Под напряжением

Дивер Джеффри

В центре Нью-Йорка совершено ужасное преступление: мощнейшим электрическим разрядом убиты пассажиры автобуса.

Но это только начало! Убийца, виртуозно обращающийся с электричеством, оставляет за собой все новые и новые жертвы, при этом заранее предупреждая полицию о точном времени следующего преступления.

В городе начинается паника, и тогда к делу подключаются гений криминалистики Линкольн Райм и его помощница — детектив Амелия Сакс.

Райму удается вычислить преступника, но его поиски превращаются в гонку со временем — ведь до следующего смертоносного разряда всего несколько часов…

I

ЭЛЕКТРОМОНТЕР

1

Утренний дежурный в комплексе центра управления энергетической компанией «Алгонкин консолидейтед», занимающем обширную территорию в Нью-Йорке в районе Куинс на Ист-Ривер, нахмурился, увидев на экране своего компьютера красную мигающую надпись:

В нижней части экрана застыло указание на точное время произошедшего: 11:20:20:003.

Дежурный поставил на стол бело-голубой картонный стаканчик с кофе, на котором были изображены древнегреческие атлеты, и резко выпрямился в скрипучем вращающемся кресле.

Каждый сотрудник центра управления энергетической компанией сидел перед собственным компьютером, напоминая авиадиспетчера. Огромное помещение центра было ярко освещено: главным объектом здесь являлся массивный плоский монитор, на котором отражался процесс передачи электроэнергии по единой энергосистеме, известной под названием «Северо-Восточное объединение» и поставлявшей электричество Нью-Йорку, Пенсильвании, Нью-Джерси и Коннектикуту. Стиль и архитектуру центра управления вполне можно было бы назвать современными, если бы речь шла о шестидесятых годах XX века.

2

Водитель автобуса «М70» подъезжал к остановке на Пятьдесят седьмой улице неподалеку от Десятой авеню. Он был в очень хорошем настроении. Водитель управлял новенькой моделью автобуса, который был снабжен специальным приспособлением, позволявшим немного опускаться к тротуару, чтобы помочь пассажирам войти. Кроме того, тут имелся пандус для инвалидов, суперсовременное рулевое управление и — что самое важное — невероятно удобное водительское сиденье.

А важность этого последнего факта способен оценить только тот, кто сам проводит на таких сиденьях по восемь часов в день.

Водителя не интересовали ни подземка, ни железная дорога на Лонг-Айленде, ни Метро-Норт.

[1]

Нет, он любил автобусы, несмотря на жуткие пробки на дорогах, на постоянное раздражение и враждебность автомобилистов. Он считал автобусы самым демократическим видом транспорта. В них ездят все, от адвокатов до безработных музыкантов и мальчишек-посыльных. Такси дорого, к тому же в них воняет. На метро далеко не всегда доедешь куда нужно. Конечно, можно пройтись пешком: ведь мы на Манхэттене, и что может быть лучше такой прогулки, если у вас есть на нее время, — но загвоздка в том, что его почти ни у кого нет. Кроме того, водитель просто очень любил своих пассажиров и получал огромное удовольствие от возможности кивнуть, улыбнуться, поприветствовать каждого, кто входил в его автобус. Ньюйоркцы вовсе не так враждебны, как принято считать. Просто иногда они слишком застенчивы, не уверены в себе, озабочены и чрезмерно осмотрительны.

Но частенько достаточно одной лишь улыбки, приветливого кивка, одного доброго слова — и они становятся вашими друзьями.

А ему всегда было радостно ощущать себя их другом.

3

— Я должен сообщить вам: он выехал из аэропорта, и час назад его видели в центре Мехико.

— Нет, — произнес Линкольн Райм со вздохом, на мгновение прикрыв глаза. — Нет…

Амелия Сакс, сидевшая рядом с инвалидным креслом Райма, наклонилась к черной коробке спикерфона.

— Что случилось? — спросила она.

Амелия захватила рукой несколько прядей своих рыжих волос и скрутила их в хвост.

4

Вся группа прибыла из центра.

Представитель Агентства национальной безопасности — молодой офицер, но уже в высоком звании, наверное, родившийся и выросший где-то среди элитных клубов Коннектикута или Лонг-Айленда, хотя для Райма это было не более чем демографическим фактом и не обязательно свидетельствовало о наличии каких-то недостатков. Внешний лоск молодого человека и острый взгляд пронзительных глаз свидетельствовали о том, что он пока еще не совсем четко представляет свое место в правоохранительной иерархии, но нечто подобное можно было сказать почти обо всех сотрудниках этого самого Агентства национальной безопасности. Звали парня Гэри Ноубл.

