На юго-востоке от Москвы, в трех днях езды на перекладных, на границе хвойного леса и полынной степи стояли две деревни: Торбеево и Высоцкое. Сохранились ли эти деревни сегодня и кто там сейчас живет — Бог его знает, а еще лет сто лет назад и деревни стояли, и люди в них жили. Они сеяли хлеб, валили лее, рыбачили, по осени ходили на болото собирать клюкву. В черных от времени крытых дранкой избах рождались дети. Они росли, работали, женились, ссорились, сами рожали детей и старились. И в конце концов все возвращались в сырую теплую землю, на усыпанный еловыми иголками деревенский погост, под звон одинокого колокола.
Конечно, по воскресеньям все крестьяне ходили в церковь и усердно крестили лбы. Но скажите мне, как прожить всю жизнь в лесу и не встретить лешего? Как на закате у кромки зеленой речной воды не увидеть русалку? Знали, знали жители Торбеева и Высоцкого и про окрестную нечисть, и про чудеса, которыми были полон их мир. Но знание это они держали при себе, не то поп рассердится. А чтобы не забыть, стали крестьяне сочинять сказки. Со сказки ведь какой спрос? Так, баловство одно, детей попугать.
В первый сборник «Диковины», который вы держите в руках, вошли три торбеевские сказки про медведя, про горелую церковь и про пугачевский клад) и две высоцкие (про каменную бабу и про пчелиную царицу). Сразу просим заметить — сказки наши не для малышей, а дли ребят постарше. Впрочем, и для родителей эти сказки тоже подойдут. Читать их лучше всего по одной, перед сном, после вечернего чая с вареньем. Если же вы захотите узнать, что произошло дальше или что было до того, совсем в стародавние времена, — напишите нам. У нас еще сказки есть, на любой вкус.
Предисловие
Моя бабушка, царствие ей небесное, увлекалась собиранием народных сказок, песен, поговорок и частушек. Я еще гимназистом во время каникул часто ездил вместе с ней по деревням, слушал рассказчиков, а потом, уже зимой, помогал ей разбирать и обрабатывать наши записи. Летом 1892 года мы выехали из Москвы на юг. Конечной точкой нашего путешествия был Пятигорск, но на пути бабушка решила сделать остановку у своего старого друга, рязанского помещика М. Мы прогостили у него с неделю: зная о том, как бабушку интересуют сказки, он заранее пригласил нескольких крестьян из окрестных деревень, которые слыли отменными рассказчиками. Каждый вечер мы садились в уютной гостиной господского дома, слушали и записывали. Многое из услышанного нами достойно отдельной публикации, но больше всего мне запомнились рассказы Порфирия Бортникова, жителя села Торбеево. Он говорил неторопливо, тихо, иногда сбивался, порой рассказывал какие-то посторонние истории, по они неизменно оказывались связанными с его основным сюжетом. Самое удивительное, что действие всех его сказок происходило здесь, в Торбееве и в окрестных деревнях. Их героями были сами крестьяне или, может быть, их деды и прадеды, но все-таки реально жившие люди, память о которых еще не стерлась, и даже принадлежавшие им вещи до сих пор служили потомкам. Ни до, пи после мы не слышали ничего подобного.
Через много-много лет, разбирая свои старые записи, я нашел среди них блокнот, исписанный нетвердой ученической рукой. На первой странице стояла дата: «1892 г., июль». Это были мои записи рассказов Порфирия, местами обрывочные и запутанные — я слишком полагался на бабушкину отличную память. Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы из этих записей составить пять отдельных сказок, которые я поместил в этой книге. Насколько это было возможно, я сохранил язык и стиль повествования Порфирия, хотя что-то мне пришлось поменять и сократить, по совету моего уважаемого издателя, который лучше, чем я, знает вкусы современной читающей публики.
Григорий Диков
Париж, 1930 г.
