Рудник, вообще-то говоря, был автоматизирован. Его оборудование, ценой 180 миллионов долларов, развернутое на 3,5 кубические мили в золотоносной скале — гранит и кварц, — контролировалось единственным центром, в котором находился дежурный инженер.

Как громоздкий, многоцелевой организм, рудник двигался по пластам скалы. На разных уровнях он словно выгрызал золотую руду, скатывал в катыши размером с гальку и поднимал в вагончике на высоту 600 футов, а то и выше. По мере того как техника двигалась, она оставляла заброшенный ствол шахты, подъемные тоннели, новые разведывательные штольни и стопоры.

Она вытягивала огромную центральную пещеру, сквозь которую могучая техника и ее контролирующий центр упорно ползли вперед, укладывая перед собой рельсы, а затем их убирая.

За всем следил единственный дежурный инженер. Но здесь не было мании величия. Он сидел перед контрольными приборами, как единое с ними целое. В его обязанности входил окончательный контроль. Логическое решение и факты, на которых он основывался, просчитывались компьютерными элементами в оборудовании. Логически оптимальное решение можно было получить, прикоснувшись к кнопке. Но обнаружилось, что оно было больше техническим, чем логическим.

Лучшие инженеры имели ЧУВСТВО. Эта чувствительность рождалась из опыта, из таланта и даже чего-то вроде любви. Любви не только к горам, но и к технике, которую они оседлали и направляли.

Вагонетка унесла Пола вниз сквозь горные породы на шестьсот футов.

Несмотря на всю загадочность своего старинного названия, это было ни что иное, как магнитное подъемное устройство. Когда он спускался, сквозь прозрачные стены трубы мерцали гранит и розовый кварц. Они с ним переговаривались, как и горы, но более тихими голосами, в которых не было доброты, мягкости, сострадания.

Собственное слабое отражение Пола в стекле лифта опускалось вместе с ним — отражение широкоплечего молодого человека двадцати трех лет.

Он был ладно скроен, высок, с круглой головой. Тип футболиста, но не из тех, кого можно назвать «человек из народа». И, сохраняя спокойствие, он вспомнил, что когда-то его руки с длинными пальцами умели ловко схватить мяч. Это было в горном институте на последнем курсе в Колорадо.

Серые глаза Пола поражали глубиной, теплотой. Рот с тонкими губами был несколько широк, но приятен. Его прямые короткие светло-русые волосы уже образовали залысины. К тридцати годам он мог потерять их совсем. Но Пол был не из тех, кого это удручало.

Клерк, который начал дежурить в дневную смену в отеле Кох-и-Нор в нижней части Комплекса Чикаго, хорошо понимал, что согласно своим способностям должен был бы найти работу более высокого класса. Дело заключалось в красоте, с точки зрения современного отеля совершенно ненужной. Конечно, он добросовестно выполнял работу, с шиком, с подобающим достоинством глядя на окружающих.

Он даже не поднял головы, когда приближающиеся шаги замерли перед его столом. Он продолжал писать изящной ручкой список постоянно прибывавших посетителей на листе, лежащем рядом с журналом.

— У меня бронь, — сказал мужской голос. — Пол Форман.

— Очень хорошо, — ответил клерк, вписывая еще одну фамилию. Он остановился полюбоваться ровными завитками букв «П» и «Л».

Вдруг он ощутил, что его руку поймала и держала другая, более сильная. Ручка застыла. Странная хватка: его рука, словно муха, которую поймали, но не сдавили.

— Как вы себя чувствуете? — это был женский голос.

Пол открыл глаза. Доктор Элизабет Уильямс. Она склонилась над креслом, где он сидел. Она отложила на стол перед ним шприц для подкожных инъекций и села за стол.

— Я что-нибудь говорил? — Пол выпрямился в кресле.

— Вы имеете в виду ответы на мои вопросы? Нет. — Доктор Уильямс взглянула на него через стол. Это была маленькая широкоплечая женщина с каштановыми волосами и непримечательным лицом. — Когда вы узнали о своей сильной устойчивости против гипноза?

— Устойчивости против?.. — удивился Пол. — Я стараюсь содействовать.

Пол вошел в автоматические двери апартаментов Джейсона Варрена. В помещении находились три человека. Комната являлась чем-то средним между офисом и местом для отдыха.

Двое из них как раз выходили через красивую дверь. Пол успел только мельком глянуть на них — девушка, которую он сразу же узнал, та самая, с книгой в Директории Чикаго. Другим был крупный мужчина средних лет. Это он тогда вместе с Блантом и девушкой мелькнул на экране телевизора год назад.

Пол подумал, что Блант тоже где-то здесь рядом. Но мысль исчезла так же быстро, как и возникла. Он осмотрелся и увидел темное энергичное лицо Джейсона Варрена:

— Пол Форман, — сказал он. — Я звонил...

— Садитесь. — Варрен махнул ему на кресло и внимательно посмотрел. Он разглядывал Пола по-детски внимательно и откровенно. — Чем могу помочь?

По вполне понятным причинам разумно допустить, что очень малая доля секунды, предшествовавшая насильственной смерти, могла бы родить рискованную мысль.

Спустя 93 года после того, как в офисе прозвучал взрыв, понятие ноу-тайм как состояние существования, в котором так нуждается время, было окончательно и полностью определено. Этим воспользовались даже те, кто превосходил людей из Чентри Гилд. Наугад. Но с развитием формы фазового изменения перемещения, которая позволила человеку совершать путешествия к дальним звездам, потребовалось понять суть этого временного состояния.