Было здесь, конечно, представлено и ФБР — в образе Фреда Дельрея, спецагента, с которым Райм и Селлитто часто работали. Основатель ФБР Эдгар Гувер был бы крайне обескуражен, увидев чернокожего агента, но не только потому, что отдаленные предки Фреда явно не были уроженцами Новой Англии, а в большей степени по той причине, что агент был абсолютно лишен стиля Девятой улицы — места в Вашингтоне, где расположена штаб-квартира ФБР. Дельрей надевал белую рубашку и галстук только в тех случаях, когда этого требовали его секретные поручения, и относился к подобному костюму так же, как и к любому другому в его по необходимости обширном гардеробе. Сегодня же демонстрировался аутентичный стиль Дельрея: темно-зеленый костюм в клетку, розовая рубашка в духе какого-нибудь бесшабашного исполнительного директора с Уолл-стрит и оранжевый галстук, от которого у Райма сразу же зарябило в глазах.

Дельрея сопровождал его недавно назначенный начальник — агент, которому был подотчетен нью-йоркский офис ФБР, Такер Макдэниел. Он начинал свою карьеру в Вашингтоне, после чего выполнял различные поручения на Ближнем Востоке и в Южной Азии. Это был крепко сбитый смуглый мужчина с густой темной шевелюрой, но с ярко-голубыми глазами, всегда смотревшими так пристально и подозрительно, словно их владелец уличал вас во лжи.

Подобное выражение лица было профессиональным, сам Райм частенько им пользовался.

5

Подстанция MX-10 «Алгонкин консолидейтед» представляла собой миниатюрный средневековый замок в тихом районе к югу от Линкольн-центра. Построенная из грубого неровного известняка и в течение нескольких десятилетий принимавшая на себя всю нью-йоркскую грязь и копоть, она выглядела неряшливо и убого. Угловой камень почти стерся от времени, но на нем еще можно было прочитать «1928 г.».

Было без нескольких минут два, когда Амелия Сакс притормозила свой «форд-торино-кобра» красно-коричневого цвета у подстанции прямо за пострадавшим автобусом. Автомобиль привлек несколько любопытных и восхищенных взглядов находившихся там полицейских и пожарных. Она вышла из машины, сунула картонку с надписью «Полиция Нью-Йорка» под дворник на лобовом стекле и окинула взглядом место происшествия. За ней из машины вылез Рон Пуласки и с громким стуком захлопнул за собой дверцу.

Амелии сразу же бросились в глаза странные диспропорции в окружающем пейзаже. Современные здания — по меньшей мере в двадцать этажей — окружали подстанцию, которая по какой-то непонятной причине располагала диковинными готическими башенками. По каменной стене шли белые полосы — следы, оставленные многочисленными селившимися здесь голубями, которые стали уже понемногу возвращаться после первоначального переполоха, вызванного случившимся. На окнах со стеклами из желтоватого стекла стояли выкрашенные в черный цвет решетки.

Толстые металлические двери были открыты, внутри царила темнота.

Блея электронной сиреной, подъехал автомобиль отдела криминалистики нью-йоркской полиции. Машина остановилась, и из нее вышли трое сотрудников из Куинса. Сакс уже приходилось несколько раз работать с ними в ходе расследования ряда дел, и она кивком поприветствовала молодого латиноамериканца, женщину с монголоидными чертами и их руководителя — детектива Гретхен Залофф. Сакс кивнула детективу, та помахала ей в ответ и, бросив мрачный взгляд на подстанцию, проследовала к большому фургону, из которого ее подчиненные начали выгружать оборудование.

II

ПУТЬ НАИМЕНЬШЕГО СОПРОТИВЛЕНИЯ

25

Яркий утренний свет пробивался в окна особняка. Линкольн Райм прищурился, выезжая на своем кресле из небольшого лифта, соединявшего его спальню с лабораторией.

Сакс, Мел Купер и Лон Селлитто пришли туда часом раньше.

Селлитто разговаривал по телефону.

— О’кей, ясно, — сказал он, вычеркнул еще одно имя и повесил трубку.

