Хрустальный шар над пустой платформой в башне лаборатории мертвого города Тилфара потускнел. В помещении уже шестьдесят лет стояла тишина. От кристалла тянулась металлическая лента, она парила над балконом, над мокрыми сожженными и грязными дорогами. Солнце только что осветило зазубренный горизонт, мокрый металл блестел, как спинка спящей змеи.

За много миль отсюда тьма побледнела перед рассветом. В лавовых полях среди папоротников стояли бараки. Легкий дождь только что кончился. Вода капала с поддерживающего столба. Лента казалась черной в бледнеющей ночи.

Из джунглей к баракам подошли шесть человек. Все они были свыше семи футов росту. Они несли тела двух людей обычного роста, двое, шедшие сзади, отстали, чтобы поговорить.

— Что насчет того парня, Ларта?

— Кошера? Он далеко не уйдет.

Все было тихо в течение шестидесяти лет. И однажды засиял кристалл над приемной платформой башни-лаборатории в королевском дворце в Тороне.

На платформе мерцала голубая дымка. Красное пламя пробило сквозь туман сеть ярко-красных, сокращающихся, как пульсирующих вен и артерий. Среди бегущих огней появилась тень костей, которые сформировались в человеческий скелет. Потом форма неожиданно обшилась серебром — сетью нервов, которые держат тело в плену ощущений. Голубизна потеряла прозрачность. Джон Кошер качнулся к перилам и задержался на миг. Кристалл наверху погас.

Джон поморгал и огляделся.

— Все в порядке, — громко сказал он. — Где мы? — Он помолчал. — Ладно, понял. Я полагаю, что со мной все в порядке. Чувствую себя прекрасно. — Он отпустил перила и оглядел руки. — Чертовски грязные. Где бы мне вымыться? — Он посмотрел вверх. — Ну, конечно. Почему бы и нет? — он нырнул под перила и спрыгнул на пол, снова обернулся, — Значит, я и в самом деле во дворце. После стольких лет. Не думал, что когда-нибудь увижу его снова. А вот, оказывается, я здесь.

Он шагал вперед, но когда проходил под тенью конца ленты, кое-что случилось.

Она сделала запись в блокноте и взяла жемчужную застежку, которой скрепляла плечи своего белого платья.

— Мэм, я причешу вас? — спросила горничная.

— Одну секунду. — Кли повернулась к интегральным таблицам, определила дифференциал субкосинуса А плюс В и перенесла его в блокнот. — Можешь начинать. — Она отодвинулась в гамаке и подняла с шеи темную массу волос.

Горничная взяла это эбеновое богатство и потянулась к концу серебряной цепочки с нанизанными через каждые полтора дюйма жемчужинами.

— Мэм, что вы там рисуете?

За несколько часов до этого Джерин дал Тилу плод кхарбы. Мальчик видел крапчатые дыни вокруг гостиницы, выглядывая Алтер. Не найдя ее, он пошел по улице. Ему перебежал дорогу кот, державший в зубах что-то серое, бьющееся. Затем Тил увидел опрокинутый мусорный бак, кучу украшали филигранные рыбьи кости. Над крышами башен Торона разливалась голубизна. Обогнув квартал, Тил увидел на углу Рэру. Она останавливала случайных прохожих.

— Ваша судьба, сэр. Я разверну ее перед вами, покажу ваше будущее, как в серебряном зеркале...

Человек прошел мимо. Рэра повернулась к проходившей женщине:

— Мэм, за часть деньги перед вами развернется ваша жизнь, ваш разрисованный ковер, и вы увидите свою судьбу... всего за четверть деньги.

Женщина улыбнулась, но покачала головой.

Герцогиня Петра сказала:

— Твоим первым заданием будет...

Зелень пчелиных крыльев, красный цвет полированного карбункула, паутина серебряного огня, свечение и дым. Все это ушло из его глаз.

Теперь только одно солнце лизало горизонт. Песок стал малиновым. Озеро пылало. А рядом с озером, под облаками, полосующими небо, был... город.

Там все двигалось, поворачивалось, одна форма сливалась с другой, охватывалась свечением, соединялась с другим формами, темнела...