Кратко и доступно все можно объяснить так: между временем и местом существует взаимосвязь; следовательно, если время исчезает, точнее сказать, становится недействительным, то появляется неограниченный выбор места.

Конечно, существуют практические трудности, ограничивающие использование этого феномена. Они появляются, когда нужно точно вычислить желаемый район. Но это объяснили в другом месте. В будущем снова и снова проблема ноу-тайм будет возникать, как только соприкоснется с философским аспектом. Но что касается, настоящего времени, то важность возвращения к историческому взрыва заключается в том, что для грубых практических целей ноу-тайм вряд ли может рассматриваться, как действительно неисчислимое время.

Никто — буквально НИКТО — не лишен ошибок. Ошибкой Пола было то, что он промедлил, не исчез вместе с Джейсом и Кантеле и застал начало взрыва.

Перед ними предстал беспорядочный ландшафт. На расстояний полумили поднималось странное сводчатое сооружение Станции Спрингборд. Все пассажиры направились к нему. Небо было светлым, почти белым слева и темным справа, безоблачным. В сумеречной зоне поверхности Меркурия атмосфера позволяла видеть все достаточно хорошо. Свечение, видимое через стекло защитного костюма Пола, было похоже на желтый ослепительный блеск молнии перед громом на далекой Земле. В этом проникающем повсюду, неизменяемом свете видны были расколотые и поврежденные фрагменты фантастических скульптур. По-видимому, это вызвано резким контрастом температур в темной и освещенной зонах, а также действиями вулканов, о которых говорила исковерканная поверхность Сумеречной зоны Меркурия. Но вместе с тем она выглядела, как страна из сновидений, как кошмарный сад, воздвигнутый и разграбленный ведьмами.

Они вошли в здание и опустились на лифте достаточно глубоко. Лифт больше походил на механический, чем на магнитный. Судя по тому, что спуск проходил до неприятного стремительно, Пол предположил, что они на глубине сорока — шестидесяти уровней. Как только они остановились, открылась дальняя дверь и все вошли в пустую комнату. Как пояснил Джейс, им предстоит пройти дезинфекцию. Для этого пассажиры разошлись по небольшим кубическим комнаткам.

Полу сказали раздеться, принять душ и в следующем помещении надеть новую одежду.

Он все сделал как надо и прошел в следующее кубическое помещение. Оно было не намного больше. На настоящей скамье его ожидала новая одежда весьма оригинального стиля: мягкие кожаные остроносые туфли желтовато-коричневого цвета, что-то похожее на длинные зеленые чулки, шорты, длинная рубашка с узким поясом и кожаный жакет с укороченными рукавами.

Как показалось Полу, представителям Чентри Гилд предложили переодеться к обеду на Меркурии. Он оделся — левый рукав рубашки и жакета повисли, а вся одежда оказалась впору — и вышел.

Через неделю, одетый в обычный пиджак, все еще слабый, Пол сидел вместе с другими членами Чентри Гилд в конференц-зале на Станции Спрингборд. Перед ними выступал проворный молодой человек, ровесник Пола, с коротко подстриженными волосами. Два других путешественника были старше, лет тридцати. Они сидели немного надутые, чем-то напоминая моряков.

Третий, напротив, выглядел свежо, словно только что из парикмахерской. Он был намного выше тех двух.

— Нельзя обучить Альтернативным Законам, — начал молодой человек, опершись на край стола и глядя на низкие удобные кресла, в которых сидели четверо слушателей. — Но тем не менее можно обучить способности создавать искусство или необходимой уверенности в религии. Вы понимаете меня?

— Ах, учеба! — сказал четвертый член группы, темноволосый молодой человек приятной наружности. Голос его прозвучал неожиданно низко, как колокол. — Какие только преступления не совершались под этим соусом!

До этого он молчал. И теперь все, включая и инструктора, удивились не столько произношению, сколько звучности и тембру его голоса. Молодой человек улыбнулся.

— Вы раньше держали в руках взрывчатку? — спросил худой инструктор с загоревшим лицом. Он показал пластиковую коробку со взрывчатым желеобразным веществом и шнуром на три минуты.

— Да, — ответил Пол.

Он стоял на краю искусственно сделанного ущелья шириной футов пятьсот. Через него был переброшен тонкий длинный веревочный мостик с секциями из сплава металлов. Конец моста, где стояли Пол и инструктор, скреплялся деревянной опорой в форме длинного ящика, наполненного камнями.

Эта опора протянулась на пятнадцать футов от края обрыва.

— Это количество желе, — сказал инструктор, взвешивая его в руке, — можно легко унести в кейсе, и еще останется место для других вещей, чтобы он выглядел тяжелее. Ему вполне по силам разрушить два или три крепления или одну-две металлические секции. Что вы думаете насчет того, чтобы разрушить весь мост с его помощью?

Пол вернулся в Чикаго Комплекс, по легенде, из путешествия на каноэ вдоль побережья Канады до великих Озер. Его доставили в полицию, где он подтвердил свое пребывание ВО ВРЕМЯ УБИЙСТВА в музыкальной секции отеля.

Человека того он не знал. Один из репортеров, любитель газетных сенсаций, небрежно спросил, уедет ли он сразу после снятия обвинения полицией. Пол в это время направлялся к стоянке автомашин на конечной остановке около Полиции.

— Как они отреагировали на неудавшуюся попытку встретиться лицом к лицу с убийцей?

— Отстань, — ответил Пол, садясь в двухместную машину, и уехал.

Репортер подумал и стер ответ с кассеты — он был слишком дерзок.