26

Том ввел в лабораторию, как всегда, элегантного и энергичного, особого агента Такера Макдэниела. Его сопровождал помощник, молодой, щегольски одетый и самоуверенный. Его имя Линкольн моментально забыл. Его легче было воспринимать как Парнишку — именно так Райм про себя и назвал его. Парнишка бросил мельком взгляд на парализованного криминалиста и тут же отвернулся.

— Мы вычеркнули еще несколько имен из списка, — заявил особый агент. — Но есть и кое-что еще. Мы получили письмо с требованиями.

— От кого? — встрепенулся Селлитто. Он сидел за лабораторным столом, весь сморщившийся, словно сдувшийся мяч. — От террористов?

— Анонимное и вообще без какой-либо информации об адресанте, — ответил Макдэниел, с подчеркнутой четкостью выговаривая каждый слог.

Райм невольно задался вопросом: на самом ли деле ему до такой степени противен этот человек, или же он просто реагирует на отдельные его поступки. Отчасти его неприязнь к Макдэниелу объяснялась отношением агента к Фреду Дельрею, а отчасти общим стилем его поведения. Но иногда, как известно, для такой антипатии не нужно особых причин.

27

Мел Купер и Райм занимались анализом письма. За несколько минут до того прибыл Рон Пуласки. Лон Селлитто отправился в центр для координации действий полиции — на тот случай если они смогут идентифицировать подозреваемого или установить возможный объект его нападения.

Такер Макдэниел смотрел на письмо с требованиями так, словно перед ним находилось блюдо, которое он никогда раньше не пробовал. Райм предположил, что подобное отношение агента вызвано тем, что почерк письма не попадает в «облачную зону». Он представляет собой нечто прямо противоположное хай-тековскому стилю коммуникации. Все компьютеры и сложнейшие системы слежения оказываются совершенно беспомощными в случае столкновения с обыкновенной бумагой и чернилами.

Райм бросил взгляд на текст. Как профессионал-криминалист — а также со слов Паркера Кинкейда — он знал, что по почерку невозможно ничего установить относительно личности писавшего, что бы там ни утверждалось в популярных брошюрках и в не менее популярных телепередачах. Конечно, из анализа письменного документа можно получить интересную и полезную информацию в том случае, если у вас есть еще один образец письма этого же человека, с которым можно сравнить и убедиться, что оба документа писала одна и та же рука. Чем-то подобным сейчас и занимается Паркер Кинкейд — проводит предварительное сравнение почерка в письме с почерками уже известных террористов и сотрудников «Алгонкин» из списка Йессен.

По почерку и содержанию текста также можно установить право- или леворукость писавшего, уровень образования, национальные и региональные особенности, наличие психических и физических заболеваний, состояние отравления или факт приема наркотиков.

Но Райма в данном письме интересовали гораздо более простые вещи: источник получения бумаги, чернил, отпечатки пальцев и следы на волокнах бумаги.

28

Мел Купер резко выпрямился у своего компьютера.

— Мне кажется, я нашел.

— Нашел что? — спросил Райм.

— Способ сократить список. — Купер откинулся на спинку кресла и, вглядываясь в текст электронного письма, поднял очки еще выше, поверх переносицы. — Волосы. Те, что мы обнаружили в кафе напротив подстанции.

— В них нет луковиц — следовательно, невозможно провести анализ ДНК, — резко возразил Райм. Он был страшно раздражен тем, что анализ до сих пор не готов.

29

Много металла. Металл повсюду.

Рон Пуласки бросил взгляд на часы. Одиннадцать. Два часа до следующего теракта.

Металл… великолепный проводник. Возможно, связан с проводами, соединенными с одним из невидимых источников тока во внутренностях этого мерзкого жилого дома, в котором он сейчас находится.

Вооружившись ордером на арест, группы ФБР и быстрого реагирования из полиции прибыли на квартиру Гальта. К всеобщему разочарованию, но отнюдь не к удивлению, они обнаружили, что она пуста. После чего Пуласки попросил всех удалиться, и теперь осматривал мрачное жилище, расположенное в полуподвальном этаже ветхого строения из бурого песчаника в Нижнем Ист-Сайде. Их оставалось здесь только четверо — он и еще трое полицейских, как приказал Райм, чтобы свести до минимума опасность загрязнения помещения.

В данный момент полицейские покинули помещение, и Пуласки остался осматривать крошечную квартирку в полном одиночестве. Перед ним было огромное количество металла, который можно легко подключить к какому-нибудь источнику тока, так, как было с батареей на подстанции — с ловушкой, в которой чуть не погибла Амелия.