которого на сердце становится очень светло и радостно. Бывало, Андрюшу выгоняли с урока в коридор, — Серёжка просил учителя выгнать и его, потому что и он виноват в разговорах. Когда Андрюша, поссорившись дома с мамой, убегал от её веника, то первым делом он всегда мчался к Серёжке — прятаться в тёмный чулан. И Серёжка в ответ на мамин вопрос: «Где мой сын?» — умел очень хорошо строить невинные глазки.
Открыв дверь, Серёжа растерялся. За Андрюшкой, вероятно, была погоня или дома с ним стряслось что-то необыкновенное.
— Ты что? Бегут за тобой, да? — испуганно спросил Серёжа и поспешно захлопнул входную дверь.
— Нет… не бегут… — задыхаясь, ответил Андрюша. — А ты что делаешь?
Глава II. В облаках
Хороша утренняя Москва! Высокие узорчатые фонари с белыми колпаками ровным рядом тянутся вдоль тротуаров. Вот у подъезда серого дома, положив на лапы голову, сладко спит каменный лев. По песчаным дорожкам зелёных скверов прыгают стайки воробьев. Кругом на клумбах цветы: красные, синие, белые… А висящий над Москвой-рекой серебряный Крымский мост такой просторный и красивый, что, когда въезжаешь на него, так и кажется — ты уже в будущем.
Андрюша, в белой рубашке и красном галстуке, сидел рядом с шофёром и жалел, что никто из его друзей не видит, как он едет в машине. Семён Петрович, Андрюшин отец, сидел сзади. В ногах у него стояли три чемодана.
Автомобиль нёсся по Садовому кольцу, разделённому надвое белой пунктирной линией. В переулках на месте бывших трамвайных путей тяжёлые катки подминали под себя ещё дымящийся, привезённый с завода асфальт.
Солнце ещё не всходило, но было уже светло.
Пустынный проспект лежал в сиреневой дымке. Заспанные дворники в белых фартуках широкими взмахами метлы подметали тротуары. Посередине улицы, распустив водяные, прозрачные крылья, медленно плыла поливальная машина. За нею издалека тянулась чёрная, глянцевитая полоса. То тут, то там, одиноко прижимаясь к домам, голубели тележки из-под газированной воды.
